— Сочувствую тебе, старик, — сказал Эш.

— Я хочу, чтобы Бетани была счастлива. А для счастья ей нужна уверенность, что с Джеком все в порядке и он не брошен на произвол судьбы.

— И что ты намерен делать?

— Спроси чего полегче, — огрызнулся Джейс. — Кейден и Тревор ведут постоянное наблюдение. Джек умеет появляться внезапно, и это мне очень не нравится. Я ему не верю. Особенно после дерьма, которое он посмел принести на ту квартиру.

— Какого дерьма? — наморщил лоб Эш. — Ты подразумеваешь что-то конкретное?

— Я же тебе ничего не рассказывал, — спохватился Джейс. — Совсем забыл! Ты не знаешь всего, что тогда случилось. Я так боялся вторично ее потерять, что все остальное вылетело у меня из головы. Дерьмо — другого слова не подобрать.

— А конкретнее можно?

Джейс вздохнул и откинулся на спинку кресла:

— Дело было так. После рождественских каникул я собрался на работу. Бетани оставаться одна не захотела и попросила отвезти ее на ту квартиру. И вдруг, когда я уже на работе, мне звонит Кейден и сообщает, что Бетани навещал Джек. Я помчался туда, но никого не застал. Зато в спальне наткнулся на его рюкзак, битком набитый наркотиками. Зелья там было на несколько тысяч.

— Вот тварь!

— У меня была такая же реакция. Меня захлестнула злость, и я… наломал дров. Когда Бетани вернулась, я повел себя как последняя задница. Напрочь потерял всякое самообладание. Наговорил ей кучу обидных вещей. У нее возникло ощущение, что она здесь никто и ей ничего не принадлежит. Она вскочила и бросилась вон из квартиры. Лифт ушел у меня из-под носа. Когда я оказался внизу, Бетани уже не было. Все оставшееся время я сходил с ума, не представляя, где ее искать. Потом мне позвонил швейцар из ее дома и сообщил, что Бетани вернулась. Я бросился туда, но оказалось, что она снова куда-то скрылась. Можешь представить мое состояние? И вдруг мне звонит швейцар из моего дома и говорит, что Бетани стоит у входной двери под ледяным дождем и категорически отказывается входить внутрь.

— Ну и ну, — протянул Эш.

— Только не думай, что на этом все кончилось. — (Эш удивленно посмотрел на него.) — Уж если я начинаю вести себя как идиот, то идиотничаю до конца.

— Согласен.

— Словом, я погнал домой, обрадованный, что она не исчезла с концами. А она, озябшая и промокшая, выплакавшая черт знает сколько слез, вдруг заявляет мне: нам надо расстаться, поскольку я ей не гожусь.

Джейсу понадобилась вся сила воли, чтобы продолжить рассказ, так как воспоминания о случившемся до сих пор жгли ему мозг. Ему было страшно вспоминать, как по своей глупости он едва не потерял Бетани. События того дня и сейчас обладали силой, способной выбить почву у него из-под ног. Боже, с какой легкостью он мог тогда ее потерять, и все потому, что был одержим ею. Он забыл, что Бетани — живой человек, которому нужна определенная степень свободы. Джейсу хотелось крепко прижать ее к себе и не отпускать, привязав буквой закона и полностью подчинив себе.

— Бетани была невероятно расстроена нашим первым разговором. Тогда я еще не знал, что ее «добрый друг» Джек, который, если верить ее словам, так заботился о ней, принес в квартиру не только рюкзак с зельем. Он вручил Бетани «подарочек» — флакон с таблетками. Когда-то у нее была зависимость от этих таблеток. Вот он и решил принести ей таблетки «на всякий случай».

— Редкостный мерзавец, — прорычал Эш.

— Бетани говорила ему, что давно слезла с таблеток и они ей больше не нужны, а он будто не слышал… Потом она вернулась в квартиру. Можешь представить ее состояние. Озябшая. Промокшая. Убежденная, что сказка закончилось и ей пора возвращаться к бездомной жизни. Она решила немного согреться горячим шоколадом, полезла за кружкой и наткнулась на «подарочек» Джека. Ей было настолько тошно, что она едва не проглотила таблетку. Положила в рот, хлебнула воды. Оставалось только проглотить. И тут Бетани очнулась, ужаснулась, выплюнула таблетку, а потом высыпала в канализацию и все содержимое флакона.

— Рад за нее, — тихо сказал Эш.

— Да. Она сильная. Она только думает, что слабая. А на самом деле у нее огромная сила воли.

— Так что случилось потом?

— Эта непроглоченная таблетка взбаламутила ее. Бетани решила, что такая женщина мне не нужна. Она была готова вернуться в прежнюю жизнь, поскольку там она хотя бы знала, кто она и какое место занимает. А наши отношения виделись ей лишь эпизодом. Она считала, что ей не выдержать такой жизни. К счастью, у нее было желание сказать мне это в лицо.

— Представляю, старик, сколько ты в тот день пережил. Очень тебе сочувствую.

— Согласен. Это был страшный день. Но он многое дал нам обоим. Я был вынужден выслушать ее. Я узнал о ее прошлом. Узнал, через какие гнусности она прошла. А главное — узнал, почему она так привязана к Кингстону… Тяжело все это было, Эш. Мне и сейчас страшно подумать: еще один неверный шаг с моей стороны — и я бы ее потерял.

— А ты ведь любишь ее, — сказал Эш.

— Да, черт побери! Я люблю ее. Разве это не было заметно?

— Я имею в виду: это действительно твоя женщина. Честно говоря, у меня были сомнения на сей счет. Теперь я счастлив за вас обоих. Очень сожалею, что поначалу доставил тебе столько хлопот. По правде говоря, мне нужно извиниться перед Бетани.

— Да, она моя женщина, — криво усмехнулся Джейс. — Никогда бы не подумал, что способен так быстро влюбиться. Но… что есть, то есть. Это как удар молнии. Самое лучшее и одновременно самое худшее чувство в мире. Мне и тогда не хотелось соглашаться на секс втроем. Но я очень боялся, что могу спугнуть ее и она исчезнет.

— Ладно, можешь не благодарить меня за участие, — мрачно произнес Эш. — Похоже, из нас троих лишь я остаюсь верным нашему девизу: «Играй по-крупному и живи свободно».

— Подожди зарекаться. Когда такое случится с тобой, мы с Гейбом надорвем животы от смеха.

— Не особо на это надейся, — хмыкнул Эш.

— Слушай, а почему твоя чертова семейка тебя донимает? Вроде Новый год прошел.

— Тебя это всерьез интересует? Мне одна мысль о них способна испортить день. — (Джейс продолжал вопросительно глядеть на друга.) — Как говорят, новый поворот в старой истории. Наш дорогой дед почувствовал себя плохо. Он уверен, что в любой день может дать дуба. Меня это особо не удивило. Дед уже который год собирается помирать. Но на этот раз он пожелал, чтобы вся его дорогая и любящая семейка явилась к его смертному одру. Я собирался сачкануть и в этот раз. Но мамочка с папочкой вцепились мне в задницу. Если меня не будет возле постели деда, он может вычеркнуть всех нас из своего завещания. Вот они и проедают мне плешь, требуя от меня подтверждений принадлежности к клану. Я, видите ли, должен торчать на всех этих семейных обедах, говорить любезности родственничкам и все такое.

— Прости, старик, — поморщился Джейс. — Не знал. Представляю, как это схватило тебя за яйца.

— Спрашиваешь!

— Ты им сказал, чтобы и в этот раз обходились своими силами и не рассчитывали на тебя?

Эш, опустив глаза, молчал.

Джейс подался вперед:

— Так ты отшил их?

— Знаешь, я люблю старика, — вздохнул Эш. — Он единственный, кто принимал меня всерьез и не пытался обломать под себя. Если бы дело касалось моей непосредственной родни, я бы точно послал их подальше.

— Эш, не узнаю тебя. Ты что, собираешься участвовать в их спектаклях? Ради деда играть в пай-мальчика?

— Пока сам не знаю, — пробормотал Эш. — Еще не решил. На следующей неделе будет семейный обед. Меня пригласили. Там будет дед и весь этот треклятый клан.

— Я пойду с тобой, — быстро вызвался Джейс. — Гейб тоже пойдет. И Миа.

Эш посмотрел на него. Зеленые глаза Эша были полны любви.

— Ребята, вы же знаете, как я вас люблю. Вы всегда прикрывали меня. Такое не забывается. Но у Гейба теперь Миа, у тебя — Бетани. Зачем вам идти в это змеиное гнездо?

— Не говори ерунды! — резко перебил его Джейс. — Мы твоя семья. Твоя настоящая семья. А настоящие семьи не бросают своих близких на произвол судьбы.