На этом сеанс самобичевания и оборвался. «Клетчатое», прямо-таки тюремное окно кухни, вид из которого на парадный и, судя по всему, единственный подъезд к дому я неосознанно обозревала, продемонстрировало явление «упакованного» в свою иномарку господина Полетаева. Разумеется, меня одолел приступ острого любопытства: куда это такую рань его носило? Я было решила ему посочувствовать, приветствовав «добрым утром», но он исчез. Ненадолго. Вернулся вместе с Валерией, и супруги сердито о чем-то заспорили. Кажется, она всплакнула. Полетаев вновь залез на водительское сиденье, Валерия в согбенном над ним состоянии всплескивала руками и о чем-то его просила, то и дело поправляя съезжающий с плеч плед. Сообразив, что неудобно вмешиваться в семейные разборки, я отыскала в шкафчике пустой полуторалитровый графин, наполнила его водой и заторопилась в комнату с намерением опередить возвращающихся в дом супругов. Взглянув еще разок в окно, я присела на табуретку. Валерия тащила к воротам завернутый в плед сверток, ловко уворачиваясь от попыток мужа его отнять.

– Сижу за решеткой на кухне чужой… – немного хрипловатым голосом и заунывно дала знать о своем прибытии Наташка.

Я вскочила, едва не выронив графин. Подруга вовремя его подхватила и одним махом с удовольствием опустошила на треть. Сделав передышку, довела уровень воды до половины. Хотела прокомментировать результат, но взглянула в окно и ахнула: «Бат-тюшки!» Вполне обоснованно. Почти у самых ворот супруги Полетаевы ожесточенно перетягивали друг у друга выпавшие из пледа темные брюки. Кажется, мужские. Окончательной уверенности в этом не было. Под мышкой Стас зажимал что-то, похожее на пиджак, это создавало ему определенное неудобство и обеспечивало Валерии преимущество в тактике захвата. Время от времени она, не отпуская штанину, ухитрялась дергать пиджак за свисающий рукав, и тогда Стасу приходилось туго.

– Борьба за передел давно поделенного имущества? – предположила подруга, сделав очередной глоток из графина. – Прекрасная разминка для пяти утра.

– Боюсь, тут более серьезная причина, – задумчиво проронила я. – Как-то странно они себя ведут. Могу, конечно, ошибаться, но мне кажется, что супруги делят «шкуру» неубитого, а может, уже и убитого «медведя». Точнее – знакомого нам болотного Кикимора. Не зря вчера место его залегания осматривали. Полетаеву что-то удалось обнаружить. Личность Кикимора им точно известна.

– Так это они грабители с Большой дороги? Раздели мужика, а сейчас его верхнюю «шкуру» делят. На память, что ли? Я имею в виду, вечную, – ужаснулась Наташка и велела немедленно трубить подъем Ефимову. – Ну их всех куда подальше, надо линять отсюда. – Подруга опять взглянула в окно. – Мама дорогая! Ирка, дележка окончена. Лично мне по фигу, в чью пользу, главное, оба сюда направляются. Так: рокировочка! Меняем подъем на спячку. Быстро по комнатам! Вроде как дрыхнем. А все нормальные люди в пять утра еще спят. Кроме дворников-таджиков. Они сами не спят и другим не дают. Вот шаркают своими метлами по асфальту! – тараторила на бегу Наташка, прижимая к груди графин. – Блин, выплеснулась… – жалобно промямлила она, притормозив на пару секунд и растерянно взирая на небольшую лужицу. – А-а-а, шут с ней, пол протирать не будем, мы все-таки в гостях. Пусть хозяева думают, что крыша протекла. Ныряй в койку, да не в моей комнате, бестолковка! – Наташка резко развернула меня вправо. – Совсем нюх потеряла, тебе – туда. Ляжешь и сопи изо всех сил.

– Если у Полетаевых совесть чиста, им незачем устраивать нам проверку, – успела прошептать я и бесшумно нырнула в комнату.

Ложиться не торопилась. Приникнув одним глазком к намеренно оставленной в двери щели, с удовлетворением отметила, что требуемая часть холла мне видна. Слух не пригодился. Супруги разговаривали жестами, благо руки были свободны. Интересно, куда успели спрятать шмотки? Полетаев красноречиво тыкал указательным пальцем на то место пола, где Наташка организовала «протечку крыши». Оба супруга переглянулись. Стас наклонился, осторожно смочил палец в воде и поднес к носу. Вода, как известно, запаха не имеет, не знаю, что он там унюхал, поскольку сунул тестируемый палец под нос жене. Я невольно поморщилась, но она, старательно принюхавшись, недоуменно пожала плечами и что-то пробормотала. Оба уставились в сторону наших спален, затем снова обменялись понимающими взглядами.

Прикрыв дверь и одолев в несколько прыжков расстояние до кровати, я брякнулась на живот поверх одеяла, благо халат позволял, и взъерошила волосы. Конспирация была обеспечена. Как нельзя кстати продолжали мельтешить мушки телеэкрана – доказательство нашего спокойного и беспробудного сна. Уснули, забыв об экономии электричества и полетаевских денег. Димка даже не пошевелился.

Дверь бесшумно приоткрылась. Я почувствовала это по легкому дуновению сквознячка и старательно засопела…

Весьма неприятное ощущение, когда знаешь, что за тобой наблюдают. Главное, неизвестно, когда сия неприятность кончится. То ли дело у нас на даче. В какой бы комнате ни находилась, всегда начеку, потому как они на своеобразной сигнализации. Каждая дверь, пребывая в рабочем режиме, нещадно скрипит. Просто замечательно. За исключением случаев, когда у вас все дома, а сами вы прилегли отдохнуть.

Досчитав до девяноста, я решилась «проснуться». Для начала пошевелилась, затем зевнула и с деланым удовольствием потянулась. Перевернувшись на бок, предприняла попытку медленно привстать, но невольно вернулась в исходное положение. Откуда-то слева раздался грохот, сопровождаемый отчаянными женскими визгами. Им вторил трубный мужской глас, призывающий «дорогих женщин» успокоиться. Не совсем проснувшийся Димка, прикрыв голову подушкой, потребовал убавить звук телевизора и, решив подвинуться на середину кровати, упал на пол. Лежа на прикроватном коврике, он вслух соображал, почему его половина «лежанки» сменила ориентацию. «Выход» не с той стороны. Спросонья решил, что мы находимся на даче. Но быстро освоился с обстановкой. Сразу после моего ответа на его вопрос, «каким Макаром нас сюда занесло?». Разумеется, я ответила по легенде: ехали в Николаев, по дороге заблудились. На счастье, он вспомнил, что где-то в этом районе дача Полетаевых, они нас и приютили.

Димка взглянул на телевизор.

– А что за собрание в коридоре? Кто-то кричал или мне приснилось?

– Не приснилось, орали в Натальиной «времянке», но я боюсь выглядывать.

Бояться не стоило. Полетаевы разбирали в Наташкиной комнате баррикаду из стула и кресла – тоже своего рода охранную сигнализацию, блокирующую свободный доступ к Наталье. Попытка супругов приоткрыть дверь явилась сигналом к действию системы. Сама Наташка, приложив одну ладонь ко лбу, другую к сердцу, с болезненным видом и хитрым блеском в глазах сидела на диване. Подлетев к ней и еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, я принялась проявлять сочувствие, поглаживая ее по плечу.

– Что случилось? – забеспокоился Димка.

– Не видишь? – огрызнулась я. – В Наталью швырялись мебелью.

Подруга громко всхлипнула.

– Да никто в нее ничем не швырялся, – растягивая слова, пояснил Стас, скромно отойдя в сторонку. – Она зачем-то заложила дверь креслами.

– Зачем-то! – возмутилась я. – Наталья человек предусмотрительный, ведь кто-то же пытался к ней проникнуть, раз это сооружение грохнулось.

– Но вы же не баррикадировались, – мягко отметила Валерия, откидывая со лба волосы.

– Откуда вы знаете? – тоже мягко спросила я. – А если и так, нас же двое. Мне за Дмитрием Николаевичем спокойно, как за каменной стеной. Монолит. Всегда на страже моих интересов, даже во сне.

– Гм-гм… – заявил о своем присутствии Димка. – Наталья, был повод для беспокойства?

– Бы-ыл… – плаксиво протянула Наташка. – Полночи кто-то мимо комнаты шлялся. И это в то время, когда все спали. У меня слух, как у совы.

– И все-таки тебе послышалось, – с нажимом заявил Стас, изучая пол у двери. – Все действительно спали. Мы с Лерой вообще не выходили из комнаты, если только Ирина или…