Прислушался к своим ощущениям… Обожрался. Извините, конечно, за грубость выражения, но слово «объелся» в данной ситуации не отражало полноты картины. Именно обожрался. Но ведь это не я, это нервы. Неужели я стал бы есть так много и, главное, быстро, если был бы в привычной обстановке в Кипеж-граде. Да никогда! Между прочим, тот же «Подвиг Даромира» я с Фролом и Федором целый вечер уничтожал.

Ладно, это все не суть важно, а главное на данный момент убраться как можно дальше от гостеприимной избушки. Я сделал пару шагов и распластался на полу, лапы категорически не хотели нести изрядно потяжелевшее тело. Впрочем, это не беда. Я же не простой кот, а летающий.

– Я дико извиняюсь, – обратился я к притихшим крыльям, – но полетели. И только не надо говорить, что я тяжелый, что меня не поднять и прочую чушь. Есть такое слово «надо», а раз так, то поднимайте меня и не чирикайте.

Что мне ответили крылья, я так и не узнал, потому что за спиной раздался звук захлопывающейся двери и задвигающегося засова. После чего последовал вполне логичный вопрос:

– Так, и кто это у нас в дом забрался, что за невиданна зверушка?

Несмотря на полный живот, я резко развернулся и растекся по полу во второй раз за последнюю минуту. Правда, теперь не от обжорства, а от удивления. Передо мной собственной персоной стояла бывшая пассия Серогора, одновременно же бывшая подруга Серафимы, законная супруга князя Бодуна и просто ведьма Сантана.

Вот уж кого я никак не ожидал встретить, так это ее. Немного осунувшаяся, малость потрепанная, но такая же эффектная и красивая, как прежде. Как это ей удается в столь недетские годы, ума не приложу.

В оцепенении я уставился на нее, соответственно, она ответила мне тем же. Так мы и смотрели друг на друга, постепенно осознавая происходящее. Наконец она тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. Не помогло, наваждение, то есть я никуда не исчез и не растворился в тумане.

– Ты! – обвиняющим голосом заявила она, бесцеремонно указывая на меня пальцем.

– Нет, не я! – тут же отозвался я и чуть не откусил себе болтливый язык.

– Нет, ты! – продолжила гнуть свое Сантана.

– Все равно не я!

– Такие наглые, бесстыжие голубые глаза только у тебя!

– Не только, – как мог, парировал я.

– Тогда кто же ты есть?

– Кот, – пожал я плечами, – простой говорящий кот.

– Простой говорящий крылатый кот, – поправила меня бывшая правительница Кипеж-града.

– А вот личной жизни моей мамочки прошу не касаться. Не твое дело, с кем она шашни крутила! – огрызнулся я из последних сил.

Сантана задумчиво прошлась по горнице. Наконец ее лицо засияло, и она резко обернулась ко мне:

– Если ты не Даромир, то повторяй за мной: Серафима – старая карга.

– Легко, Серафима… эй, чего ты говоришь?! – возмутился я. – Никакая она не карга, а что касается возраста, так вы ровесницы.

Настало время второй раз кусать свой собственный язык. Надо же на такой ерунде проколоться!

Сантана радостно потерла руки и выразительно посмотрела на меня. Честно говоря, от этого взгляда мне стало как-то неуютно. Уж очень выразительный он был, причем ничего приятного для себя я там не обнаружил.

– Так, значит, ты… – словно не веря своему счастью, протянула княгиня.

– Слушай, а у меня что, действительно такие особенные глаза? – поинтересовался я, стараясь перевести общение исключительно в мирное русло.

– Да уж, глазенки у тебя – ни за собачьей, ни за кошачьей, ни за какой другой шкурой не скроешься, – спокойно ответила ведьма. – Что, опять во что-то вляпался?

– Че сразу вляпался-то? – взвился я. – Так, вступил самую малость.

– Ага, малость, – хмыкнула Сантана. – Появляешься в лесной чащобе в образе клокастого, блохастого, крылатого кота, с каким-то иноземным артефактом на шее, да к тому же лишенный возможности колдовать. Нет, Даромир, именно вляпался, причем по уши.

Такой аргументации сложно было возразить, впрочем, я и не пытался.

– Ты того, извини, – бросил я. – Я тут у тебя перекусил слегка без спросу.

– Ага, это в твоем стиле – явиться без приглашения и умять все, что есть в доме.

Сантана, воспользовавшись тем, что я отвлекся на безобидный разговор, метнулась ко мне и молниеносным движением схватила меня за шкирку. Бессильная злоба, замешенная на крутой обиде, захлестнула меня от кончика ушей до кончика хвоста. И что это за жизнь у меня, так и норовят несчастного котейку обидеть. Сначала Азнавур, потом рысь с волками, а теперь эта ведьма. Впрочем, долго обижаться мне не пришлось – ведьма сунула мне под нос какую-то дурно пахнущую траву, и я провалился в нервный и тревожный сон.

Не могу сказать, что пробуждение было таким уж приятным. Мало того что голова трещала, как старая сосна во время сильного ветра, так еще оказалось, что лапы мои прочно связаны, а сам я лежу в центре стола на огромной разделочной доске. Крылья также оказались нейтрализованы: с помощью все той же веревки их намертво примотали ко мне. На огне в печке кипело вонючее варево, вокруг него суетилась Сантана, напевая себе под нос какую-то веселую песенку. Настроение у ведьмы было замечательным.

– Ну и горазд ты спать, – веселым тоном бросила она, – у меня уже почти все готово, а ты дрыхнешь. Без тебя главного блюда не получится, ты у нас будешь основной его составляющей.

– С удовольствием перекушу на дорожку, я вообще соскучился по домашней пище.

Сантана одарила меня колючим взглядом и даже улыбнулась уголками губ:

– Ты все шутишь?

– А что мне еще остается? – удивился я. – К тому же я уверен, что смогу убедить тебя не делать роковой ошибки и не лишать мира такого совершенно уникального индивидуума, как я.

– Не удастся, можешь не стараться. А я поквитаюсь за давнюю обиду, нанесенную мне твоей кормилицей. Думаешь, она сильно будет горевать, когда узнает, что ее выкормыш пошел в мелко наструганном виде на колдовское зелье?

В который раз за последнее время мне пришлось покрыться холодным потом. Помнится, один ученый муж говорил, что кошки не потеют, так я вам хочу заметить: он оказался бессовестным вруном! Но расслабиться и запаниковать было непростительной роскошью. В данной ситуации меня мог спасти только язык, благо здесь, в глуши, Сантана наверняка соскучилась по стоящему собеседнику. Ежи да белки не в счет, что у них за интересы– размножение да питание, никакого разнообразия. Я же мог предложить ведьме весь спектр человеческих эмоций. Еще бы, ведь на кону была моя жизнь!

Одна только беда: она наверняка почувствует ложь, ведьма, она и в глухом лесу ведьма. Причем если Сантана поймет, что я вру, исправить ситуацию уже будет невозможно. Шанс убедить ее, чтобы она меня отпустила, будет только один, право на ошибку отсутствует. А раз так, тогда главное – настроить себя говорить только правду, правду и ничего, кроме правды.

Некоторое время я так понастраивался, потом прислушался к своим ощущениям, остался ими доволен и только после этого с чистым сердцем заговорил:

– Сантана, не дури, – не шибко оригинально начал я, – это же ваши разборки, меня в них не впутывай. В ваш потрепанный жизнью любовный треугольник я не лезу. Вспомни, в прошлую историю ты ведь сама меня втравила. По большому счету лично у меня к тебе никаких претензий нет. А ежели у тебя к Симочке какие вопросы накопились, так сын за кормилицу не в ответе.

– В ответе, – буркнула Сантана, не прекращая своих мрачноватых приготовлений. – Ты весь в нее, даром что не родной. Да и Серогорово влияние налицо. Может, ты сам того и не ведаешь, но ты здорово похож на него в молодости. Тем более не смогу отказать себе в таком удовольствии.

После этих слов Сантана принялась точить жуткого вида нож.

Так, не получилось в лоб, попробуем зайти с другой стороны. Эх, был бы на ее месте обычный человек, давно бы уже уболтал его до полусмерти. Все-таки искусство дипломатии без вранья лишается всех своих самых действенных инструментов. Но даже в такой безрадостной ситуации у меня заготовлено несколько совершенно правдивых и достаточно приятных для оппонента слов.