Да и ее давний ухажер, а мой наставник Серогор является наипервейшим на всю округу белым колдуном. Тяжело признавать, но он даже круче меня. В общем, с какой стороны ни посмотри, а с такими вот предками Лучезаре и Василине просто не было другого выхода, как стать самыми-самыми…

Когда им еще не исполнилось и полугода, они уже на пару с визгом и победными криками ползком гоняли кота Барсика по палатам. Когда стукнул год и они крепко стали на ноги, то перевернули весь терем вверх дном, начиная от подвала и заканчивая чердаком, чем довели несчастного котейку до сердечного приступа, а дедушку до того, что у него в бороде появились первые седые пряди. В два года дочки уже свободно говорили, а в три читали (Антип постарался). В четыре, к общему ужасу, а моему восторгу, Лучезара выучила свое первое заклинание и завалила детскую пирожными, а Василина нахимичила взрывной состав и с его помощью разнесла будку озадаченного Шарика на кучу мелкой щепы.

Антип, как водится, поначалу был категорически против, чтобы я учил их колдовскому делу. Мол, никогда в его доме внучки не будут… И далее в том же духе. Тогда мне пришлось напомнить, что это не только внучки, но и дочки, а дом со всем недвижимым имуществом он мне не единожды проиграл в кости, когда мы с ним вместе томились в темнице. Такие аргументы премьер-боярину крыть было нечем, и ему пришлось смириться. С тех пор так и повелось. Он занимается с Лучезарой и Василиной общеобразовательными предметами, я – специальными, а Кузьминична, бывшая нянька Селистены, делится житейскими навыками. Он зудит про историю, правописание и прочую скукотищу, она пытается привить любовь к рукоделию и стряпне, а я учу понимать зверей и птиц, перемещать предметы, наколдовывать сладости. А теперь угадайте, с кем мои рыжие лисята охотнее занимаются? А то, что иногда девчонки перегибают палку, так они же еще маленькие, что с них взять.

Однако я отдалился от основного повествования. Вот так всегда со мной получается, когда заходит разговор про моих крох. Так на чем это я остановился? Ах да, на их рождении. Когда произошло это чудесное событие, я справедливо рассудил, что теперь должен уделять больше времени семье и просто обязан покинуть службу. Однако неожиданно в этом намерении у меня появился конкурент – не кто иной, как отец моей жены, премьер-боярин Антип.

Этот коварный тип действовал исподволь, и до поры до времени я даже не подозревал, к чему может привести его временное недомогание. Бодун, как обычно, тихо грустил вместе с кубком медовухи, а его наипервейший заместитель заявил, что прихворнул, намерен немного отдохнуть от дел и заодно поправить пошатнувшееся здоровье. Как раз готовилось подписание договора о дружбе с соседним княжеством, и я был просто вынужден заменить тестя. Видя, как я справился с возложенной на меня задачей, Антип пришел в восторг и цинично заявил, что он лет тридцать не был в отпуске и вообще всю жизнь мечтал нянчиться с внучками.

От такой наглости я чуть было не лишился дара речи. Можно подумать, я не хотел бы нянчиться с дочками! Далее разразился грандиозный скандал, но коллективными усилиями Селистены, Кузьминичны, Антипа и Бодуна я был вынужден сдать свои позиции и согласиться временно подменить премьер-боярина на его посту. С тех самых пор я его «временно» и заменяю. Нет, конечно, раза два в неделю этот бородатый тип выбирается на службу, но все остальное время он проводит с внучками, а за его прямые обязанности приходится отдуваться мне.

И вот ведь дурацкий характер. Ну не могу я что-то делать плохо! Вот ничего не делать могу запросто, а халтурить не умею. Так и пришлось тянуть эту лямку, причем делать это, как говорится, на совесть. Не скрою, конечно, приятно видеть, что меня все в городе уважают, но я предпочел бы зарабатывать всеобщую любовь с помощью какого-нибудь головокружительного и быстрого подвига, нежели каждодневной рутинной службой. Насовершал чего-нибудь героического – и отдыхай себе сколько влезет, пока новое геройство под руку не подвернется.

Некоторое время я искренне надеялся, что на город нападет какая-никакая нечисть или, скажем, пара десятков черных колдунов учинит в округе какое-нибудь непотребство и я смогу тряхнуть стариной и показать, что мое дело пакость мочить, а не указы подписывать да проекты в жизнь воплощать. Но моим чаяниям сбыться было не суждено. Повинуясь чувству самосохранения, нечисть обходила Кипеж-град стороной и носа не казала на княжеских землях.

Время шло, я все больше и больше увязал в этом болоте. С утра на службу, вечером дорога домой – скукота, да и только. И лишь переступив порог терема, сбросив с себя боярский кафтан, обняв любимую жену и поцеловав дочек, я мог немного расслабиться и отдохнуть душой и телом.

Ну как вам история? Во-во, мне тоже жалко моей загубленной молодости, да, уж видно, ничего не поделаешь, такова наша боярская доля. Но, как бы ни было, а жизнь продолжается, и в ней, если постараться, можно даже отыскать приятные моменты. И к этим самым моментам я отношу сытный ужин и кубок-другой пенного меда. Вообще, единственное, что я приобрел, поступив на эту трижды никому не нужную службу, так это законное право есть и пить в этом доме сколько моей исстрадавшейся душеньке угодно. Теперь дурацкие запреты Антипа медовуху по будням на стол не ставить меня уже не касаются. А как бы вы хотели? У меня не жизнь, а сплошной стресс, я на службе пашу, словно ломовая лошадь. Имею полное моральное право снять этот самый стресс чаркой-другой. Это уже не ради баловства или, скажем, пьянства, а исключительно для здоровья и на благо государства. Вот и сейчас, уверен, на трапезном столе самое почетное место занимает внушительного вида кувшин с медовухой.

При мысли об ужине моя бренная плоть тут же вспомнила, что с самого обеда у меня во рту маковой росинки не было, а исстрадавшаяся душа не преминула намекнуть, что не отказалась бы получить компенсацию за затраченные в течение дня усилия и банально отдохнуть. Спорить с самим собой я не собирался, но у меня оставалось еще одно незаконченное дело – исправить то, что наворотили мои дочурки. Тянуть с этим не имело никакого смысла, я и так за рассказом о своей нелегкой жизни столько времени потерял, мои уже, наверное, за стол садятся. Так что я быстренько скинул на сундук рабочий, расшитый золотом кафтан, поверх его водрузил высоченную боярскую шапку и нетерпеливо потер руки:

– Ну, Барсик, пришел и твой черед. Где ты там спрятался? Кис-кис-кис!

– А что? Не так уж все и плохо… – сказал я, рассматривая то, что совсем недавно было котом. Наглым, склочным, но все-таки котом. То, что таращилось на меня из-под старого шкафа в дальнем углу чердака, Барсиком было только наполовину. – Ну здравствуй, чудо-юдо, рыба-кот!

Вы видели когда-нибудь лохматую рыбу? А чешуйчатого кота? Нет? А мне такое зрелище увидеть удалось. И это самое зрелище недовольно зашипело на меня из своего убежища.

– Псшш-м!

– Ну да, девчонки переборщили немного, – пожал я плечами, прислушиваясь к тем звукам, которые начал издавать наш котейко в новом обличье, – так в их юном возрасте это простительно.

– Мшш-сп! – негодующе заявило мне существо и, неуклюже орудуя мощными лохматыми плавниками, попыталось выбраться наружу.

– А между прочим, ты сам виноват, – заметил я, внимательно следя за этим процессом.

От возмущения Барсик прервал процесс перемещения своего тела в пространстве и с удивлением уставился на меня:

– Мяу-см?

– Они просто тебя рыбкой хотели покормить, а ты убежать пытался, вот девчонки и перестарались.

– Вшм-м! – булькающим, полным негодования голосом зашипел Барсик.

– Но-но, – погрозил я ему пальцем, – будешь ворчать, все оставлю как есть.

Такая перспектива кошаку никоим образом не улыбалась, и он благоразумно примолк.

– Вот так-то лучше, а теперь давай расколдовываться.

Я прочитал несложное заклинание, сделал пасс рукой и восстановил справедливость.