Что ж, пожалуй, я смогу показать им высший класс, а заодно слегка поразмяться и тряхнуть стариной. Ничто так не укрепляет родительский авторитет, как парочка-другая подвигов, совершенных на глазах у своих детей.

– Подержи-ка, – обратился я к Селистене и протянул свой посох.

– Ты чего это задумал? – насторожилась солнечная.

– Да так, ничего особенного, – пожал я плечами, нарочито небрежно скидывая на пол кафтан и разминая руки.

– Ну что, девчонки, – обратился я к дочкам, – сейчас я вам наглядно продемонстрирую, что настоящий колдун может сделать с превосходящими силами противника даже без применения сложного боевого колдовства.

Лучшим ответом мне послужили восторженные глаза моих рыженьких лисят. Что ж, дети должны гордиться своими родителями.

– Ты уверен? – вмешался временно недееспособный Серогор.

– Абсолютно, – хмыкнул я и, не дожидаясь продолжения дискуссии, повернулся к незваным гостям: – Ну что, ребята, заждались, поди? Это ничего, я сейчас мигом.

Решение, как бы поэффектнее покончить с непрошеными гостями, пришло мне на ум как-то само собой. Я колданул небольшое заклинание и под восторженный крик дочек обернулся соколом. А что? По-моему, правильный выбор. Скорость у сего пернатого хищника отменная, а клюв такой, что не только шлепка, а кого угодно задолбать сможет.

Бегло осмотрев свой новый облик и подмигнув лисятам, я издал боевой клич и бросился в атаку. Хотя нет, не так. Точнее будет сказать, что я попытался броситься в атаку. А дальше она захлебнулась на пятом взмахе крыла. Так как в небольшой горнице я толком не смог набрать скорости, то одному из шлепков удалось огреть меня алебардой. Хорошо еще, что не острием, а плашмя. В результате этого вопиющего акта вандализма, теряя перья, веру в добро и уважение к самому себе, отброшенный ударом, я врезался в стену. Удар был такой силы, что мой клюв вошел в бревно не менее чем на четверть своей длины. Хорошо еще, что я временно пернат, был бы человеком, наверняка лишился бы передних зубов.

А вот сейчас надо соображать максимально быстро, а то отцовский авторитет будет потерян раз и навсегда. Что это за папаша, коли он не только свою семью защитить не смог, но и половину перьев растерял?! Нужно срочно переломить ситуацию. Конечно, сокол в замкнутом пространстве, без оперативного простора, был не так эффективен, как хотелось бы. Но в целом ход моей мысли был правильным. А раз так…

Я окончательно освободил клюв, расправил крылья, нахмурился и… опять колданул, меняя свой облик. На этот раз перед ошалевшей публикой красовался боевой петух. Для солидности я ему (то есть себе) добавил роста, массы, остроты клюва и масштабности шпор. В общем, это уже был не живой будильник, а пернатый убивец.

Профессионально распушив перья, надвинув на глаза гребешок и звякнув шпорами, я ринулся в атаку.

На этот раз она была значительно успешнее. Задиристый петушиный характер был как раз по мне, и я оторвался по полной. Я прыгал, бил крыльями, клевался, колол шпорами, уходил от ударов, и опять клевался, и опять прыгал. Шлепки, мешая друг другу и не сумев организовать достойное сопротивление агрессивной птичке, в какой-то момент предприняли отчаянную попытку прорваться к девчонкам, но тут же были отброшены объединенными силами моего семейства. Клыки, когти, колдовство и серебряный канделябр сыграли свою роль, а уж остальное было делом техники. Ловко, одним движением лапы, я скидывал шлемы с голов, а острый клюв ставил жирную точку в этом акте. А если быть точнее, то три точки.

Наконец дело было сделано, и, смахнув крылом капли пота со лба, я вернул себе человеческий облик.

– Пап, а чего ты с ними так долго возился? – тут же раздался невинный голосок Лучезары.

– И зачем были нужны эти нелепые превращения? – не остался в стороне и второй рыжий лисенок. – У тебя же посох есть!

– Раз, два – и готово.

– А так получилось сплошное нерациональное использование колдовства.

Знаете, мне стало как-то даже обидно. Я тут прыгаю, стараюсь, целое представление закатил, а они мне такое выдают. Интересно, что мне надо было выкинуть, чтобы они остались довольны? Эх, молодежь, никакого уважения к старшим!

Я хотел было возмутиться, но потом передумал и только с досады пнул валяющийся у моих ног шлем одного из шлепков. Головной убор стремительно набрал высоту, выбил окно и скрылся с глаз долой. Через мгновение со двора раздался характерный вскрик. Именно он вывел меня из оцепенения и вернул на грешную землю. Битва-то не закончилась, а я тут в обиды глупые ударился. Ладно, потом поговорю с девчонками, а пока пойду ребятам подмогну.

– Справитесь тут без меня? – бросил я Серогору.

– Беги, беги, – отозвался тот и ободряюще кивнул: – Справимся.

Я напоследок бросил на Лучезару с Василиной осуждающий взгляд, взял из рук Селистены посох и сломя голову бросился на подмогу ратникам, которые вели бой с наседающей нечистью.

Все-таки жалко, что девчонки не оценили моего показательного выступления. С соколом я, конечно, не угадал, а петушок получился очень даже милым, один гребешок чего стоил. И вообще, ко всякому делу нужно подходить с фантазией, тогда и жить веселее будет.

С такими вот мыслями в голове я несся по терему навстречу очередной заварушке. После всей этой нелепой княжеской службы я так истосковался по хорошей драке. Нет, в боярской думе мне тоже пришлось несколько раз пускать в ход кулаки, но это была никакая не драка, а всего лишь парламентские слушания. К тому же я был не виноват, что боярин Филипп в качестве аргументов чаще всего использует отборный мат, а в качестве доводов грубую силу. Вот и пришлось ему наглядно пояснить, что мой план развития города гораздо лучше его, удары точнее, а аргументы весомее. Кстати, после той самой дискуссии остальные бояре признали меня за своего, а еще после ряда подобных споров даже стали прислушиваться к моему мнению. Оно и немудрено, рука у меня тяжелая даже без всякого колдовства.

Но это все, конечно, ерунда по сравнению с той кашей, которая заварилась сегодня ночью в тереме у Антипа. Кто и зачем послал сюда наемников и нечисть, можно будет разобраться потом, а сейчас нужно просто их всех перебить, и тут у меня рука не дрогнет. В конце концов, имею полное право. В прошлом году мною был подготовлен, принят боярской думой во втором чтении и подписан князем закон «О необходимой самообороне и защите своего жилища». А там черным по белому написано, что каждый житель княжества, застав лихого человека или ворога в своем доме, и творящего там непотребства, может с чистой совестью прервать его жизненный путь любым подручным средством. Будь то сковорода, скалка, сабля или колдовской посох. Последнее, кстати, эффективнее всего.

Именно с посохом на изготовку я ворвался в трапезную. Очень даже вовремя ворвался… Два зеленых квача зажали Федора в угол и, несмотря на яростное сопротивление последнего, явно собирались перекусить ратником. Для Фрола этот милый междусобойчик уже закончился, причем довольно плохо. Блаженно закатив выпученные глаза, его лениво переваривал в уголочке третий квач. В горнице все было перевернуто вверх дном, и, мельком бросив взгляд на пол, я насчитал не менее пяти поверженных квачей, разбросанных в хаотичном беспорядке. Конечно же братья постарались продать свои жизни как можно дороже. И я лично двумя руками за такую вот спекуляцию.

– Хорошо еще, что зеленые попались, – философски заметил я и, хищно улыбаясь, поднял посох.

Вы представляете, какой звук издает перезрелый кабачок, ежели его банально уронить на пол? Именно такие звуки и последовали через небольшую паузу.

Холодная белая молния вырвалась из посоха и разнесла на куски ближнего квача, который ловко заплевывал липкой слюной Федора, явно собираясь познакомиться с ратником как можно ближе. Спустя мгновение второй квач присоединился к товарищу, окончательно приведя трапезную в нерабочее состояние. Думаю, что принимать пищу в этом помещении можно будет не скоро. И это после того как Кузьминична тут затевала не менее двух генеральных уборок в день.