Понятно, что любой шаг в этом направлении был бы встречен в штыки многими представителями знати. На практике даже члены Негласного комитета, которые выражали свое отвращение к крепостному праву и презрение по отношению к знати (Строганов так сказал на обсуждении крепостничества в комитете: «Помещики — это наиболее невежественный, наиболее испорченный класс»)^[56], на практике были осторожными с введением частичных и незначительных перемен в отношениях между крепостными крестьянами и их хозяевами. Летом 1801 года Платон Зубов подготовил проект, который, кроме прочего, предлагал следующее: позволение знати освобождать своих домашних крепостных в городах с денежной компенсацией от государства (бывшие крепостные будут зарегистрированы в городах как мещане — то есть ремесленники — и поставлены на учет в городском союзе); запрет перевода сельскохозяйственных крепостных в дворню; предоставление права крепостным покупать себе свободу. Было примерно подсчитано, что 8,1 процентов от городского населения составляли домашние крепостные (дворня) и что, в общем, эта группа насчитывала 190 000 человек. Зубов подошел к этому вопросу очень серьезно. Его предложения были представлены Негласному комитету в августе, но не были поддержаны, отчасти из-за личной неприязни к Зубову, как к любимчику Екатерины, а отчасти из финансовых соображений, так как покупка свободы крепостных крестьян обошлась бы казне очень дорого. При этом был игнорирован тот факт, что Зубов рекомендовал государству выкупить не всех домашних крепостных, а только тех, с которыми сами владельцы хотели бы расстаться. Александр продолжал рассматривать этот проект, несмотря на неодобрение его «молодыми друзьями», но не утвердил его.

В конце 1801 года меморандум о крепостном праве адмирала Мордвинова предложил дать право простолюдинам покупать заселенную и незаселенную землю. Негласный комитет должен был рассмотреть это предложение в ноябре и дать ответ на предложения Зубова. «Молодые друзья», хотя они не были, в принципе, против того, чтобы покончить с монополией дворянства на владение крепостными, на практике нашли право простонародья покупать и землю, и крепостных «слишком большим новшеством», а также правом, которое могло иметь нежелательные экономические последствия, такие, как возрастание цены на землю. Предложения Зубова могли привести к «опасному эксцессу» со стороны крепостных и к «слишком большому неудовольствию» со стороны помещиков-дворян. Новосильцев предостерег, что могут начаться беспорядки, если крестьяне решат, что царь полностью освобождает их. Царь продемонстрировал свою независимость и подогрел дебаты, которые начались между им самим и его «молодыми друзьями» по обеим причинам в целом и по вопросу о продаже крепостных без земли в частности. Например, приняв главные положения предложения Мордвинова, он также принял мнение «молодых друзей» о том, что проект должен быть провозглашен как указ, а не как манифест (как того хотел сам Мордвинов) на том основании, что так он будет менее провокационен. В то же время он отказался давать это предложение на рассмотрение Непременному совету, как того хотели «молодые друзья», на том основании, что Совет «не может одобрить такую идею, поэтому необходимо сделать это с помощью абсолютной (то есть царской) власти». Он настоял, вопреки совету «молодых друзей», на том, что Непременному совету разрешено только принять или отклонить предложение. В конце концов его убедили представить проект Совету, уверив, что не будет больших возражений по этому поводу. В итоге Совет уменьшил свое сопротивление специальному налогу на землю. Права купцов, мещан, государственных и вольных хлебопашцев покупать незаселенную землю были дарованы в указе от 24 декабря 1801 года, в день рождения Александра. Исключительное право дворян на владение землей было отменено, но ни право остальных сословий обладать «заселенной» землей (то есть землей, на которой были крепостные), ни предложения Зубова приняты не были.

В ноябре 1802 года Сергей Петрович Румянцев представил Александру на рассмотрение новое предложение, которое позволило бы помещикам освобождать отдельных крепостных или сразу целые деревни, если они этого хотели, за сумму, определенную самим помещиком. Несмотря на смягчение этого предложения, в дальнейшем оно вызвало недовольство многих дворян, которые боялись крестьянских волнений, если крепостные подумают, что указ является прелюдией к полному освобождению. Несмотря на сомнения, выраженные в Непременном совете, в том, что крестьяне смогут оплатить свою свободу в тот срок, который был предусмотрен для этого, предложения были приняты Александром и стали основой для Закона о вольных хлебопашцах, принятого в марте 1803 года. Это привело к тому, что помещики подавали петиции царю на разрешение освобождать целые деревни крепостных крестьян с землей, на которой они работали, и вследствие этого было создано новое сословие вольных хлебопашцев. На практике некоторые помещики бескорыстно освобождали своих крепостных крестьян, и к концу правления Александра было подсчитано, что 47 153 одних только крепостных мужчин были освобождены этим способом (13 371 — как результат благородного жеста князя Александра Николаевича Голицына). В итоге закон был принят без обсуждения в Сенате, который, под управлением Державина, возможно, наложил бы на него некоторые ограничения.

В начале ноября 1803 года Негласный комитет обсуждал беспорядки, которые начались на Украине (Малороссия) после введения некоторых постановлений относительно прав казачества. Александр не хотел отменять эти установления (Комитет разошелся во мнениях), потому что «это полностью противоречило бы тому, что он начал, а именно освобождению крестьян». Но позже, через месяц, когда вопрос о праве покупать крепостных крестьян снова был рассмотрен в Комитете, и царь и его «молодые друзья» поняли суть проблемы. Строганов писал так:

Во время этой дискуссии удалось добиться небольшого прогресса. После всех обсуждений лишь некоторые незначительные изменения были сделаны в постановлениях касательно крепостного права. Объявления о продаже крепостных крестьян в санкт-петербургских и московских газетах, которые были противны Александру, теперь были запрещены, но это мало сказалось на положении всего крепостного крестьянства.

Первые годы правления Александра не были совсем бесплодными, если говорить о внутренних реформах. Особое внимание было уделено управлению нерусскими землями империи, армии, образованию и благосостоянию страны.

Александр постоянно использовал гибкую дипломатию в своем подходе к управлению нерусскими землями своей империи. В некоторой степени он использовал эти территории для подготовки будущих реформ в самой России. Особые перемены в отношениях между крепостными крестьянами и землевладельцами были сделаны в балтийских губерниях — Эстонии, Латвии и Курляндии (которые стали частью империи в начале XVIII века во время правления Петра I). Здесь, в отличие от России, по крайней мере некоторые представители дворянства, большей частью выходцы из Германии и Швеции, проявляли определенную заинтересованность в отмене крепостного права, и по этому вопросу шли активные дебаты уже с 1760 годов. Александр интересовался этими спорами в надежде, что некоторые помещики согласятся с освобождением крестьян. Он выразил эту надежду в Негласном комитете в феврале 1802 года, говоря, что «губернии покажут пример всей Империи»^[58]. Частично под давлением Александра парламенты Эстонии и Латвии между 1802 и 1804 годами приняли законы, регулирующие отношения крестьян с землевладельцами и дающие арендаторам наследственные права на их земли.