Влада осталась в комнате одна и выдохнула с облегчением.

Скинула кроссовки с ног – уставшие ступни утонули в черном мягком ковре; взяла с тумбочки стопку одеял и белья и принялась застилать себе кровать. Она делала это непривычно для себя аккуратно, совсем не так, как дома, будто пыталась вместе с матрасом и одеялом уложить мысли в голове.

За квадратным окном хорошо были видны этажи Темного корпуса – сейчас по ним неслись последние опоздавшие на танцы студенты да сновали туда-сюда шаровые молнии, освещая стены и потолок ярко-синими отсветами.

Не помешало бы поужинать, конечно… Но пачка печенья пропала вместе с маминой сумкой. Сейчас даже мысль о беляше с летучими мышами не внушала отвращения, Влада с удовольствием съела бы и его или выпила бы стакан сладкого чая…

Но все равно это было лучше, чем оказаться в Светлом корпусе, и слушать трескотню Розы, и смотреть на ее сыночка с его носовыми платками.

Закончив с постелью, Влада отыскала ванную – небольшая комнатка, дверь в которую пряталась за углом. Очень аккуратная, уложенная черным кафелем, с прозрачными полочками, заставленными флакончиками, баночками с кремом, с вполне человеческой душевой кабинкой в углу и мраморной раковиной у стены. От стены до стены протягивались веревки, на которых сушилось белье – изящное кружевное, явно принадлежащее валькирии, и несколько зеленых огромных трусов, и так понятно чьих.

Влада стянула одежду и нырнула в синюю шелковую пижаму, подаренную Элей, умылась прохладной водой. В глаза будто насыпался песок, веки стали тяжелыми, а ноги сами понесли к кровати.

Перед закрытыми глазами возник огромный бальный зал, как в фильмах про Золушку. Хотя гремевшая издалека музыка была вовсе не похожа на вальс – скорее она напоминала такую, которая привела бы в ярость пожилых соседок во дворе на Садовой улице. Гильс кружил Элю в танце, а та улыбалась, сверкая прекрасными аметистовыми глазами.

Противный Отто Йорг был прав, прав во всем. У Гильса в универе уже была девчонка, конкурировать с которой было бы просто смешно. Разве что научиться летать и повзрослеть сразу до шестнадцати лет. Зачем же тогда он спасал ее, зачем завязал свою бандану у нее на колене?

Влада сжала повязку до боли в ногтях и со всей силы рванула ее, чуть не поранив кожу. Как всегда безуспешно – повязка не снялась, зато колено заныло тупой болью.

«Да что же это со мной такое? – рассердилась Влада сама на себя. – Пусть он танцует со своей валькирией, а мне совершенно все равно».

Чтобы выбросить Гильса из головы, Влада начала представлять себе овец, перепрыгивающих под музыку через забор. У них были светящиеся в темноте красные глаза, и очень скоро Влада мысленно обзавелась рогаткой, подстреливая овец одну за другой.

Какие-то звуки сквозь сон.

Грррр… Грррр…

Злой носорог рычит… Или носороги не рычат? Нет, надо найти правдоподобное объяснение. Наверное, холодильник на кухне испортился.

А еще кто-то бормочет. Наверное, дед забыл выключить на кухне радио.

Кстати, кухня… очень хочется есть. Хоть бутерброд, хоть что-нибудь съедобное.

– Ночные танцы в черном зале прошли очень весело, – бормотало радио. – Три валькирии стукнулись о потолок, у одной сотрясение мозга, всех отправили в медпункт…

Гррр… Гррр…

Какое-то странное радио. Несет ерунду. И носорог продолжает рычать.

– Королями бала признали Муранова и Флаеву, как самую красивую пару нашего университета. А Инга Тановская, староста Троллиума, храпит громче всех в нашем универе, да-да…

– Заткнись! – заорал кто-то, а затем послышался глухой удар.

Сон слетел мгновенно.

Влада открыла глаза и приподняла голову, оглядываясь. В комнате было светло, и солнце раскидало по черному ковру яркие квадраты. Тапок, спикировав с потолка, шмякнулся на столик около Элиной кровати, со звоном сметая на пол флакончики и баночки с кремом. Троллиха, приоткрыв один глаз, погрозила кому-то на потолке кулаком и зарылась в одеяло.

– Инг, не бузи… – простонала валькирия, засовывая голову под подушку. Она так и спала в нарядном платье, а в ее крыльях и волосах запутались серпантин и блестки.

С потолка что-то начало медленно падать.

Именно медленно – сначала оторвались длинные черные лапки с коготками, потом тело, потом черный сгусток шлепнулся на пол и… исчез, будто протек через черный ковер. Влада видела в руках у мальчишек такие странные игрушки – они с размаху шлепали их о стену, и те медленно сползали, как слизняки.

Прошла минута, другая, но черная тянучка с глазами больше не появлялась.

Влада решила забыть об этом происшествии и поспать еще, но скоро поняла, что это невозможно. Поваляться в кровати всегда приятно, но в тишине. Или под пение птиц за окном, но тролличий храп – это ужасно. Староста Троллиума храпела так, что дребезжали флакончики духов на столике около Элиной кровати.

Влада потянулась и чуть не завопила от боли – тело болело так, будто ее вчера били. Шутка ли, столько вампирских пинков локтями. Особенно болело плечо, с которого вчера чья-то злая рука сорвала ее сумку.

Влада выбралась из кровати и, подойдя к зеркалу, спустила с плеча пижаму. На коже красовался здоровенный фиолетовый синяк. Хоть в чем-то повезло – не на лице.

Поворот ручки в ванной комнате – и из крана зажурчала вода, а потом в трубе зафыркало и в раковину плюхнулся водяной почтальон, а следом еще один, и еще.

Влада уже знала, на что способны водяные почтальоны, поэтому сразу отскочила от раковины, ожидая плевков и рыбной вони. Но эти водяные были абсолютно вменяемые, даже страшно деловые. К тому же они просто проскакивали дальше, бормоча сообщения, – видимо, это была внутренняя почта в Утесуме.

Пришлось ждать, чтобы почистить зубы, пока из крана пойдет чистая вода, без водяных. Один из них задержался и поднял на Владу водянистые голубые глазки.

– Сообщения для Влады Огневой. Ну что, тебе нравится в Светлом корпусе сидеть, темноглазка? – бесстрастным голосом пробулькал почтальон. – Встретимся на общей лекции. Егор Бертилов.

Влада вздохнула. Егор думает, что она с дедом. Надо же, тролль вспомнил про нее и прислал ей водяного с письмом. Даже приятно.

Почтальон тем временем продолжал булькать бесстрастным голосом:

– Владочка, это дед. У тебя все в порядке? Немедленно ответь. В полдень будет общая лекция в зале, который здесь называется Атриум. Не опоздай. Постскриптум, – в голосе водяного проскользнула обида. – Интересно, что будет, если одного такого водяного прокипятить в чайнике, что-то типа бульона?

Кажется, у деда приступ юмора, лишь бы это плохо не закончилось. Вот про бульон лучше бы молчал – при мысли о еде живот скрутило от голода. Общая лекция – это прекрасно, но когда покормят?!

– Дед, у меня все отлично. Постарайся никого из нечисти не убить, хорошо?

Водяной, приняв сообщение, юркнул в сток, и Влада наконец-то смогла умыться и почистить зубы.

А вот с одеждой сразу начались проблемы. У всех вещей, которые ей вчера достались от Эли, на спине была странная ромбовидная дыра. Влада не сразу догадалась, что это специальный вырез для крыльев – вещи-то принадлежали валькирии. Что ж, ничего не поделаешь. Влада остановила свой выбор на синем джемпере и короткой синей юбке и принялась одеваться.

Эля, открыв один глаз, пробормотала:

– Хорошо выглядишь, Огнева… Жаль, у меня в вырезе спину так не видно, крылья закрывают.

– Хочешь – оторву? – отозвалась Инга с соседней кровати. – Хватит дрыхнуть, вставай.

– Сама вставай.

– Я Гильсу скажу, какая ты соня и раздолбайка… пусть сам тебя будит.

– Мммм…

Пререкания между сонными старостами перешли в невнятное мычание, понятное только им обеим.

Как Гильс будет будить Элю, Владе смотреть совсем не хотелось. Настолько не хотелось, что она поспешила выскользнуть в коридор. Днем он выглядел уютным и почти обычным, немного затемненные окна от пола до потолка, под ногами жесткий ковер, стены и потолок – из полированного черного камня.