– Нет уж, если обычный человек круг нарисует, то нечисть, к счастью, просто об него споткнется. Чтобы круг стал непроходимым для нас, его должна сделать ведьма. И чем сильнее ведьма, тем неприступнее ее пороги да круги. Та, что работает в МУНе, – одна из самых сильных во всей округе…

– Подъезжаем! – голосом детсадовской воспитательницы продолжала вещать Лина Кимовна. – Ведьме вопросов не задавать, все поняли?

– Поняли! – громким недружным хором рявкнул автобус.

Автобус вдруг снизил скорость, а затем остановился, не заглушая мотор.

Впереди темное шоссе закрывала, колыхаясь, стена плотного белого тумана. Прямо напротив окна блестел при свете тусклого фонаря асфальт, мокрый от недавно прошедшего дождя. Чуть поодаль, на обочине, темнела бетонная остановка, и Влада вглядывалась в нее, с тревогой и любопытством ожидая увидеть «самую сильную ведьму в округе».

Что-то зашевелилось в ее глубине, и на обочину вышла сухонькая старуха в длинном коричневом платье и почему-то с трубкой в зубах. Рядом с ней семенил на тонких ножках низкорослый подросток в ветровке с натянутым на нос капюшоном. Он на секунду поднял голову, и Влада увидала острый носик на худом лице и припухшие, будто заплаканные, глаза.

Старуха, обернувшись, рявкнула что-то подростку, и он остановился, понурив голову, на обочине, а ведьма проковыляла через дорогу к автобусу. Водитель, грузный детина с острыми ушками, торчащими из-под кожаной фуражки, поспешил опустить стекло, чтобы вежливо поздороваться.

– Доброй ночи, Катерина Матвеевна! – кивнул шофер. – Ну как, граница надежно закрыта?

– А как же иначе, милок… – Выжидающе посмотрев на него, старуха быстро схватила переданный ей водителем небольшой бумажный сверток. – Если надо – приходи, порчу сниму, врагов накажу… Все сделаю, приходи.

– Да я же не человек, какая порча? – громовым басом рассмеялся шофер. – Лучше границу понадежнее держать, как начальством велено.

– Как надо буду держать, – строго ответила старуха и протянула ему туго набитый маленький полотняный мешочек. – На вот, понюхай, а то заснешь и в канаву прямиком…

– Это дело, спасибочки… – подмигнул старухе водитель, хватая мешочек и прикладывая его к носу.

– Вот еще, держи-ка, – старуха достала из полиэтиленового пакета большой яркий кулек. – Ребятам отдай, пусть угощаются и обращаются, если что… Порчу снять, врагов отогнать…

– Реклама? – хмыкнул водитель и, поблагодарив, кинул кулек в салон – его тут же развернули – внутри оказались жареные семечки, которые тут же начали расходиться по протянутым ладоням, а сам кулек оказался буклетом с перечнем и прайсом на ведьминские услуги. Скоро в автобусе послышался дружный хруст, а на пол полетела шелуха.

– Неужели она настоящая ведьма? – вполголоса спросила Влада, кивнув на сгорбленный силуэт старухи, которая тщательно пересчитывала что-то в полученном свертке. – А с ней ее внук, наверное? Он, кажется, плакал… бедняга.

– А ты добрая, – усмехнулся Гильс и покачал головой, улыбаясь каким-то своим мыслям.

Сзади на дороге послышался шум – из-за изгиба поворота выезжали еще автобусы и один за другим вставали, выстраиваясь в колонну.

Старуха спокойно продолжала копаться в свертке, слюнявя пальцы.

– Ну что, Катерина Матвевна, – зычным голосом гаркнул водитель, высунувшись в окно. – Как, порядок? Ехать-то можно?

– В добрый путь, дорога открыта, – закивала головой ведьма и махнула рукой. – Езжайте, езжайте…

Автобус сразу же тронулся с места, и Влада, оглянувшись, успела заметить, как ведьма и понурый подросток исчезают в ночной темноте.

– Чтобы не клонило в сон при переезде через круги – задерживаем дыхание! – командовала оборотенесса. – Как будто ныряем, а потом выныриваем! Это помогает, и не будет болеть голова!

– Нет уж, я лучше посплю до универа, – Гильс зевнул и потянулся. – А то устал за последние два дня.

– Муранов! Я тебя умоляю! – Сзади через спинку сиденья просунулась круглая очкастая голова Марика. – Я жрать хочу, а мне до моей сумки не добраться. Я не мастер лазать по верхотуре…

– Гильс, никаких упырских сумок с едой! – ахнула Дрина. – Или я выпрыгну из автобуса.

– Ты эгоистка, – жалобно заныл Марик. – Впереди еще линейка и танцы, буфет откроют только завтра, а дома поесть нереально – отбирают…

– А что в сумке-то? – поинтересовался вампир. – Опять рулет с червяками?

– Беляши с летучими мышами, и что? – вскинулся упырь. – Я окошко открою… Будь человеком, Муранов…

Дрина тут же фыркнула и сорвалась с места, убежав к кикиморам на другом конце автобуса.

– Как ты меня достал, – проворчал Гильс, перепрыгнул на ряд вперед, встал ногами на сиденье и, ловко подтянувшись, снял с верхней полки желто-полосатую, похожую на толстого шмеля, сумку и кинул ее в упыря.

– До универа меня не будить, ясно? – громко предупредил всех окружающих вампир, сверкнув багровым отсветом глаз из-под потолка салона, потом опустился вниз, и в проход полетели две черные кроссовки.

Влада почувствовала легкую досаду – Гильс так и остался сидеть впереди, видимо, чтобы ему никто не мешал, и теперь сиденье рядом с ней пустовало.

– Дети! Не дыша-а-а-ать! – взвизгнула Лина Кимовна.

Влада поспешила набрать в легкие воздух, хотя как раз ей-то это было делать необязательно – она же не нечисть и ей круги да пороги нипочем. Так, на всякий случай…

Автобус подбросило, словно он перескочил через кочку или лежачего полицейского, и поехал очень медленно, нырнув в белую пелену. Туман лип к стеклам, будто клочковатая мокрая вата. Шум голосов смолк, и в автобусе стало тихо.

Влада таращила изо всех сил глаза, стараясь не дышать вместе со всеми и сжав переносицу двумя пальцами. На уши упала мягкая тишина, будто автобус ехал в слое ваты.

– Ш-ш-ш-ш… – послышался легкий свистящий шепот на самой грани слуха, и кровь запульсировала в висках. Будто кто-то, как рентген, просматривал ее насквозь тяжелым, но сонным взглядом. Как неприятный, очень долгий укол, только боль была в мыслях, в сознании, а не в теле.

Автобус продолжал ползти в молочно-белой пелене, потом она резко оборвалась, на миг показались ночные лесные дали, и снова – нырнул в туман.

Голова у Влады гудела, неразборчивый шепот стал совсем тихим, а потом скорость автобуса резко прибавилась, туман рассеялся и давящая на уши тишина отпустила.

Ведьминские круги остались позади – послышались негромкие разговоры, да по салону разносился раскатистый храп Лины Кимовны.

«Как флюорография на школьном медосмотре, очень похоже…» – подумала Влада и, рывком приоткрыв окошко, вдохнула ночной ветер. Ветер пах дождем и лесом, трепал волосы, был еще теплым – лето ведь закончилось всего часа три назад…

За окном автобуса замелькали огоньки. Видимо, это была та самая Болотинка, из которой пришла ведьма, – на вид обычная деревенька, с рядами огородов, теплиц и невысоких домиков с застекленными верандами. Во многих домах горел свет – Влада с удивлением поняла, что в Болотинке жили люди.

Проехав деревню, автобус медленно двигался по асфальтовому шоссе мимо ночных лесов и полей.

Позади Егор Бертилов с Мариком Уткиным, переругиваясь шепотом, чавкали чем-то вонючим и увлеченно пробовали нарисовать круг. Влада смутно подозревала, что это происходит при помощи шариковой ручки прямо на спинке ее кресла, судя по нехорошему треску его обивки.

Впереди, в отражении темного стекла, если вытянуть шею, можно было увидеть четко обрисованный профиль спящего Гильса Муранова.

До сих пор она старалась поменьше смотреть на вампира, а если смотрела – сразу отводила глаза. Слишком красивое лицо, такое, что захватывает дух и глаза отвести почти невозможно.

Пялиться на симпатичного мальчишку, когда он с тобой разговаривает, – неудобно, еще вообразит себе невесть что. А вот, когда он спит, есть возможность его как следует рассмотреть.