— Понятно, — мрачно ответил Паоло. Его семья, устав бороться с водой, переселилась из Венеты в Буррано два поколения назад. Все это он знал не из учебника, а по рассказам прабабушки.
— Власти приняли мудрое решение, — продолжила учительница. — Они отделили маленький участок города с самыми прославленными памятниками — собором Святого Марка, Дворцом Дожей, отрезком Большого Канала. И обустроили его для туристов. Старинные дворцы стали отелями, в домах открылись рестораны и магазины сувениров. Сюда же переселили немногочисленных жителей, они стали обслуживать туристов. Приехали и из других мест: где туризм, там выгода. В городе ничего не производят, еду и воду привозят с Террафермы. Маленький участок легче обустроить, чем весь город, и теперь Венета — процветающий туристический центр. Мудрый и проницательный руководитель устроил так, что здесь нет безработицы, неплохие условия жизни, высокая зарплата. Остальная часть Венеты — ее назвали Венета Веккьо, Старая Венета — была брошена и постепенно разрушается. Конечно, наиболее ценные фрески и статуи перенесли в соборы Венеты Нуово — Новой Венеты, туристической. Парадокс в том, что на самом деле Новая Венета старше Старой — исторический центр расположился на месте первых поселений иллирийского народа венетов. Но название прижилось. Наверное, потому что более молодая Венета Веккьо выглядит старше — обшарпанные здания, все разрушается, там никто не живет…
— Никто? — удивилась Марго.
— Ну… — учительница понизила голос. — Возможно, неправильно с педагогической точки зрения это вам говорить, но вы уже большие. Мне рассказывали, что в Старой Венете живет несколько человек, десяток или полтора. Они называют себя венетами — и это верно, потому что коренных жителей города в Новой Венете практически нет, все приезжая обслуга. Венеты считают, что Венета должна быть настоящим городом, а не туристическим центром, зарабатывающим деньги, и не понимают, что колесо истории вспять не повернуть. Эти безумцы живут в разрушающихся домах без электричества, пытаются обустроить городские службы — пекут хлеб, развозят воду, выращивают овощи на крышах, ремонтируют дома. Но они обречены. Городские власти Венеты Нуово всячески стараются спасти этих глупцов. Им предлагают квартиры в Венете Нуово на льготных условиях, интересную работу по обслуживанию туристов… Но они упрямы и не ценят благодеяний заботливого мэра. Венета Веккьо — позорное пятно на нарядном, улыбающемся лице Венеты Нуово. Это понятно?
— Да, — грустно сказал Паоло. — Вполне.
Учительница не прошла проверку — она оказалась как все…
— А дож? — спросила Тина, дочь хозяина отеля в Венете Нуово.
— Последний дож Венеты Лодовико Манин был низложен 12 мая 1797 года, — с готовностью ответила учительница, радуясь, что вспомнила дату. — Сейчас в Венете мэр.
— Про мэра мы знаем, — отмахнулась Тина. — Говорят, что в Венете Веккьо есть дож… но кто он — никто не знает. Даже жители Венеты Веккьо.
— Да, — кивнул Никко. — Все знают, что он есть. Все в Венете его слушаются. Но кто он — неизвестно.
— И еще расскажите про Властителей Ночи, — попросил Джованни, сын рыбака из Буррано. — Они — выдумка или правда — живут в Венете Веккьо? И если чиновники начнут очень уж притеснять Венету Веккьо, то ночью на черной гондоле приплывет к ним черная тень в плаще с капюшоном…
— А правда, что на крышах Венеты Веккьо есть королевство кошек? — спросила Тина.
— А правда, что мэр Венеты Нуово принял меры, чтобы Венета не всплыла? — спросил Паоло. — А то если она всплывет и станет нормальным городом, то туристы перестанут приезжать?
— А правда, что мэр скоро прикажет не продавать венетам продукты и воду, чтобы Венета Веккьо опустела? — спросила Марго. — Он хочет, чтобы мы умерли с голоду. Хлеб вот не дает печь…
— Я уже говорил с родителями, — сказал Паоло. — У нас большой дом, мы примем тебя и твою семью, если что. Мы раньше тоже были венеты…
— А Никко с мамой можно ко мне, — предложил Джованни. — Мы на Буррано разберем всех венетов, ты не сомневайся, Никко.
— Только мы не уедем, — сказал Никко. — Мы — последние венеты. Это наш город.
Побледневшая учительница переводила взгляд с одного ученика на другого. Открылась дверь, вошла директор:
— Вы так увлеклись, что не слышали звонка? — удивленно спросила она. — Наверное, урок был интересен.
— Очень интересен, — кивнул Паоло. — Сеньорита Морелли прекрасная учительница. Мы узнали много нового. Надеюсь, мы продолжим обсуждение этой темы на следующем уроке.
Глава 4
Город, полный кладов
Всю дорогу из школы Никколо вертел головой — искал зашифрованные в задаче приметы. Пока ничего не попадалось: трудно найти четыре чего-то одинакового в городе, где абсолютно все разное. Конечно, Никко понимал, что на самом деле никаких примет нет, и он все это выдумал. Но ведь клады-то в городе были взаправду! Лежали где-то в тайниках сокровища дожей и купцов, кондотьеров и епископов, пиратов и сарацинов. Конечно, часть из них пропала в затопленных подвалах и нижних этажах. Но не все же! Неужели не нашелся прозорливый купец или нестандартно мыслящий дож, спрятавший свое золото не в подвале, а на чердаке? А если клад есть, почему бы кому-нибудь не найти его? А если его все равно кто-нибудь найдет, то почему бы этим кем-то не стать ему, Никколо Приули? Никко кружил и кружил по каналам на своей гондолинке — маленькой, одно-двухместной лодочке, похожей на гондолу. «В этом палаццо жил кардинал Бессарион, — уныло думал он, рассматривая узорчатые фасады. — Он подарил Венете публичную библиотеку, и вполне мог припрятать какие-нибудь ненужные золотые слитки. А в этом дворце жил дож Фоскари. Он умер очень старым, восьмидесятилетним, а к старости люди иногда делаются скупыми. Мог что-нибудь замуровать в стене… А здесь жил славный купеческий род Майрано. Я буду очень удивлен, если кто-нибудь из Майрано не сделал тайник с цехинами и парочкой алмазных ожерелий из Константинополя, утащенных крестоносцами. А здесь по легенде жил Каллеони… Стоп!
И направил гондолинку к церкви Санти Джованни э Паоло.
Никколо Приули, последнего венета, родившегося в две тысячи каком-то году, и Бартоломео Каллеони, знаменитого воина, родившегося около 1400 года, связывали хорошие отношения. Они начались прекрасным майским днем, когда первоклассника Никко побил некий Бенедетто из третьего класса. Особенно сильно болела вывернутая правая рука. Никко пожаловался учительнице, но та назвала его ябедой. Тогда Никко пожаловался маме. Она подула на ушиб, но сказала, что мужчина должен уметь постоять за себя. В качестве последнего средства мальчик пожаловался Маргерите. Марго уважительно заметила, что Бенедетто сильный. Больше жаловаться было некому. Его никто не понимал.
Сидя в своей гондолинке, размазывая слезы и бросив весло, Никко нечаянно заплыл к церкви Санти Джованни э Паоло. Там, напротив Скуолы Гранде ди Сан Марко стояла статуя знаменитого военачальника Бартоломео Каллеони. Когда-то всадник возвышался над площадью на постаменте о шести колоннах. Сегодня вода покрыла плиты площади и постамент, и лошадь ступала прямо по воде. На бронзовой морде явственно читалось неодобрение. «Так нечестно, — думала лошадь. — Мы так не договаривались. Когда меня тут поставили в 1496 году, мне пообещали, что я буду парить над площадью. А теперь я бреду в воде, словно мы снова в походе и переправляемся через По». Но кондотьер Каллеони был выше мелочей. Он сурово смотрел вдаль, и бронзовый лик был непроницаем.
Маленький Никко не знал, что такое кондотьер, и не слышал имени Каллеони. Но сильный мужчина на лошади ему сразу понравился. Он казался надежным. Такой защитит от любого Бенедетто. И Никко взахлеб начал рассказывать, как его больно побили, как он храбро сражался, но Бенедетто был сильнее в сто раз… а он все равно почти не плакал… а мама его не поняла, и учительница его не поняла, и даже Марго его не поняла, и он очень несчастен. Бартоломео Каллеони все это выслушал и кивнул сочувственно. То есть Никко показалось, что кивнул. Хотя бронзовые статуи не кивают, это у них не принято.
