За это время Рини очень изменилась. Хотя она все еще не переносила общения с незнакомыми мужчинами, она часто помогала матерям управляться с капризными детьми. Белла заметила, что она, обнимая и тиская детей, издавала горлом какой-то гудящий звук — точно так же, как когда-то в случае с плюшевым мишкой. Она настолько изменилась, что Белла не удивилась бы, если бы Рини вдруг вновь обрела память, хотя и страшилась этого.
Кроме того, к своему удивлению Белла обнаружила, что Рини, похоже, любила слушать пение, особенно когда четверо бывших музыкантов собирались вместе и наигрывали не только старые мелодии, но и современные, к примеру забавные песенки типа «Поцелуй меня на ночь, старшина, заботливо укрой меня в моей деревянной кроватке». Белла была уверена, что если бы Рини могла смеяться, то рассмеялась бы. А потом подумала, что Рини могла смеяться внутренним смехом.
Достаточно было только одного незначительного происшествия, чтобы все это изменилось. Однажды поздним вечером Рини стояла возле двери в комнате, где она занималась женщиной и двумя ее детьми, которые теперь сидели на матрасе. Музыканты уже собирались уходить, и Уилли спросил:
— Вам понравилось?
Рини закивала и улыбнулась ему. И в этот момент один из мужчин, который пришел с улицы навестить свою семью, повернул ее к себе лицом и, ухватившись за лацканы ее пальто, прокричал:
— Какого черта ты все время носишь этот грязный черный халат? Он портит впечатление от этого дома!
То, что он был довольно пьян, не могло послужить ему оправданием, и прежде чем он понял, что сейчас произойдет, Энди нанес ему удар своим большим кулаком в подбородок, и мужчина оказался на полу. Остальные выволокли его из комнаты, дотащили до ворот и вытолкали со двора.
К этому времени Белла уже увела Рини подальше от шума. Помогая ей подняться по лестнице в ее комнату, она приговаривала:
— Успокойся… успокойся, девочка. Он был пьян. Он не хотел сделать тебе ничего плохого, правда-правда. Он был пьян. Не дрожи так, девочка. С тобой все в порядке.
В спальне Рини бросилась на кровать и, закинув руки за голову, ухватилась за железные прутья спинки кровати, ее тело застыло, а середина его начала дергаться вверх и вниз, как это бывало раньше.
— О Боже! — вскрикнула Белла. — У тебя уже много лет не было этих приступов! Если бы он был здесь, я бы убила его собственными руками. И не только его, но и того, кто впервые вызвал у тебя припадок.
Она просунула руку под спину Рини, а другую положила на ее живот и попыталась остановить эту тряску. Но точно так же, как и раньше, это только вызвало усиление движений. Так продолжалось долго, но вдруг Рини, совершенно неожиданно отпустив прутья, обмякла бесформенной массой внутри своего старого пальто.
— Все хорошо, милая. Все хорошо. — Белла обняла ее и стала гладить по лицу, мокрому от слез.
«Это что-то новенькое», — подумала Белла. Она никогда не видела, чтобы Рини так плакала: в ее глазах часто стояли слезы, но чтобы они текли по ее щекам — такого не бывало. Белла пробормотала:
— Ох, эта свинья! Всегда находится кто-то, кто все портит. Не волнуйся, девочка. Ты его никогда больше не увидишь, обещаю тебе.
Но в эту ночь, как ни старалась, она не смогла заставить Рини снять пальто. Поэтому она сняла с нее туфли, укрыла одеялом и сказала:
— Я пойду вниз, дорогая, чтобы приготовить горячее питье. Не волнуйся, все будет хорошо.
Белла совсем не удивилась, когда увидела, что шестеро мужчин собрались на кухне и ждут ее. Карл спросил:
— У нее опять был один из ее приступов?
— Да, — ответила Белла, — впервые за Бог знает сколько времени. Я уж думала, что их больше не будет.
— Ей очень плохо?
— Да, плохо. Она плакала, как никогда раньше. А теперь идите и работайте, и спасибо за то, что пришли. Не волнуйтесь, я приведу ее в норму. Я знаю только одно. Если бы не несколько семейных пар, ночующих здесь, я бы сделала так, чтобы мужчины жили в подвале соседнего дома, а женщины в подвале этого дома.
— Ну, это можно устроить, — сказал Джон. — Большинство мужчин сейчас служат либо в армии, либо в военно-воздушных или в военно-морских войсках. Другие мужчины работают в ночную смену, а днем отсыпаются. Можно попробовать что-то сделать.
— Прекрасно. Не хотелось бы излишне беспокоить их, — заговорила Белла. — Им и так приходится со многим мириться, особенно тем, у кого есть дети. Оставьте пока все как есть. Возможно, к утру она придет в себя…
Но к утру Рини не стало лучше. Не стало ей лучше и на следующий день, и через день. Она, поднявшись с постели, закутывалась в пальто и сидела у окна своей комнаты. Только на третий день она спустилась в кухню, где Уилли приветствовал ее, делая вид, что ничего не случилось. Он сказал ей, когда она заняла свое место у стола:
— Ох, Рини, просто не знаю, что мы будем делать, если муку начнут выдавать по карточкам. Мне ужасно не хочется отказываться от выпекания хлеба, ведь правда?
Он смотрел на нее, а она взглянула на него. В ее глазах появилось выражение, которого он не видел в течение долгого, долгого времени. Он не мог дать ему точного названия, но она выглядела потерянной.
Никакие разговоры, никакие весточки от подопечных Рини, которые Белла приносила ей снизу в надежде растопить холод в ее сердце и улучшить ее состояние, никак не действовали на Рини. Она только поднимала глаза на Беллу, а потом продолжала заниматься своими делами. Обитатели так называемой Берлоги Беллы считали бедняжку несколько простоватой, не совсем нормальной, но, тем не менее, доброй, особенно к младшим членам их семей.
Воздушные налеты на Лондон возобновились, так как, по мнению немцев, люфтваффе удалось покончить с аэродромами на окраинах города. Теперь все четверо музыкантов были добровольцами пожарной охраны и помогали уполномоченным по гражданской обороне. Энди и Тони обычно дежурили вдвоем, а их сменяли Джон и Уилли. Каждая пара дежурила на определенном участке. Что касается Джо и Карла, то вечером и ночью, свободные от другой работы, они занимались обитателями домов Беллы. Они наблюдали за воротами до их закрытия, а это обычно происходило в восемь часов вечера. Затем с помощью кого-нибудь из постояльцев они раздавали миски с супом и свежеиспеченный хлеб, на который постояльцы намазывали собственный маргарин или джем. Потом тот или другой отправлялся на улицу, чтобы охранять территорию и предупредить возникновение пожара.
Обычно первый гудок сирены заранее сообщал о воздушном налете, чтобы у всех было время укрыться. Но в ту ночь прошло слишком мало времени между воем сирены и грохотом бомб, потрясшим дом до самого подвала. Белла сидела в кухне вместе с Рини, которую никак не могли уговорить спуститься вниз в подвал.
Было совершенно ясно, что бомбы упали совсем близко, и Белла обняла Рини и прижала ее к себе. Она с удивлением обнаружила, что Рини вовсе не дрожит от страха, в отличие от нее самой. И именно Рини положила руку на голову Беллы и погладила ее, потом убрала волосы со лба и стала издавать горловые звуки, выражающие сочувствие.
На следующее утро, после того как дневной свет воцарился над Лондоном, стали видны первые из ужасных последствий бомбежки, которых еще будет много. Некоторые дома продолжали гореть, многие улицы превратились в руины, подобные рассыпавшейся колоде карт.
Мужчин беспокоило, что во время налетов Белла была вынуждена сидеть наверху вместе с Рини; они, несомненно, были бы в большей безопасности в одном из подвалов. Это продолжалось до тех пор, пока Уилли не пришла в голову мысль достать бомбоубежище Андерсона и установить его вблизи ворот, ведущих во двор. Благодаря этому тревога Беллы уменьшилась, потому что Рини без всяких возражений выходила из парадной двери на улицу, проходила через ворота и заходила в убежище, которое было достаточно удобным, насколько вообще может быть удобным подобное сооружение.
Там установили две широкие скамьи и небольшую газовую плиту, на которой можно было вскипятить чайник с водой, чтобы выпить чашечку чая. Там также хранились жестянки с бобами и печеньем, хотя совершенно очевидно, что к ним никто даже не притрагивался. Теперь в подвале никто не пел — с тех пор как Британские экспедиционные войска были разбиты на побережье Франции 3 июня 1940 года. Муж одной из молодых женщин умер от ран на спасательном судне, возвращавшемся в Англию, а муж другой женщины был спасен из Дюнкерка, но утонул во время бомбардировки, когда его на небольшой лодке переправляли к фрегату.
