Белла села на стул.
— Я сойду с ума, парень, если с ней что-нибудь случится. Точно сойду.
— Да ничего с ней не случится. Знаете, мы между собой обсуждали это, парни и я, когда были внизу, и решили, что она вполне разумна. Мы все так считаем. И она абсолютно все понимает. Только часть ее слегка не в себе, и, как сказал Прыщавый, над этой ее частью довлеет страх. Посмотрите только, как она боится находиться среди людей. По его словам, она целыми месяцами не выходит на улицу. И думаю, что все мы сойдемся на том, что она никогда полностью не придет в себя, пока не поборет этот страх.
— А именно этого она и не может сделать, — произнесла Белла. — Она не осталась бы здесь, если бы могла побороть свой страх, не правда ли? И могу сказать, хотя не следовало бы это говорить: я боюсь того дня, когда она покончит с этим, потому что тогда я ее потеряю. Она бы и двух минут не стала жить такой жизнью, если бы с ней все было в порядке, ведь так?
Немного подумав, Уилли ответил:
— Да, вы правы, миссис. Ну, подобные нам ребята и прочие — мы другие. Большинство из нас всю жизнь терпели лишения, но она, скорее всего, выросла в других условиях. Она знала другую жизнь.
— Уж это точно, парень. Ну а мне-то что делать?
— Я бы не стал ничего предпринимать, а еще лучше, отправляйтесь делать заказы и за покупками.
— Я не могу, я просто не могу. Если бы только… если бы только Прыщавый или Джо были здесь, они бы знали, что делать.
— Нет, они бы не знали, миссис. Точно так же, как и вы. Я думаю, что она вышла не насовсем. Она знала, куда идет и почему. Часть ее вполне нормальна, не меньше чем вы. Может, это и совсем маленькая часть, но она существует. Скорее всего, она пошла за покупками.
— За покупками! Да зачем ей идти за покупками?
— Согласен. Да и денег-то у нее нет, ведь так? Джо сказал, что она ни за что не взяла бы деньги.
— Ох, да есть у нее деньги. У нее есть немного своих собственных денег.
— У нее есть деньги?
— Да, есть.
— Ну, тогда она наверняка пошла по магазинам.
— Ты только посмотри на погоду! Идет дождь со снегом, и она до костей промерзнет.
— Но, миссис, на ней то самое большое пальто, которое похоже на одеяло, потому что у него пушистая подкладка. — А затем, будто сам себе, он пробормотал: — Удивительно, что в этом наряде ее до сих пор еще никто не приметил.
В этот самый момент Айрин как раз была обнаружена в этой самой одежде кем-то, кто видел ее раньше. Она зашла в ломбард, а там как раз находился младший из владельцев. Он занимался клиенткой, которой говорил:
— Я сожалею, но могу дать только полкроны; не больше полукроны.
А клиентка сказала:
— Ладно, все лучше, чем ничего.
Айрин стояла в сторонке и смотрела, как человек за прилавком выписывал квитанцию. Затем он вручил полкроны ожидавшей женщине, голова которой была замотана в шерстяной шарф и на которую, как легко было заметить, были надеты два пальто разного цвета — верхнее длиной чуть выше колен.
Мистер Джозеф Гомпартс приветствовал Айрин широкой улыбкой.
— Я очень рад видеть вас, мадам. Вы пришли выкупить свои драгоценности?
Она отрицательно покачала головой, на что он сказал:
— Нет? — А она снова покачала головой. Затем она указала на витрину, а он спросил: — Вам нужно что-то оттуда?
Она кивнула; затем, сложив руки вместе, она жестами изобразила игру на флейте или дудочке. А он спросил:
— Музыкальный инструмент? — И она кивнула.
— О да, — закивал он, — я помню, там была флейта. Да, была и… — Он на мгновение задумался, посмотрел на ближние полки, а затем взглянул в конец магазина, где были еще полки, и совершенно неожиданно сказал: — Он не вернулся, чтобы забрать ее. Вы можете подождать? Мой отец лежит в постели, он простудился, но он-то скажет, продал он ее или нет.
Он вернулся практически сразу же, почти влетев на свое место за прилавком, и произнес:
— Она не была продана. Она в хранилище вместе с другими музыкальными инструментами. Знаете, нам приносят много музыкальных инструментов. Мне нужно свериться с записями. Подождите минутку. — Он повернулся и подошел к концу прилавка, где лежал гроссбух в твердом переплете. Взяв его, он начал просматривать записи, и наконец его палец остановился и он сказал: — Ага, восемнадцать месяцев назад, семь шиллингов и шесть пенсов. Подождите. — И он снова вышел и на этот раз отсутствовал чуть дольше.
Он вернулся, держа в руке флейту. Он передал эту флейту Айрин.
Инструмент выглядел так, будто был сделан из слоновой кости. Проведя по флейте рукой, Айрин взглянула на прикрепленную к ней бирку, где значилась сумма в десять шиллингов. Глаза Айрин встретились с глазами ростовщика, а он, склонив голову набок, рассмеялся и сказал:
— Это наша небольшая прибыль, но в вашем случае, мадам, — он понизил голос, — она стоит семь шиллингов и шесть пенсов. Вас это устроит?
Последние слова он сказал почти шепотом, и она кивнула. Затем, открыв рот и сделав усилие, она сказала:
— Спасибо.
— Мы всегда рады вас видеть, мадам. Очень рады. В любое время… в любое время. Я заверну ее. Это подарок для кого-то?
Она кивнула.
— Хорошо, поскольку грядет Рождество, у меня есть специальная бумага, — добавил он с улыбкой, — которую мы не всегда используем. Я сделаю небольшой сверток.
Вскоре он его сделал и еще закрепил край бумаги воском, а потом вручил ей сверток со словами:
— Я думаю, что тот, кому это предназначено, будет доволен.
Она замешкалась. Затем, медленно подняв руку, она протянула ее ему, а он так же медленно взял ее в свою и легонько пожал. Не было сказано ни одного слова, они просто смотрели друг на друга. Затем она повернулась и вышла из ломбарда. А он, глядя на нее, испытывал совершенно новое для него чувство, но просто не мог найти слов, чтобы выразить его.
Снег с дождем перешел в снег. Он падал крупными хлопьями и оседал на машинах и пешеходах, словно накрывая их белым чехлом. Только улицы выглядели темными и грязными.
Она шла уже в течение пятнадцати минут, когда наконец дошла до первого настоящего торгового центра. Она помнила, что бывала здесь раньше, и скорее интуитивно чувствовала, что именно она ищет. Она остановилась перед витриной, в которой были выставлены разнообразные зимние шерстяные изделия, от шапочек с помпонами и больших шарфов с бахромой до шерстяных джемперов, и даже был вязаный костюм на манекене. Она не стала задерживаться, чтобы рассмотреть все эти вещи, расположенные в витрине, а прошла прямо в магазин. Однако, войдя внутрь, она остановилась, а таявший на ее шляпе и плечах снег стекал по ее пальто. Постепенно привыкнув к яркому свету, она подошла к изогнутому прилавку, возле одного конца которого возвышалась длинная стойка с надписью «Половина цены. Освобождаем место для новой коллекции».
В магазине было очень мало покупателей, и девушка за прилавком внимательно посмотрела на появившуюся перед ней фигуру. Она не обратила внимания на длинное пальто и странную шляпу женщины, так как они все еще были в некоторых местах покрыты снегом. Она улыбкой поприветствовала Айрин и спросила:
— Да, мадам, чем я могу вам помочь?
Когда покупательница обвела рукой вокруг шеи, показывая, что ей нужен шарф, продавщица подумала: «Бедняжка, она глухонемая!»
Девушка сразу же повернулась к стойке и достала два шарфа.
Айрин видела, что они были длинные и связаны из толстых шерстяных ниток, а стоили они по пятнадцать шиллингов каждый. Она стала быстро подсчитывать в уме: ей нужны четыре шарфа, а еще у нее должны остаться деньги на подарки Белле и Джо. Она отрицательно покачала головой и жестами показала, что ей нужен более короткий шарф, а на шарфе показала, что и половины его длины будет достаточно.
Снег на головном уборе женщины и на ее плечах быстро стаял, и продавщица увидела, что пальто, хотя и было плотным и, очевидно, теплым, довольно грязное.
Айрин перевела взгляд на стойку, на которой увидела несколько шарфов, а продавщица, проследив за ее взглядом, сказала: