Широко улыбаясь, Джек останавливается передо мной. Я улыбаюсь в ответ. Без него выполнить стоявшую передо мной задачу было бы намного труднее. Я не думаю, что справилась бы с этим, если бы не знала, что смогу на него положиться.
Май 2009
— Итак, значит, ты Элизабет, — сияя улыбкой, произнесла мама Джека, когда мы переступили порог ее дома.
Она протянула ко мне руки и крепко меня обняла. Ее мягкие руки и обволакивающий ее, а заодно и меня, пьянящий аромат духов и пудры недвусмысленно указывали на то, что передо мной женщина, привыкшая заботиться о своей внешности и располагающая необходимыми для этого средствами. Ей никогда не приходилось рыться в корзине с уцененными товарами и поисках нужного оттенка теней для век. В тот день на ней был кашемировый жакет кремового цвета поверх простого, но элегантного шелкового платья. На ее ногах красовались бежевые лодочки того же оттенка, что и платье, хотя мне показалось, что а этом доме принято разуваться. Ее светло-русые, пронизанные серебряными прядями волосы были коротко подстрижены и уложены в стильную прическу, а в мочках ушей поблескивали золотые серьги с жемчугом.
Она стиснула меня в объятиях, возможно, желая убедиться в том, что я настоящая, а затем ее пальцы скользнули вниз, к моим рукам.
— Позволь мне тебя рассмотреть, — произнесла она, одаривая меня очередной искренней и радушной улыбкой. — Я представляла тебя совершенно иначе. Я не смогла добиться от сына ни единого слова. Но ты прекрасна.
— Мама! — вздохнул Джек.
— Молчи, — весело отмахнулась она. — Ты должен радоваться тому, что она мне нравится. Сколько молодых женщин жалуются на свекровь, которая их не любит? Я уверена, что очень много. Но ты, Элизабет, вдохнула в моего сына новую жизнь. — Не выпуская моих рук, она сделала шаг назад. — С тех пор как вы начали встречаться, он стал совершенно другим человеком. Я уже не надеялась увидеть, что он смеется или хоть чем-нибудь интересуется…
Все мы, четверо толпившихся в прихожей людей, и прежде всего сама мама Джека, пришли в ужас, когда ее глаза вдруг наполнились слезами.
— Не обращайте внимания на мою супругу, — сказал отец Джека. — Ей не всегда удается справляться с эмоциями. Дорогая, ты смущаешь бедную девушку, — обернулся он к жене. — Она может от нас сбежать. — Он протянул мне руку, и его жена тут же меня отпустила, позволив обменяться с ним рукопожатием. — Гектор, — представился он. — Мне очень приятно.
Джек унаследовал от отца телосложение, рост и самоуверенную манеру держаться. Я подумала, что на земле, вероятно, найдется немного людей, способных смутить Гектора. Как-то раз Джек мельком упомянул, что его отец до сих пор посещает спортзал, а помимо этого играет в гольф. И это сказывалось на его внешности. Его кожа была гладкой и свежей, а голову украшала копна густых и на удивление блестящих волос.
— Мне тоже очень приятно, — произнесла я.
Против моей воли это прозвучало чопорно и несколько натянуто.
— Возможно, Элизабет, вы не привыкли к такому обращению, какое свойственно моей супруге, но мы действительно вам очень рады. Мой сын держится несколько замкнуто. Он всячески избегает разговоров о вас. — Он многозначительно посмотрел на Джека, который немедленно понурил голову. — Я не вижу для этого ни единой причины. И в нашем доме вам всегда рады.
У меня в животе как будто начало что-то ворочаться. Это объяснялось не только нервозностью, вызванной самим моментом знакомства с ними. Меня начала терзать мысль, что мне придется объяснять им, что меня зовут не Элизабет. Родители Джека были так любезны и милы. Как я теперь им это скажу? Я вдруг поняла, что этого не знает и Джек. Мужчина, за которого я собралась замуж, не знал моего полного имени. «И тебе удалось убедить себя в том, что ты не совершаешь поспешный и необдуманный поступок?» — обрушилась я на себя.
— Мы до вечера будем стоять в прихожей? — поинтересовался Джек.
— Конечно нет, конечно нет, — засуетилась Хэрриет. — Проходите, проходите.
Гектор выпустил мои пальцы, которые от его крепкого рукопожатия даже слегка онемели, а Хэрриет немедленно взяла меня под локоть и повела по коридору к открытой двери гостиной. С тех пор как я вошла в этот дом, за меня в той или иной форме постоянно держался кто-то из родителей Джека. Мне даже показалось, что они опасаются, как бы я не исчезла или не убежала. Возможно, такое бывает в семьях, в которых кто-то умирает. Они подсознательно льнут к новым людям, появляющимся в их кругу. Лично мне казалось, что знакомиться с ними будет более сложно. Я ожидала, что они отнесутся ко мне свысока, возможно, даже с некоторым презрением. Я не удивилась бы, если бы они поставили под сомнение чистоту моих намерений, а также всячески дали понять, что мне не стоит и пытаться заменить покинувшего их человека.
— А теперь, Элизабет, ты должна рассказать мне, какие у тебя планы насчет свадьбы. Если ты не хочешь, я не стану вмешиваться в подготовку, но я буду рада оказать любую помощь. Я была бы счастлива взять все на себя, потому что у меня нет дочери, но я уверена, что того же хочет и твоя мама.
— Э-э… вообще-то мы с Джеком еще не обсуждали свадьбу. Мы решили, что первым делом нам следует познакомить друг друга со своими родными.
— Это разумно, — кивнул Гектор.
— Как можно вести себя разумно, когда речь идет о любви и романтических отношениях? — улыбнулась Хэрриет.
«Она мне действительно подмигнула или мне показалось?»
Гостиная была под стать всему дому, что означало — огромная. На этой площади легко разместились бы две моих квартиры и еще осталось бы свободное место. Светло-зеленые стены венчал белый потолок, а вдоль стен выстроились шкафы и шкафчики с застекленными дверцами. Вся мебель была резной и явно антикварной, а значит, безумно дорогой. Джек вырос в обеспеченной семье. Я и раньше это знала, но при виде этого дома остро ощутила всю разницу нашего жизненного опыта.
Я присела на ближайший к камину диван. Что меня удивило, так это то, что Джек немедленно расположился на подлокотнике того же дивана, рядом со мной, положив руку на его спинку и слегка касаясь пальцами моего плеча. Мне нравилось сидеть рядом с ним, ощущать его тепло и запах, но все же его поведение показалось мне странным. Эта демонстрация солидарности и единства, казалось, была призвана дать ясно понять его родителям, что мы являемся ПАРОЙ. Возможно, на самом деле они вовсе не в восторге от нашего намерения пожениться. Быть может, они ждут каких-то подтверждений того, что я не являюсь временным явлением в жизни их сына, призванным смягчить боль утраты, и что он не поспешил с принятием столь важного решения. Шевеление у меня в животе усилилось. То, что Джеку не было известно мое полное имя, отнюдь не говорило в пользу того, что мы достаточно хорошо знаем друг друга.
— Чаю, Элизабет? Сегодня утром я испекла булочки. Гектор умирает от желания попробовать их со взбитыми сливками, которые он привез из деловой поездки в Девон. Кажется, у меня осталась и баночка домашнего клубничного варенья. В прошлом году у нас был такой замечательный урожай клубники, что мне удалось закрыть много банок. И это хорошо, потому что в этом году клубника не уродила. Надеюсь, мне удалось тебя соблазнить?
— Да, я с удовольствием выпью чаю и попробую все, что вы мне предложите, — кивнула я.
— Только пусть вместо чая будет кофе, — вмешался Джек, когда его мать шагнула к двери. — Либби пьет чай только вечером. Да и от клубники она не в восторге. Она кажется ей резковатой. Но у тебя, насколько я знаю, есть апельсиновый джем. Вот его она обожает. Хотя к булочкам его обычно не подают. Но если ты не возражаешь, я буду то же самое.
Я всегда знала, что Джек внимателен к деталям, но то, что я услышала, меня просто потрясло. «Откуда он все это знает? Я уверена, что ничего такого ему не рассказывала».
Хэрриет просияла.
— Ну конечно, дорогой. Элизабет, ты сама должна была мне это сказать. У нас здесь все по-простому, без церемоний. Гектор, ты не поможешь мне включить кофеварку? Надеюсь, ты не возражаешь против кофеварки, Элизабет?
