Пройдя загон для женщин, они вышли на чисто подметенную дорогу, по одну сторону которой стояли аккуратные беленые глинобитные хижины, а по другую – протекал извилистый ручей с чистой, прозрачной водой. Далее они шли вдоль ручья, который, судя по его берегам, оказался искусственным каналом. В канале купались юноши, брызгая на себя и на других и натирая бока чистым песком с берега. Они взглянули вверх и уставились на караван, в особенности на Рори. Надо сказать, что над всеми базампами как бы царило мрачное настроение, которое и купальщикам не позволяло улыбаться, пока они не увидели белую кожу и желтые волосы. Тут возникло такое же возбуждение, как и среди воинов‑гидов. Рори сделал вывод, что вода из реки подавалась в каналы от плотины, а каналы шли концентрическими кругами, становясь все меньше и меньше по мере их приближения к центру. Его поразили идеальная чистота хижин, отсутствие мусора, клумбы с цветами, а иной раз и с бронзовой подставкой, поддерживающей корзину, из которой поднимался сладковатый дымок фимиама. Слух об их приближении распространился среди купальщиков в канале, и теперь Рори встречали сияющие белозубые улыбки. Несколько парней махали ему руками, предлагая присоединиться к ним, а остальные вылезли из воды и стали на берегу, чтобы лучше разглядеть Рори.
Проводники продолжали вести их лошадей под уздцы вдоль постоянно сужающейся системы концентрических кругов, пока не пришли на открытое место с плотно утоптанной землей в самом центре города, и там, прямо в центре загона, Рори неожиданно обнаружил гораздо более внушительное строение, чем дома, которые они проехали. Строение было круглым, с толстыми глиняными стенами, раскрашенными в яркие цвета, с изображением эротических сцен на ослепительно белом фоне и с конусообразной, крытой соломой крышей. Круг из огромных резных и крашеных деревянных столбов, которые, бесспорно, имели фаллический смысл, окружал здание. Бока столбов были выкрашены в темно‑коричневый цвет, а выпуклые грибовидные верхушки – в темно‑бордовый. Все, кроме одного столба! Этот же, больше остальных, был выкрашен в белый цвет, а его выпуклая верхушка – в ослепительно ярко‑красный. Очевидно, именно этому столбу придавалось особое значение. Он был украшен букетиками увядших цветов, а верхушка сверкала от обильных поливов маслом.
Конь Бабы был остановлен как раз перед дверью в строение. Принцу и Рори помогли слезть с одинаковой участливой помощью. Два атлета, еще более внушительных размеров, чем те, что встречали их, вышли из строения и подняли свои копья над дверью, чтобы прибывшие могли войти. Они прошли через величественный портал, такой высокий, что даже белые гребни воинов не задели за перемычку.
Внутри строение – из‑за огромного размера его вряд ли можно было назвать хижиной – было освещено четырьмя позолоченными канделябрами из бронзы, высотой шесть футов каждый, со множеством свечей. Их искусная отделка выдавала испанское или итальянское происхождение, и Рори задал себе вопрос, какой дворец эпохи Возрождения могли они украшать, прежде чем попали в это глухое селение в Африке. Пышный позолоченный трон, по всей вероятности, того же происхождения, что и канделябры, стоял на возвышении из шкур леопарда, а на троне восседал негритянский юноша, облаченный в тяжелые одежды из золотых пластин. Руки и ноги его были украшены витиеватыми золотыми и белыми арабесками, а на голове неустойчиво покоилась золоченая корона, украшенная стеклянными камушками. Он был чрезвычайно красив какой‑то нагловатой, развращенной красотой, и тело его под золотым одеянием казалось не таким тонким и гораздо менее мускулистым, чем тела его воинов. Его манерность и все его поведение казались чрезвычайно женственными. В дополнение к короне он носил еще огромный черный фаллос, сделанный из гладкой кожи и пристегнутый ремешком к поясу. Этот громоздкий атрибут был замысловато украшен разноцветными бусинками. Когда он поднялся, это просто бросалось в глаза. Вокруг трона стояла, сидела, лежала по крайней мере дюжина величественных атлетов, каждый из которых был выбран за необыкновенно красивый облик. Они были так же наги, как и воины‑гиды, но на руках и ногах у них были навешаны варварские золотые браслеты, цепочки, а на шеях висели золотые кулоны. Все они носили золотые яички, свисавшие с гениталий, как и у воинов, но более крупные и украшенные драгоценными камнями. Они не обратили никакого внимания на появление незнакомцев, глядя только на стоящего монарха и тихо бормоча что‑то, – как чувствовал Рори, то были льстивые речи, адресованные молодому королю. Рори, однако, уловил одну или две фразы, восхвалявшие и его.
Баба низко поклонился. Затем, сделав шаг вперед, он взял в руки огромный искусственный фаллос и поцеловал его. Впервые Рори видел, чтобы Баба оказывал знаки внимания другому человеку. Но знак уважения Бабы был незначительным в сравнении со знаками, оказанными молодым королем, который сошел с возвышения и преклонил колени перед Бабой, обхватил колени Бабы руками и уткнулся лицом в бурнус принца. Когда он поднялся с помощью двоих слуг, то заговорил по‑арабски, но со странным акцентом:
– Слава священному оружию Базампо, мы счастливы, великий и прекрасный шанго, что ты вновь посетил нас. Уже несколько дней мы знаем о точном часе твоего прибытия благодаря предсказаниям наших провидцев. Нынешней ночью мы предсказали сияние луны и всех звезд, но их блеск не может сравниться с твоим, ведь ты же золотое солнце, а мы всего лишь серебряная луна, да затмит нас твой блеск и великолепие. Добро пожаловать, великий шанго. А кто сей прекрасный человек с белой кожей и золотыми волосами, сопровождающий тебя? Мы верим, что он является ответом на загадку великого белого столба перед нашим дворцом, который сегодня мы помазали пальмовым маслом и украсили цветами в честь его прибытия.
– Едва ли можем мы тягаться с блеском твоего величия, о король Галиа, – Баба льстил королю, о чем просил и Рори. – Твоя ослепительная красота затмит любого человека, которого мне приходилось встречать за время моих странствий; совершенство твоего лица заставляет меня смотреть на него с восхищением и изумлением, твое великолепие потрясает меня. А теперь я отвечу на твой вопрос, великий и неотразимый король. Он, с золотыми волосами, мой брат, еще один господин Сакс, из‑за дальних морей приехавший отдать дань уважения вашему величеству. Мы рады твоему приезду, – Галиа повернулся к Рори и подставил ему для поцелуя кожаный фаллос. – Мы ждали человека с волосами цвета начищенной меди, а у тебя волосы золотые.
Рори преклонил колени перед королем и поцеловал фаллос так же, как и Баба.
– Для меня большая честь видеть такого красивого юношу, как вы. – Рори решил, что вряд ли сможет что‑либо прибавить к цветистой лести Бабы.
– И я, мой господин Сакс, счастлив, что удостоился твоего расположения. Какие у тебя необыкновенно голубые глаза. Они цвета бирюзы, которую мы получаем в караванах из далекой Персии. Смотри, – он подошел к одному из юношей, стоящих у трона, и отстегнул у него свисавшее золотое яичко. Рори увидел, что оно оправлено голубыми камнями, а король поднял яичко, сравнивая цвет камней с глазами Рори, потом отдал его владельцу и занял свое место на троне.
– Увы, ваше величество, – Баба подождал, пока король усядется и слуга подложит подушки ему под спину, – мой брат сейчас в большой печали. Сопровождающий его слуга болен. Мы принесли больного сюда, чтобы твои знахари исцелили его. Мы знали, что если он доживет до встречи с вашим королевским величеством, то не умрет.
– Слуга, мой господин шанго? Простой слуга? Почему же тогда златовласый так беспокоится о слуге? Сколько ему лет?
– Около двадцати пяти, ваше величество, – ответил Рори.
– Тогда ему пора умереть. Никто, за исключением короля или мага, не должен жить дольше тридцати лет. Мы не верим в старость и смерть. Пусть он умрет, а я дам тебе десять слуг, и каждый из них будет лучше умирающего. Любой из моих слуг будет счастлив служить господину с золотыми волосами и бирюзовыми глазами.
