– Как!? – поразился лейтенант, – Ещё вчера? Но никому из нас ничего не было известно об этом! Почему?

– Вот и задайте ему этот вопрос сами, маркиз. Учтите, кстати, что вот уже две недели, как ваша вассальная клятва этому человеку потеряла свою силу. Всё, не смею вас долее задерживать. Прощайте, маркиз! И постарайтесь не наделать глупостей.

Пришпорив коня, маркиз Парон вихрем помчался вниз по склону холма. Его гвардейцы едва поспевали за своим лейтенантом.

Промчавшись бешеным галопом через всё поле битвы, лейтенант на полном скаку подлетел к группе офицеров, ожидавших его у знамени барона и, круто осадив коня, спрыгнул на землю.

– Каковы результаты переговоров, лейтенант? – спросил его кто‑то из присутствующих офицеров.

– Могу порадовать вас, господа, – прерывисто дыша после скачки, ответил тот, – Господин Командор любезно разрешил нам собрать наших раненых и убитых.

– Прекрасно! А что по поводу перемирия? – подал голос барон.

– А вот по поводу перемирия… – лейтенант прошёл вперёд и встал напротив него, – Послушайте, господин… – он вдруг осёкся, закусив губу. Потом, после секундного замешательства, глядя прямо в глаза стоящего напротив него человека, продолжил, – Сударь, скажите, по какой причине вчера на Совете вы не сообщили нам об известии, полученном вами от Командора?

– Вы забываетесь, лейтенант! – повысил голос барон, – Как вы разговариваете? Что это за тон!?

– Я дворянин, сударь, такой же, как и вы! – воскликнул лейтенант, – И я разговариваю так, как считаю нужным! Я задал вам вопрос. Извольте отвечать!

– Послушайте, маркиз, – вступил в разговор один из полковников, – вам не кажется, что вы несколько перегибаете свою манеру разговора в присутствии господина барона?

– Господина барона? Вы сказали, господина барона, полковник!? Сударь, – маркиз вновь повернулся к низложенному барону, – Может быть, вы сами во всём признаетесь? Или это сделать мне?

– В чём дело, в конце концов? – раздалось вокруг несколько голосов, – Объясните, что здесь происходит!

– Господин барон, – учтиво обратился полковник к известному лицу, – судя по всему, молодой маркиз знает что‑то, чего не знаем мы. И судя по его словам, вам это тоже известно. Не сочтите за труд пояснить присутствующим здесь дворянам, о чём идёт речь?

Барон сразу как‑то осунулся и постарел. Присев на разбитую повозку, он будничным, отстранённым голосом произнёс:

– Вчера посланный мной к Командору гонец вернулся от него с сообщением о том, что я, якобы, низложен дворянским собранием. И более не являюсь бароном Дермон. Мне было предложено сдаться. Естественно, я не поверил ничему, считая подобный бред всего лишь ловким ходом этих разбойников. Зато наш молодой и горячий лейтенант, похоже, поверил всему, что ему напел в уши этот хитрый пройдоха, называющий себя Командором.

– Неправда! – воскликнул маркиз, – Я собственными глазами видел вердикт о низложении, подписанный нашими дворянами и скреплённый их личными печатями!

– Любую подпись и любую печать можно подделать, – устало пожал плечами барон.

– Я всегда смогу отличить подлинные подпись и печать моего отца от подделки! – в запальчивости воскликнул маркиз.

– Вот как! – усмехнулся барон, – Так значит, и ваш отец среди этих изменников?

– Что вы сказали, сударь? – воскликнул лейтенант, – Изменников!? Так, значит, вы и сами верите в подлинность этого документа?

– Вот что, господа, – прервал разговор полковник Эдгас, герцог, – я, как старший среди присутствующих здесь дворян, до выяснения известных обстоятельств, разумеется, – он сделал лёгкий полупоклон в сторону барона, – так вот, я предлагаю следующее. Выберем несколько достойных, пользующихся доверием дворян, и отправим их к вышеозначенному Командору с требованием предоставить нам указанный вердикт для ознакомления. И только после тщательного его изучения будем принимать окончательное решение.

– Вы не доверяете мне? – воскликнул маркиз.

– Речь не о том, дорогой мой лейтенант. Мы вполне вам доверяем. Однако согласитесь, случай слишком неординарный, чтобы принимать по нему скоропалительное решение. А каждому из нас свойственно ошибаться. Так что лучше уж лишний раз всё досконально проверить. Что скажете, господа?

Предложенное решение было вполне разумным. И после недолгого обсуждения были выбраны пять офицеров, во главе с самим герцогом Эдгасом отправившиеся в лагерь пиратов на повторную встречу с Командором.

День склонялся к вечеру. Ещё один день этой ставшей уже надоедать войны.

Командор сидел у себя в шатре за небольшим столиком, просматривая доклады капитанов о потерях, понесённых их отрядами в этом бою.

Потери были очень большие. Первый отряд лёгкой пехоты, пеший пикинёрный и конный пикинёрный полки были выбиты больше, чем наполовину. И хотя их потери в большинстве своём составляли раненые, в строю оставалось слишком мало годных к бою людей. Второй отряд лёгкой пехоты потерял больше трети своего состава. Четвёртый "лёгкий" – около половины. Третий "лёгкий" – каждого пятого. Единственный отряд из участвовавших в битве, кто не понёс потерь – это стрелковый полк. "Хоть это радует" – вздохнул Командор.

Он вдруг замер, глядя в одну точку остановившимся взглядом. Перед его мысленным взором снова и снова проносились отрывочные картины сегодняшней битвы. Вот – первые залпы артиллеристов по дороге. "Очень удачное накрытие, – отмечает про себя Командор, – и скорость приличная. Надо будет в приказе это отметить" Атака конных пикинёров. "Плохо ещё в седле сидят, – морщится Командор, – И бьются плохо. Неуверенно. Тренировать их ещё и тренировать.

А кого тренировать? Полк наполовину выбит. Считай, заново набирать надо".

Вот перед его мысленным взором промелькнул момент боя стрелков с наступающими конниками дермонцев. "Молодец, Нос! – не смог удержаться от улыбки Командор, – А вот то, что перед атакой им пришлось мушкеты положить – это плохо. Так не пойдёт. Надо с этим что‑то придумать".

Ещё несколько секунд, и Командор видит, как капитан Алатоно, командующий "четвёртым лёгким" прямо у подножия холма, сформировав отряд из двух сотен бойцов, протяжным свистом даёт дерущимся впереди пиратам команду отступить. Те в один миг бросаются в стороны. И отряд под командованием самого капитана стремительным ударом отбрасывает от холма аж на сотню шагов ринувшихся было вперёд пехотинцев барона. И отбросив противника, пираты стремительно откатываются назад. Что даёт возможность капитану Ригару сделать по дермонцам пару прицельных залпов. А с левого фланга, завершив обход, бьёт по ним отряд капитана Эриша. И за то время, пока пехота барона приходит в себя, организовывает достойный отпор и вновь начинает давить, отступившие пираты успевают хоть немного передохнуть и собраться с силами. "Хороший приём, – думает Командор, – надо запомнить. И вообще эта группа капитанов действует на удивление слаженно".

А память уже услужливо подкидывает картинки боя в центре позиции.

И опять видит Командор, как пираты, сначала, казалось бы, неудержимо рвущиеся вперёд, всё чаще останавливаются передохнуть, отдышаться. Отходят в задние ряды, не в силах вести бой дальше. "Выносливости не хватает, – с досадой думает Командор, – не умеют силы свои экономить. Переучивать надо всех на новую манеру ведения боя".

Час назад уехали от него в свой лагерь офицеры барона Дермон, приезжавшие лично удостовериться в подлинности документа о лишении барона права на управление баронатом. Удостоверились. Сказали, что с выдвинутыми условиями согласны. Единственное, чего они не будут делать, так это арестовывать барона. Пусть, мол, сам решает свою судьбу.

Командор их понял и условие принял. Лишь попросил передать барону, чтобы он сам приехал.

А после отъезда офицеров выслал к лагерю барона усиленные конные патрули. Проследить, чтобы барон не сбежал.

На поле собрали уже почти всех раненых. По распоряжению Командора их всех, и пиратов, и дермонцев, свозили в больницу Саутана. На всех мест не хватало. И капитан Грай обратился к Совету города с просьбой найти помещения для того, чтобы разместить там тех, кого уже не могла принять больница. После недолгих поисков решение было найдено. Несколько богатых семейств согласились расположить раненых офицеров в своих поместьях.