Добившись установления определенной судебной сессии высшего суда, панов-рады, сперва одного, затем двух «снемов судовых» в Вильне, шляхта борется против практики изъятия господарскими листами отдельных лиц из обычного присуда под личный присуд господарский. Подобная привилегированная подсудность на деле, особенно при Сигизмундах, обращала иск к такому лицу в нечто трудно исполнимое ввиду пребывания господаря в Польше.

И сеймы борются с панами-радою во главе против апелляции к господарю, когда он находится в Польше. Вызовы на суд в Польшу, присылка оттуда детских и т. д. встречают постоянные жалобы, как практика, дающая широкий простор сутяжнической волоките. Господарь объяснял развитие этой практики тем, что паны-рада не съезжаются на роки судовые и не чинят справедливости, но рада отвечала, что мало кто судится у нее: одних детские увели-де в Польшу, другие представляют господарские листы о неподсудности, и хотя по праву такие листы не обязательны, но рада стесняется пренебрегать ими из уважения к господарю, не желая оказать ему «непослушенства».

В 1542 г. господарь уступил и запретил вызывать противника на господарский суд в Корону, иск должен предъявляться в повете, местному суду, по инстанциям от державцы к воеводе, от воеводы до рады, от рады до господаря, причем только от державцев можно переносить дело на суд воеводы, «не вступаючи в речь». Остальные инстанции доступны только «по сказаньи». Это распоряжение было «ухвалено» на сейме 1544 г. как постоянный закон и подтверждено Сигизмундом-Августом в 1547 г. Так была несколько упорядочена центральная юрисдикция.

Но интересов шляхты касался более всего вопрос о местных судах. На сейме 1544 г. шляхта возбудила ходатайство, чтобы в каждом повете был учрежден выборный суд из судьи-шляхтича и писаря, в котором могли бы воеводы, старосты и державцы судить каждого князя, пана светского и духовного.

В этой просьбе две мысли: 1) устранение единоличного суда урядников, хотя бы и ограниченного, часто, впрочем, не исполнявшимся требованием присутствия на суде земян; шляхта жалуется, что урядники обратили свой суд в домашнее дело, судят у себя в имениях, а не по поветам, держат на дому судовые книги, и 2) устранение изъятий из местного суда крупных панов-магнатов, на которых никак не получишь управы. Эти просьбы повторялись неоднократно в конце княжения Сигизмунда I и при Сигизмунде-Августе. Шли они от рядовой шляхты и встретили решительное противодействие урядников, чуявших резкое умаление своих доходов, и панов — против уравнения перед судом с рядовой шляхтой. Господарь уступки делал лишь постепенно, приказав урядникам назначать судей за себя от воевод и старост, упорядочивая производство, уменьшая судебные пошлины.

Только на сейме 1564 г. добились станы учреждения поветовых судов.

На этом бельском сейме при исправлении судебного раздела статута установлено, что паны-рада, старосты, державцы и прочие урядники отступаются по своей доброй воле от своей судебной власти и связанных с нею доходов и что все станы сейма — все и с потомками своими — поддаются «в одно ровное право, в одинакий и не инакший суд и моц, а власность и поступки судовые».

Организация этих новых судов получила свое политическое значение, потому что потребовалось новое, более равномерное распределение поветов взамен старых, исторически сложившихся. Новые поветы были определены на сейме 1565—1566 гг.: великое княжество Литовское — 15 поветов, Жмудь — 1, Берестье и Подляшье — 5, Волынь и Подолия — 4, Киевщина — 2, Витебск — 2, Полоцк — 1. Присуду местного земского суда подчинены все местные землевладельцы, паны-рада, духовные и светские, княжата и паны хоруговные, шляхта и бояре. Эта новая организация судов поветовых повела к преобразованию сеймиков.

По требованию сейма, Сигизмунд-Август издал особый привилей, учредивший поветовые сеймы по новым судебным поветам с обязательством являться на эти сеймики всем местным землевладельцам без исключения — панам радным и князьям, урядникам земским и дворным и шляхте-рыцарству. Эта реформа повела к дальнейшим последствиям.

По новым поветам сложилось и ополчение шляхетское — каждый повет собирал под своей хоруговью шляхетское ополчение, объединенное по воеводствам, с каштелянами и маршалками во главе. Число шляхетских хоругвей поэтому уменьшилось, но стали они крупнее, значительнее. Увеличилось количество должностей каштелянов, воевод с учреждением, по ходатайству сейма, новых воеводств: вместо семи — тринадцать (7 на великом княжестве), чем усилен состав рады господарской. Воеводы, каштеляны и маршалки стали во главе местных обществ не только в ополчении, но и в мирное время, как влиятельные лица и руководители сеймиков. Это втягивало более прежнего вельможные верхи в шляхетскую жизнь и привело к серьезному противоречию их положения.

Носителям единства политического и общегосударственных интересов пришлось стать местной силой, в положении которой боролись две тенденции: к подчинению местных интересов целому или развитию их в ущерб только что сложившейся общей государственности. Вторая тенденция в землях-аннексах взяла, как увидим, верх и подчинила себе дальнейшие судьбы Литовско-Русского государства.

Наконец, по тем же поветам выбирала сеймиковавшая шляхта своих послов (по 2) на вальные сеймы. Это повело к значительному уменьшению числа шляхетских послов. Прежде являлись выборные от множества мелких поветов, особенно в великом княжестве. Но это не умалило значения шляхты. Наоборот, установление обязательности созыва сеймиков перед каждым сеймом для предварительного обсуждения очередных вопросов давало возможность снабжать послов определенными инструкциями, получавшими в случаях особой заинтересованности шляхты значение императивных мандатов. Воззрения местных общественных групп получили более сильное влияние на общие судьбы государства, что в условиях розни внешних интересов и особенно разъедавшей Литовско-Русское государство социальной вражды магнатских верхов и шляхетской массы привело его к гибели.

Процесс построения государственного здания на более широком фундаменте, чем ранее, привел не к укреплению, а к распаду целого, ослабляя значение тех социальных элементов, которые являлись носителями центростремительных, объединяющих Литовско-Русское государство тенденций.

Вельможное магнатство переросло еще во второй половине XV в. ту раздробленность территории Литовско-Русского государства на отдельные политические единицы-земли, которая придавала его представителям, пока они стояли преимущественно во главе земских миров, значение вождей местных обществ. Этот результат получился вследствие двух причин — развития магнатского землевладения вне рамок деления на земли и расширения круга лиц, занимавших высшие административные должности и примыкавших ко двору и раде господарским.

Географическое распределение владений крупных землевладельцев можно проследить по данным, собранным у Любавского в его исследовании «Областное деление и местное управление в Литовско-Русском государстве» и особенно у Леонтовича в его книге «Очерки истории литовско-русского права. Образование территории Литовского государства». Характерной его особенностью является разбросанность этих владений по разным местностям великого княжества Литовского в собственном смысле и земель-аннексов.

Конечно, для многих старинных фамилий можно указать место их родового гнезда, но разнообразные приобретения обычно не расширяли этого гнезда, а связывали их землевладельческие интересы с иными областями и поветами. Разрастались экономические связи вельможного магнатства различными путями: родственными отношениями между различными фамилиями, что вело к изменению состава их владений путем наследования; пожалованиями земель за выслугу в вечность; наконец, приобретением держаний и застав, иной раз, и притом нередко, переходивших в пожизненное пользование и даже наследственное владение. Ведь «держания» по принципу кормления были гарантированы неотъемлемостью иначе как за вину по суду, а заставы фактически отходили во владение панов столь прочно, что попытки их выкупа, их «редукции», переживались как крупная мера социально-политического характера, с характером принудительного выкупа имуществ у их владельцев для восстановления разрушенного фонда государственных имуществ.