– Со мной все в полном порядке, – объявила я, оглядывая комнату.

Просто обычный класс. Ни пыли. Ни трещин.

– Правда, – сказала я. – Не нужно медсестры. У меня просто иногда идет кровь из носа.

Хи-хи-хи. Превратим все в шутку.

– Я даже ничего не чувствую. Кровотечение остановилось.

И оно действительно остановилось, хотя я, наверное, смахивала на экспонат паноптикума.

Учитель осторожно посмотрел на меня, прежде чем ответить:

– Хм-м. Значит, вам и вправду не больно? Вы не хотите пойти в туалет и умыться? С официальными представлениями можно подождать до тех пор, пока вы не вернетесь.

– Да, спасибо, – ответила я. – Сейчас вернусь.

Я усилием воли прогнала головокружение и украдкой взглянула на новых одноклассников и учителя. Все лица до единого выражали смесь ужаса и удивления. В том числе, как я заметила, и лицо Девушки Торговых Автоматов. Мило.

Я покинула класс. Я как будто слегка покачивалась на ходу, как расшатавшийся зуб, который можно удалить, не прилагая больших усилий. Перестав слышать перешептывания и неровный голос учителя, я чуть не сорвалась на бег и сперва даже проскочила мимо женского туалета. Заметив дверь, я вернулась и, едва очутилась внутри, сосредоточилась на разглядывании рисунка уродливых плиток цвета яичного желтка, на подсчете количества кабинок – словом, делала все, лишь бы не смотреть на свое отражение в зеркале. Я попыталась успокоиться, надеясь отсрочить приступ паники, который мог начаться у меня при виде крови.

Я медленно дышала. Мне не хотелось умываться. Мне не хотелось возвращаться в класс. Но чем дольше я здесь пробуду, тем вероятнее учитель пошлет за мной медсестру. Мне очень этого не хотелось, поэтому я встала перед влажным столиком, покрытым комками смятой туалетной бумаги, и подняла взгляд.

Девочка в зеркале улыбнулась. Но это была не я.

Это была Клэр. Вместо моих каштановых волос по плечам рассыпались ее красные. Потом отражение нагнулось – зловещее отражение в стекле. Комната накренилась, заставив меня наклониться вбок. Я прикусила язык и уперлась руками в столик. Когда я снова взглянула в зеркало, на меня смотрело собственное лицо.

Сердце мое колотилось о ребра.

Ничего страшного.

Как и в классе не случилось ничего страшного.

Со мной все в порядке. Может, я просто нервничаю из-за своего первого дня в новой школе. Из-за своего провального первого дня в школе. Но, по крайней мере, я достаточно выбита из колеи, чтобы у меня больше не крутило в желудке при виде засыхающей на лице крови.

Я схватила пригоршню бумажных полотенец из контейнера и намочила их. Поднесла к лицу, чтобы вытереться, но из-за едкого запаха мокрой бумаги в животе моем все-таки что-то перевернулось. Я велела себе сдержать рвотный позыв…

И потерпела неудачу.

У меня хватило рассудительности откинуть длинные волосы с лица, когда я опустошила скудное содержимое желудка в раковину. В тот момент я была рада, что мироздание сговорилось помешать моим попыткам позавтракать.

Закончив давиться всухую, я вытерла рот, прополоскала его водой и сплюнула в раковину.

Мое лицо покрывала тонкая пленка пота, цвет лица безошибочно выдавал, что меня рвало. Очаровательное первое впечатление, наверняка. По крайней мере на футболку ничего не попало.

Я прислонилась к раковине. Если я пропущу конец урока, учитель просто поднимет на ноги каких-нибудь активистов-математиков, чтобы те нашли меня и убедились, что я не умерла. Поэтому я храбро двинулась на улицу, на безжалостную жару и вернулась в класс. Дверь до сих пор была открыта (я забыла закрыть ее за собою, бесцеремонно удалившись), и было слышно, как учитель монотонно диктует уравнение.

Сделав глубокий вдох, я осторожно вошла.

В мгновение ока учитель оказался рядом со мной. Толстые очки придавали его глазам сходство с глазами насекомого. Жуть.

– О, вы выглядите гораздо лучше! Пожалуйста, садитесь вот здесь. Я мистер Уолш, кстати. Я не расслышал вашего имени.

– Я Мара. Мара Дайер, – хрипловато сказала я.

– Что ж, мисс Дайер, вы явно умеете появляться в обществе.

Класс негромко захихикал.

Я облажалась.

– Да. Э-э, я, наверное, просто неуклюжая.

Я села в первом ряду, туда, куда показал мистер Уолш, за пустой стол, стоявший параллельно учительскому, самый ближний к двери. Все остальные места в этом ряду были не заняты.

Восемь болезненных минут и двадцать семь бесконечных секунд я сидела не шевелясь, изнемогая от жары в седьмом круге моего личного ада. Я слушала учительский голос, но ничего не слышала. Все заглушал стыд, и каждая пора моей кожи казалась болезненно обнаженной, открытой рыщущим, мародерствующим взглядам одноклассников.

Я старалась не сосредотачиваться на оскорбительных шепотках, которые слышала, но не могла разобрать. Я похлопала себя по затылку – его пощипывало, будто жар незнамо чьих взглядов ухитрялся прожигать мои волосы насквозь, обнажая череп. Я отчаянно посмотрела на дверь, желая спастись от этого кошмара, но знала, как только я окажусь снаружи, шепот разойдется еще шире.

Прозвенел звонок, положив конец моим мучениям на первом занятии в Кройдене. И в самом деле ошеломительный успех!

Я отстала от толпы, устремившейся к дверям, зная, что мне должны вручить учебник и кратко ввести в курс, до какого места дошли занятия. Мистер Уолш ужасно вежливо рассказал, что я вместе с остальными через три недели буду держать экзамен за триместр. Потом вернулся за свой стол и стал шуршать бумагами, оставив меня лицом к лицу с остатком утра.

Утро это оказалось благословением, поскольку событий в нем было немного.

Когда пришло время ланча, я собрала свою набитую книгами большую сумку и вскинула ее на плечо. Я решила поискать тихое, уединенное местечко, где можно сесть и почитать принесенную из дома книгу. Мои трюки со рвотой отбили у меня аппетит.

Я сбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, подошла к краю участка и остановилась у ограды, за которой был большой кусок невозделанной земли.

Над школой возвышались деревья, полностью затеняя здание. Странные пронзительные крики птиц разносились в безветренном воздухе. Я явно находилась в каком-то кошмарном школьном Парке Юрского периода.

Я лихорадочно открыла книгу на заложенном месте, но поняла, что снова и снова читаю один и тот же абзац. Тогда я сдалась. В горле у меня опять застрял комок. Я прислонилась к сетчатой ограде (металл впивался в тело сквозь тонкую ткань рубашки) и, признав поражение, закрыла глаза.

Кто-то позади меня засмеялся.

Я резко вскинула голову, кровь застыла у меня в жилах.

Это был смех Джуда. Голос Джуда. Я медленно встала и повернулась лицом к ограде, к зарослям, просунула пальцы в металлические ячейки и принялась высматривать, откуда донесся звук.

Ничего, кроме деревьев. Конечно. Потому что Джуд был мертв. Как и Клэр. И Рэчел. Что означало, у меня было три галлюцинации меньше чем за три часа. И это было плохо.

Я снова повернулась к кампусу. Он был пуст. Я посмотрела на часы, и на меня накатила паника: до следующего урока оставалась всего одна минута. Я с трудом сглотнула, подхватила сумку и ринулась к ближайшему зданию, но, завернув за угол, круто остановилась.

Джуд стоял примерно в сорока шагах от меня. Я знала, что его не может быть здесь, что его здесь нет, однако вот он. Недружелюбное, неулыбчивое лицо под козырьком бейсболки с надписью «Патриоты»[11], которую он никогда не снимал. Похоже, ему хотелось поговорить.

Я отвернулась и ускорила шаг. Я пошла прочь от него, сперва медленно, потом пустилась бегом. Один раз я оглянулась через плечо, только для того, чтобы увидеть: он все еще там.

Он был там.

И он был близко.

По какому-то случайному капризу фортуны я распахнула дверь ближайшего класса с номером 213, и оказалось, что это класс испанского языка. И, судя по тому, что все места были заняты, я уже опоздала.