— Я сказал «отыскать», а не ловить. Особенно вот этого — он крепкий орешек. Ну-ка покажи.

Он взял мою руку и склонился над ней, рассматривая царапины. Я почувствовала на запястье тепло его ладони, а когда он наклонился еще ниже, увидела, что спадающие на лоб волосы у него разного цвета — от совсем светлого до соломенно-желтого и почти каштанового.

— Извини, я должен был тебя предупредить.

— Ничего, пустяковые царапины.

Нейт поднял взгляд, и я вспыхнула, вдруг почувствовав, что мы стоим очень близко друг к другу. Лайл следил за нами, зрачки желтых глаз то сужались, то расширялись.

В результате Нейту понадобилось целых двадцать минут, чтобы запихать Лайла в переноску и отнести в машину, где я ждала с остальными кошками. Нейт уселся за руль, и я увидела, что его руки расцарапаны в кровь.

— Надеюсь, тебе доплачивают за участие в боевых действиях, — заметила я, когда он завел мотор.

— Ничего, заживет, — ответил Нейт. — Вообще-то кот не виноват. За что ему любить ветеринара?

Я смотрела на Нейта, пока мы отъезжали от тротуара. Сзади уже доносились кошачьи вопли.

— Знаешь, я просто не понимаю такого отношения.

Нейт удивленно поднял брови.

— Какого?

— Ты не замечаешь плохого, всегда всех оправдываешь: «Ах, бедный котеночек, не его вина, что он меня изувечил!» Как это у тебя получается?

— А что нужно делать? Всех ненавидеть? — спросил он.

— Нет, — сказала я, бросив на него взгляд. — Но ты вовсе не обязан хорошо относиться ко всем подряд!

— А ты не должна видеть только плохое, — сказал он. — Вряд ли весь мир ополчился против тебя.

— Это ты так думаешь, — буркнула я.

— Послушай, — произнес он, — суть в том, что ни в чем и ни в ком нельзя быть уверенным на сто процентов. Значит, у тебя всегда есть выбор: надеяться на лучшее или ждать худшего.

— Если ты всегда ждешь худшего, тебя трудно разочаровать, — заметила я.

— Да, но кто придерживается этого принципа?

Я пожала плечами.

— Люди, которых не калечат коты-психопаты.

— Ага! Но тебе-то досталось! — воскликнул он. — Значит, ты не из их числа, даже если думаешь по-другому.

После группового приема у ветеринара — за это время Лайл поцарапал ветеринара, его помощника и совершенно постороннюю женщину, которая просто ждала в приемной, — мы вернулись к дому Сабрины и выпустили кошек в их естественную среду обитания. Оттуда мы поехали в химчистку (забрали кучу костюмов и белых рубашек), затем в аптеку (удивительно, как много людей принимают антидепрессанты, хотя не мне судить), а потом направились в «Единый мир» — магазин экологически чистых продуктов — за тортом, выполненным по специальному заказу. В нем не было ни муки, ни яиц, ни глютена, а верхушку украшала надпись: «С сорокалетием, Марла!»

— Сорок лет без муки и яиц? — удивилась я, когда мы поднимались на переднее крыльцо большого дома с колоннами. — Вот тоска-то!

— Еще она не ест мяса, — сказал Нейт, достав связку ключей. Найдя тот, что искал, он воткнул его в замочную скважину и повернул. — Переработанные продукты тоже не жалует. И пользуется только экологически чистым шампунем.

— Вы покупаете ей шампунь?

— Мы все покупаем. Она обычно в разъездах. Кухня вон там.

Я пошла за ним по огромному дому, где царил ужасный беспорядок. Почта кучей громоздилась на кухонном столе, у задней двери лежала груда мусора, предназначенного для утилизации, а автоответчик мигал зеленым огоньком — память была переполнена.

— Знаешь, для человека, столь строго соблюдающего диету, она слишком неряшлива, — заметила я.

— До развода Марла была аккуратисткой, — сообщил Нейт, забрав у меня торт и сунув его в холодильник. — А потом все изменилось.

— Теперь понятно, зачем ей ксанакс, — сказала я, глядя, как Нейт достает из аптечного пакета флакон с лекарством и ставит на стол.

— Думаешь?

Я повернулась к холодильнику, увешанному фотографиями голливудских актрис в бикини. Сверху на листке бумаги было написано черным маркером: «Подумай, прежде чем перекусить!»

— Да, здесь явно тяжелый случай, — ответила я.

— Наверное, я ее никогда не видел.

— Правда?

— Конечно. В этом-то и суть нашей работы — клиентам не обязательно с нами встречаться. Если все идет как надо, они получают только результат.

— Тем не менее ты осведомлен об их личной жизни. Взять хотя бы кухню Марлы — как много мы узнали!

— Возможно. И все же нельзя узнать человека по-настоящему, побывав у него дома или взглянув на его вещи. Это мало говорит о личности. — Нейт взял с кухонного стола свою связку ключей. — Идем, до конца дня нам нужно успеть еще в четыре места.

Должна признать, что, хотя работа Нейта оказалась тяжелее, чем на первый взгляд, мне она понравилась. Напомнила о «Службе курьерской доставки» — как мы с мамой подъезжали к домам (правда, внутрь не заходили), оставляли багаж, а иногда и забирали что-нибудь. Кроме того, было нечто захватывающее в возможности на миг заглянуть в чужую жизнь: в гардеробные и гаражи, посмотреть, что хранится в холодильниках. Удивительно, какими бы разными ни казались люди, у них было много общего.

Напоследок мы подъехали к высокому многоквартирному дому с чистым и элегантным вестибюлем. Я с пакетом из химчистки в руках шла за Нейтом, и шум наших шагов гулко отдавался вокруг.

— А какая история у этого места? — спросила я, когда мы зашли в лифт, и повернула бирку на пакете, чтобы лучше разглядеть. — Кто такой П. Коллинз?

— Это тайна.

— Да? Почему?

— Сейчас увидишь.

На седьмом этаже мы вышли в длинный коридор, вдоль которого располагались совершенно одинаковые двери. Пройдя примерно половину коридора, Нейт остановился у одной и щелкнул замком.

— Заходи.

Я вошла и сразу же заметила, что в квартире на удивление тихо. Как будто бы там нет ни людей, ни мебели, хотя на самом деле комнаты были обставлены современно и не без изящества. Собственно, вся квартира выглядела словно картинка из модного журнала.

— Вот это да! — не сдержала я восхищения.

Нейт забрал у меня пакет и исчез в спальне, располагавшейся чуть дальше по коридору, справа. Я подошла к окнам, из которых открывался вид на весь город и на несколько миль вокруг. Казалось, что я на вершине мира.

— Потрясающе!

— Ага, — кивнул Нейт. — И потому странно, что хозяева здесь никогда не бывают.

— Не может быть! Ты же забрал их вещи из химчистки!

— Вообще-то всего одно пуховое одеяло. Мы сдаем его туда примерно раз в месяц.

Я зашла на кухню, огляделась. В холодильнике ничего не было, шкафчики сияли чистотой, и только на одном я обнаружила перевернутую крышечку от бутылки.

— Ага! Они пьют рутбир![7]

— Это моя крышечка, — ответил Нейт. — Оставил в прошлый раз, чтобы проверить, выкинут ее или нет.

— И никто ее не трогал?

— Странно, верно? — Он подошел к балкону и открыл стеклянную дверь. Потянуло свежим воздухом. — Похоже, квартира сдается внаем или, может, принадлежит какой-нибудь крупной компании. Для командированных работников.

Я направилась в гостиную, заметив у дивана невысокий книжный шкаф. Там стояло несколько романов, путеводитель по Мексике и пара книг по архитектурному дизайну.

— Ну не знаю. Мне все-таки кажется, что здесь кто-то живет.

— Если это и так, то я им сочувствую, — сказал Нейт, заглядывая в открытую дверь. — Здесь даже нет фотографий.

— Каких еще фотографий?

— Снимков друзей или родственников, доказывающих, что человек существует, понимаешь?

Я вспомнила свою новую комнату — голые стены, как будто бы я только распаковала вещи, и все. Что бы подумал посторонний, если бы вошел и увидел мои вещи: немного одежды и несколько книг? Не слишком много для каких-либо выводов.

Нейт вышел на балкон и стоял там, вглядываясь вдаль. Я подошла и встала рядом. Он посмотрел на мою исцарапанную руку.

— О, чуть не забыл. Купил кое-что в «Едином мире».