Молчание, повисшее в комнате, затянулось.

— И что потом? — Осторожно окликнула я Феликса, сидевшего с закрытыми глазами.

— А потом я понял, что не могу без нее. Что за это время она, непонятно как, пролезла мне в самую душу, и я никак не могу её вытравить оттуда. Нет, я сдался не сразу — я боролся с этим чувством не год и не два. И все-таки… все-таки я вернулся сюда, к ней… Я был готов снова одеть артефакт, и быть бескрылым, я был готов служить ей и выполнять малейшие прихоти, я даже был готов к изгнанию из вейра и презрению родичей, тех, для кого я долгое время был вожаком — все, что угодно, только чтобы быть с ней рядом.

— Она отказалась, — я не спрашивала, я утверждала.

— Да, она отказалась. Она сказала, что ей не нужен раб…

— И все-таки ты остался. Неужели… — Я сама не слишком верила в возникшее у меня предположение, слишком оно было невероятным.

— Да. И это был мой свадебный подарок. Согласись, это было весьма символично — добровольно отдать свою свободу той, что подарила мне её?

— Да ты романтик, — я попыталась скрыть за иронией предательски дрогнувший голос, и украдкой смахнула с глаз слезы. — Значит, артефакт не работает?

— Теперь — нет. Баст ушла, и больше в нем нет ни её магии, ни какого-либо смысла. Но знаешь… я тут подумал… Может быть твоя рыжая подруга согласиться отдать его мне? Для того, чтобы найти замену для ритуала исхода души у нее будет еще много-много времени.

— Я попрошу, — пообещала я. — И постараюсь быть убедительной.

Мы улетели тем же вечером. Пока мы с Феликсом разговаривали о жизни и о любви, Рамзи не сидел без дела. Он успел отсыкать и загнать домой глупую телку Лизхен и приволочь добычи на ужин. Раравис, по собственной инициативе, привела в замок потенциальных родственников Май во главе c будущим свекром. Тот очень быстро нашел общий язык с кухаркой и вполне охотно взвалил на себя обязанности наместника, пока Май «совершает свое служение молодой гемме». Хоть юридическая коллизия «молодая баст в вассалах у не менее молодой геммы» весьма забавляла Феликса, я собиралась разрубить этот гордиевый узел, как только мы окажемся в Столице. Вопреки всем мрачным предчувствиям, в этот раз лететь было куда как комфортней. Было дело во вернувшейся в Рубеж магии, при помощи которой я и удерживалась в этот раз на спине Феликса, или же просто в этот раз я больше доверяла дракону, а он обходился со мной гораздо бережней — я не знаю. Факт остается фактом, меня больше не тошнило, мне не было холодно, я дышала без усилий и не чувствовала никаких неприятных ощущений, какие непременно возникли бы у беззащитного человека, забравшегося на такую высоту.

Рубеж с высоты дракона практически не отличался от видов, что можно рассмотреть в иллюминатор самолета, и я очень быстро сосредоточилась на появившемся вдали загадочном мерцании магического купола Столицы. Время от времени я оборачивалась, чтобы посчитать родичей Феликса, несущих на своей спине моих спутников, и убедиться, что никто не отстал. Скажу честно — оборачивалась я гораздо чаще, чем нужно, потому что зрелище того стоило. Драконы держались клином, как какие-нибудь гуси — переростки, и, может, и казались такими случайному наблюдателю с земли, но на высоте… Чешуя удивительных, сочных оттенков переливалась в свете заходящего солнца; мощные кожистые крылья мерно работали, вздымаясь и опадая; а узор шипов на морде был свой у каждого из этих величественных животных. Завораживающее, фантастическое зрелище.

Кстати, о животных. Выйдя из замка несколько часов назад на подгибающегося от слабости ногах, я не шлепнулась на землю только чудом — во дворе, фыркая и помахивая длинными хвостами, нежничали два единорога. И можно бы было списать все на переутомление, болезнь и на двоение в глазах, если бы не то, что рядом с привычной черной и рыжегривой Лео терся какой-то черногривый нахал с серебристой шерстью.

— Любуешься единорожьими брачными ритуалами? — Рамзи, вышедший следом, скользнул по открывшейся картинке удивительно спокойным взглядом, и неожиданно свистнул, — Эй, Кит! Хорош к Лео клеится, давай багаж пакуй! Драконы тюки не потащат! — И добавил в полголоса, с необидной насмешкой, — жеребец!

От неожиданности ноги все-таки подкосились, и я уселась прямо посреди двора, больно стукнувшись попой. Пока Рамзи помогал мне подняться, и отряхивал с меня пыль Кит успел перекинуться, и подойти к нам, смущенно кутаясь в очередной новый черный балахон, который уже успел местами помяться и потерять вид.

— И давно ты так? — только и смогла выдавить я.

— С того дня, когда баст ушла, — Кит запустил руки в свою и без того взъерошенную шевелюру и взлохматил её еще больше, — Лео же тоже тогда…

— Чучелко, — вздохнула я, — ты смотри, поосторожней… А то ведь знаешь, если мальчик-единорог и девочка-единорог…

Кит стал стремительно краснеть, а Рамзи шикнул на меня, и, осторожно поддерживая, повел вглубь двора, туда, где на тщательно выметенной площадке нервно вышагивал Феликс и переминались в сторонке его родичи, среди которых оказалось и две драконицы.

— Слушай, а как так получилось-то? — Жалобно спросила я у Рамзи. Мне до сих пор было немного не по себе от новостей.

— Аномалия, — пожал в ответ плечами Рамзи. — Уход баст, как ты помнишь, вызвал мощный выплеск силы, под который попали все, кто был рядом.

— Аномалия? — Запаниковала я, — а я, часом, не начну по ночам ржать, цокать копытами и превращаться во что-нибудь странное? А то муж, боюсь, не обрадуется.

Рамзи долго и внимательно рассматривал меня, пока я, наконец, не поняла, что он издевается, и не попыталась в отместку дернуть его за ухо.

— Не начнешь, — неожиданно серьезно ответил он. — Ты сама по себе аномалия, так что на тебя эта магия не действует. А вот что перепало нам с Май, когда уходила баст — я пока не знаю, и это меня ужасно нервирует. Ты приглядывай за ней, ладно?

— А за тобой? — Не удержалась я от поддразнивая.

— Я уже взрослая киса, как-нибудь справлюсь сам, — подыграл мне вер, подводя к скамеечке и помогая усесться.

Все-таки в прощальном подарке баст оказалась и своя выгода — вряд ли бы кто-то из драконов согласился тащить на спине единорожицу в её истинном обличье, так что на спине изумрудно-зеленом драконе, держащемся слева от Феликса, летела чернокожая девушка с рыжей гривой.

Впрочем, вернемся к нашим драконам. Путешествовать на драконах оказалось приятней еще и тем, что нам не пришлось спускаться к шлюзам и выполнять все необходимые бюрократические формальности — Феликс уверенно прошел сквозь купол, словно никакой магической защиты над столицей и не было, и, плавно работая крыльями, уверенно двинулся к центру города. Я оглянулась — весь наш нестройный клин повторил маневр вожака, и сейчас следовал за нами. К моему удивлению — город внизу продолжал жить своей жизнью, словно тут каждый день пролетали драконы, и только пара зевак удивленно задрали головы. Высадились мы на крыше резиденции Великого и Ужасного.

— Столько лет мечтал это сделать, — фыркнул Феликс, пытавшийся при помощи пятерни уложить растрепавшуюся черную гриву.

— И как ощущения? — Вклинился в разговор Рамзи.

Феликс наклонил голову к плечу, и, после недолгого раздумья, пожал плечами.

— Да, в общем-то, никак. Что было — то было, и быльем поросло.

Я оглядела нашу весьма колоритную компанию, и обернулась к Феликсу:

— Мы чего-то ждем?

— Не чего-то, а кого-то, — поправил меня Феликс, и кивнул на выход аварийной лестницы, больше похожий на сказочный домик с черепичной крышей.

— Дядя Дин! — Послышался из-за спины голос Раравис, — Вы, как всегда, вовремя!

Кабинет Великого и Ужасного больше всего напоминал библиотеку. Нет, не те несколько комнаток на первом этаже старой пятиэтажки, гордо именующиеся «городской детской библиотекой», в которой всегда стоял полумрак, пахло старыми книгами и полагалось говорить полушепотом. Помнится, в той библиотеке за конторкой сидела пожилая дама с пронзительным взглядом и строгим пучком, кутающаяся в самолично связанные крючком шали, а для того, чтобы получить потрепанный томик Волкова с рисунками Владимирского, надо было записаться в потрепанную «общую» тетрадь в черном коленкоровом переплете. Попасть в тетрадку было сложно — надо было сдавать книги в срок, написанный на бумажном кармашке, приклеенном к обложке изнутри; не забывать говорить «Добрый день», «Не будете ли Вы добры» и «Большое спасибо»; подклеивать выпадающие страницы прозрачной лентой «для магнитофонных кассет» и брать не только книги Волкова и Булычева, но еще и никогда не отказываться от «весьма развивающих кругозор» книг, что приносила всегда возникающая у конторки будто из ниоткуда дама, похожая пучком, очками и шалью на даму за конторкой, как сестра-близнец.