— Май?!
— Брачный?!
Май повернулась ко мне и процедила:
— Он, подлец, сказал, что это родовая защита, об остальном и словом не обмолвился… А у нас кольца в ходу, я и не подумала… Снимай!
— Не выйдет, — отозвался потенциальный свекор.
— Отнюдь, — обозлилась я, — у нас вассальная клятва, которая включает мое обязательное согласие на любые матримональные действия в отношении Май. Я такого согласия не давала, да и Май его не испрашивала, а, значит, я в своем праве!
Самое главное, что я почему-то была твердо убеждена, что я смогу снять с Май этот чертов браслет, и, похоже, вампир это понял, потому что заторопился:
— И все же я бы попросил вас не торопиться снять браслет. Давайте рассматривать его… ну, скажем, как знак помолвки? Он действительно несет в себе защиту рода, и, возможно, я просто неверно истолковал намерения сына: у нас уже около двух недель нет связи.
Май стояла, вытянув вперед руку в злополучном браслете и закусив губу, я же ждала её решения:
— Я сделаю так, как ты скажешь: скажешь снять — сниму, скажешь оставить — пусть остается.
— Пусть остается, — хрипло буркнул Рыжик, — но когда мы вернемся, я ему все выскажу!
— Мне уже страшно… за Мигеля, — фыркнул верпум, и потянулся к фляжке, которую вновь пустили по кругу настороженные вервольфы, успевшие было вскочить и ощерится при виде вампиров.
И тут же притворно взвыл, получив по руке от одного из кузенов:
— Мал еще!
Когти и клыки никто из наших гостей убирать не торопился.
— Дайте угадаю, у вас тоже указание от баст? Никого не впускать, никого не выпускать? — устало спросила я у вампирской делегации.
— Именно так, — согласился дон Алехандро.
— Что ж, подождем остальных участников пикника, — решила я, снова устраиваясь у костра и взглядом попросив Рамзи налить мне горячего отвара какой-то местной травы, — Кто у нас там опаздывает и всех задерживает?
— Я просто ждал своей очереди, — мягкий, вкрадчивый голос принадлежал рыжеволосому немолодому мужчине, который соткался на поляне словно бы из ниоткуда, — у вас тут так многолюдно и шумно.
— Верите — сами устали, — согласилась я, — Но я, вообще-то, ждала летучих обезьян…
На поляне мгновенно стало так тихо, что, казалось, было слышно, как прорастает трава.
Все присутствующие на поляне люди и нелюди с ужасом переводили взгляд с меня на мужчину и обратно, и я поняла, что сказала что-то не то, но никак не могла взять в толк, что же именно.
И вдруг мужчина захохотал, запрокидывая рыжую голову, раскатисто и громко, так, что угомонившиеся было птицы вспорхнули со своих мест и подняли настоящий гвалт. Он смеялся так заразительно, пытаясь сдержаться, и корча при этом невероятные рожицы, что постепенно мы все присоединились к его веселью, и вошли в тот самый раж, когда остановиться практически невозможно. Возмутитель спокойствия мотал головой, пытался отдышаться, кусал губы, но ничего не помогало: стоило ему посмотреть на меня своими глазами бледно-серого цвета, как подбородок начинал подрагивать, потом к нему присоединялись губы, и, наконец, он не выдерживал — и снова закатывался от смеха. Когда, наконец, нам удалось остановиться, рыжий в изнеможении вытер выступившие слезы, присел на бревнышко и проникновенно признался:
— Давно нас так никто не называл.
— Кого это вас? — насторожилась я.
— Драконов, — оскалился мой собеседник.
— Да ладно? Ты хочешь сказать, что ты — дракон? — не было, на мой взгляд, в рыжем ничего драконьего, что приписывалось им книгами: ни особой стати, ни мудрых глаз, ни волнующей душу нечеловеческой мужской красоты.
— А что, не похож? — попытался приосаниться рыжий.
— Ни капли, — решительно ответила я.
— А на летучую обезьяну похож? — почти прорыдал рыжий, и замотал головой, — не могу больше, щеки болят.
— На летучую не похож, — решила быть честной я, — крыльев нет…
— Откуда она взялась? — простонал рыжий, — это же невозможно…
— Гала, он действительно дракон, — осторожно подкрался ко мне верпум.
— Рамзи, тебе не кажется, что шутка затянулась? — шикнула я на него.
Рыжий виновато развел руками и решительно пошел в середину поляны. Все наши гости резво шарахнулись подальше, но лишь когда рыжего окутал кокон ярко-оранжевого тумана, который все рос, рос, принимая очертания чего-то большого, я поняла, что происходит и беспомощно оглянулась на вера.
— Да, Гала, да, — вздохнул он, — это была не шутка.
А на поляне, стараясь не ворочаться, чтобы ничего не разрушить, сидел большой золотой дракон: мускулистое тело под переливающейся чешуей, огромные когтистые лапы, сложенные крылья и узкая (относительно тела) голова, украшенная костяными наростами от носа до лба, а также хвост, аккуратно обернутый вокруг тела.
— Ничего себе, — пробормотала я, и пошла к дракону навстречу.
Тот скосил на меня свой прозрачно-серый глаз, потом фыркнул и закашлялся, прикрывая лапами рот.
Я не выдержала, и засмеялась — более всего в этот момент золотой дракон напоминал породистого пса моей знакомой, который точно также тер постриженную перед очередной выставкой морду. Дракон отвернулся от меня, снова поплыл оранжевый туман, собираясь в тугой кокон, и я увидела уже знакомого Рыжего, у которого от смеха подрагивали плечи.
— Ну раз теперь все в сборе и мы больше никого не ждем, — я оглядела притихших гостей и соратников, — давайте наконец обсудим, что у вас тут происходит! И кстати, господин Дракон… раз так получилось, что у нас сегодня семейная вечеринка, может и Вы сюда попали с целью восстановления родственных связей? Признайтесь, тут все свои, практически родственники.
Тот оглядел собравшихся, и расплылся в улыбке:
— Готов стать мужем.
— Увы, не выйдет, — притворно вздохнула я, — я замужем, Май… кхм, помолвлена, а Лео у нас несовершеннолетняя.
— Тогда я, пожалуй, побуду сироткой на этом семейном празднике, — решил Дракон.
Во время короткого совещания, на котором стороны скорее присматривались и оценивали друг друга, чем делились скудной информацией, я выяснила только, что рыжего бородатого «сиротку» зовут Феликсом и он вожак небольшой драконьей «военной» группы, приземлившейся на другую поляну в нескольких минутах лету. Больше ничего нового никто не узнал: у всех трех «заградотрядов» были одинаковые инструкции, отсутствие связи с баст и полное неведение относительно того, что творится на Рубеже (или уже на его землях).
Зов Дороги обрушился внезапно, и был так же муторен и неприятен, как в первый раз в Столице. Я вздохнула, поднялась на ноги, нашла глазами Рамзи и слегка качнула головой, подзывая его. Появление же рядом со мной рыжего Феликса стало неожиданностью.
— Тайное свидание? — глаза у дракона были смеющимися, — Могу я присоединиться?
Я пожала в ответ плечами: способа запретить что-либо дракону я не видела. Рамзи же наоборот слегка расслабился и сделал Феликсу галантный жест, что-то вроде «Только после Вас». Пока мужчины обменивались виртуальными реверансами, я нашла в рюкзаке подаренный мне кинжал и позволила Зову меня вести, с наслаждением прислушиваясь к происходящему. Пикировка на грани вежливости за моей спиной мгновенно прекратилась, и оба мои сопровождающих рванулись за мной. Хотелось бы мне знать — не пихались ли они при этом локтями, как два ревнивых мальчишки. Повинуясь Зову я все ускоряла и ускоряла шаги, пока, наконец, не сорвалась на бег: как я при этом в темноте не свернула себе шею, не переломала ноги или не свалилась в какой-нибудь овраг — видимо, одной Дороге известно. Наконец под моими ногами замерцала золотистая чешуя, и, мгновенно, мерзкое чувство, как будто кто-то наматывает твой желудок на кулак, исчезло. Я благодарно пару раз глубоко вздохнула и плюхнулась на дорогу по-турецки, прижимая к чешуе ладони.
— Вызывала? — иронично уточнила я.
Некоторое время ничего не происходило, и я с интересом разглядывала рисунок чешуек, как перед самым моим носом прямо из чешуйчатого покрытия вспух прямоугольник, более всего напоминающий экран планшета или монитор.
