Сашка собственноручно отхлестал веником всех троих парней и двоих после этого уговорил нырнуть в реку. Те остались довольны, по крайней мере, смеялись искренне. Третий из бани вышел только когда полностью оделся. Сашка даже заподозрил, а не измываются ли над Степаном его попутчики? Сейчас, оказавшись вблизи от братьев, он успел заново их оценить и понять, насколько обманчивым оказалось первое впечатление. Те, что издалека казались хилыми тощими котами, вблизи превратились в здоровых сильных животных, относящихся к окружающему миру с большим презрением. Некоторое время он следил. Но нет… ни одного намека на агрессию в сторону Степана со стороны братьев не было. Скорее уж совсем наоборот…

Девчонки отправились в баню вдвоем.

Еще Сашка помог матери принести еду, одеяла и чистую одежду, а после со спокойной совестью отправился домой.

Итак, чужаки хоть и странные, но вроде нормальные. Оставалось выяснить, чего же им нужно?

Окно оказалось простой дырой в стене, которое можно разве что закрыть ставнями. Ни стекла, ни пленки. Солнце почти село, свеча на столе дрожала, не столько давая свет, столько просто создавая видимость освещения.

ППшер задумчиво смотрел в окно. Несколько раз мимо дома проходили небольшие кучки девчонок и парней, все в сторону запада, где обычно по вечерам собиралась молодежь. Возле тотема хранителя, о котором по возвращению первым делом сообщила Килька. А вечером Сашка еще заверил, что пришельцев с удовольствием примут у костра и вообще будут рады видеть на вечерних сборищах.

Ронька в новой одежде, которую им презентовали местные, валялся на кровати. Раньше братья и представить не могли, что наденут тканные деревенскими вещи, но штаны оказались довольно удобными, рубашки — мягкими и, в общем, не так уж все было плохо.

ППшер выудил из вещей расческу и принялся тщательно причесываться, одновременно пытаясь разглядеть в окне что-то увлекательное. Однако уже стемнело и кроме неба видно ничего не было.

— Сдаешься?

Он не обернулся, резкими движениями продолжил чесать и дергать спутанные пряди. Давно пора подстричься, неудобно, когда волосы лезут в глаза и все время отвлекают.

— Собрался уйти и все-таки мне уступить? — Ронька покачивал одной ногой, разглядывая потолок. Кровать была большой — братья выбрали комнату на семью и, судя по размерам кровати, молодожены спали на ней вместе с детьми, родителями, бабушками и дедушками.

— Чего молчишь?

ППшер сдался и повернулся. Долго и трудно искал слова.

— Ты мой брат. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

— В чем? В том, что за неимением лучшего возьмут меня? Это просто жалость, ПП, ты и сам знаешь. Разве я нуждаюсь в жалости?

— Нет… Но иначе еще хуже.

— Нет. Ты тоже мне брат и я тоже хочу, чтобы ты был счастлив. Я не приму твоей глупой жертвы. Мы сделаем, как я сказал — пусть выберет сама. Меня совершенно не устраивает, что ты сдаешься там, где сдаваться нельзя.

— А если она выберет меня? — глухо спросил ППшер, — что мне с тобой делать? Просто не представляю…

— А я не боюсь, — Ронька вдруг мягко улыбнулся. — И потом ППшер, тебя предупреждали, но ты не понял, так что готовься. Тебя ждет большой сюрприз.

Тот не стал спорить.

— И когда ты собираешься с ней говорить?

— Сегодня. Она скоро придет.

— С чего ты взял?

— Точно тебе говорю, — Ронька кивнул на стол. — Я принял меры, посмотри под одеждой.

ППшер прошел, поднял старые вещи. Под ними на столе лежала карта.

— Спер карту? — удивлено спросил.

— Взял посмотреть. Временно, — поправил Ронька.

А потом с улицы донеслась еле слышная песня. Сильный девичий голос, полный фиолетовым закатом. Он плыл по небу и его догоняли, вплетались и сливались в один другие голоса: женские и мужские. Очень красиво.

Килька действительно пришла. На ней был только сарафан из грубой ткани длиной до колен. А вот ножа не было.

Закрыла за собой дверь, прислонилась к ней спиной, покосилась на стол, где карта лежала на самом видном месте. Потом посмотрела на братьев.

— Ну и зачем? — легко пожала плечиком. — Я бы и так пришла.

— Почему? — ППшер от окна не отворачивался, разглядывал во дворе что-то крайне важное. — Чувствуешь себя обязанной за то, что мы тебя тогда вытащили? Хочешь расплатиться?

Килька так и стояла, прижимаясь спиной к двери.

— Да, чувствую, — спокойно сказала. — И расплатиться бы хотелось, не люблю долгов. Но я пришла совсем не поэтому.

Тогда ППшер развернулся. Встретив неожиданный, горячий и почти вызывающий взгляд вдруг понял — она пришла действительно не из чувства благодарности. Но остался еще один, самый важный вопрос — нужно выяснить, из-за кого именно пришла.

— Ладно, хватит вокруг да около. Выбирай, Килька. Прямо сейчас. Пусть хоть кто-то будет счастлив, — тут он замолчал, потому что не знал, чего еще добавить. Тем страннее было видеть, насколько спокоен Ронька. Развалился себе посреди кровати, сложив руки под головой и даже, кажется, улыбается, будто и не важно, что именно она сейчас скажет.

Килька растеряно переводила взгляд с одного на другого. А потом даже занервничала, чего ППшер точно не ожидал. Тихо заговорила, словно сама с собой:

— Выбирай… скажут тоже! То есть выбирай одного, а второй вроде как ни при чем? Куда, интересно, он денется? Пойдет на улицу искать приключений? Что с ним будет? Хотя… дело совсем не в том, что меня волнует судьба второго, дело в том, что я не могу вас разделить. Вы единое целое и никак невозможно выбрать, какая его часть нужна мне больше. Дело даже не в нравиться… Я просто не представляю вас поодиночке.

ППшер судорожно следил за словами, вылавливая в них чье-то имя, а остальное пропускал мимо ушей. Ничего путного не услышал и с нажимом повторил.

— Ну? Что ты сказала?

Килька вздохнула, легко скользнула по Роньке глазами и, вернувшись к ППшеру, четко заявила.

— Я не могу выбрать одного! Оставайтесь оба.

Он быстро отвернулся к окну. Нет, предполагал, конечно, кто Килька отличается от других женщин, но не настолько же… Тот разговор у реки он просто не принял всерьез. Она хоть понимает, о чем говорит? Хотя бы примерно представляет? Но в общем-то, сейчас это не главный вопрос.

— Я схожу за вещами, — вызывающе сообщила его спине Килька.

Ронька тут же подскочил.

— Помогу тебе.

Когда оба исчезли за дверью, ППшер вдруг понял, что ему не давало покоя в поведении брата. Проще простого — тот вел себя так, будто заранее знал, чем именно закончится разговор! Совершенно точно знал! Ни секунды не сомневался, какой именно выбор сделает Килька! Но договориться они никак не могли — уйдя со стадиона, все шли целый световой день, а потом просто падали от усталости и засыпали. Пожрать-то толком не успевали. Там не до разговоров было. Но тогда как?!

Несмотря на заявления Роньки, ППшер боялся этого момента последнего выбора, потому что точно знал — впервые на их пути встретилась женщина, которая может разрушить их связку, вклиниться между и навсегда развести по разные стороны. Независимо от того, чего они там друг другу обещали. И единственное что можно сделать — уйти в сторону, пытаясь сохранить хотя бы видимость прежней близости, потому что братья никогда не должны быть соперниками.

Теперь он с изумлением увидел, что крепкому звену, состоящему из него и брата, совсем ничего не угрожает. Вместо того чтобы рушиться, что по его мнению было делом неизбежным и зависело только от времени, оно просто расширилось, дополнилось еще одним человеком.

Смотря в окно, где вдали мерцали отблески горящего костра, ППшер думал, что совершенно точно сегодня никуда не пойдет. И честно говоря, совершенно об этом не жалеет…

Килька, как ни странно проснулась последней. В дверь уже вовсю колотили. Но так спокойно спиться, когда есть чей-то теплый бок, в который можно уткнуться носом. Будто в мягком гнезде, укрытом густой листвой так плотно, что и летящая в небе птица не разглядит, и бегущий по земле хищник не достанет.