Отец ^[10] умер после долгой болезни. Все последние годы он жаловался на свое расстроенное здоровье. Похоже было, что он начал хворать в пору своих несчастий. Мать заботливо ухаживала за ним и не позволяла ему вспоминать о прошлом. Погребли его неподалеку от дома, где жила семья, в церкви св. Петра. Провожающих было много — покойный был человек известный, и у него не было недостатка в друзьях.

Нельзя не горевать по усопшему, но надо жить. Мать хорошо знает, каким мужеством и какой борьбой оплачиваются эти простые слова. Дети знают тоже. Особенно старшие — Ян Баптист и Бландина^[11]. Младшие, Филипп ^[12] и Петер Пауль, еще не успели это узнать. Но все четверо понимают, какую огромную и зловещую роль играют в жизни деньги. Сколько дети себя помнят, родители всегда выбивались из сил, чтобы раздобыть хоть малую толику этого необходимого металла. Детский слух привык к словам «тюрьма», «изгнание», «конфискация имущества». Отец употреблял эти слова ежедневно, но только теперь их никто уже не боялся, а за несколько лет до этого они таинственной угрозой нависали над отчим домом.

Мать не из породы слабодушных. Она не привыкла унывать. Она очень любила покойного мужа, но у нее на руках четверо детей. Надо жить. Что предпринять? Ее муж был доктором права: дела, которые он вел, прекратились с его смертью. Родственники далеко, остатки имущества — тоже. Хотя она прожила в Кёльне много лет, она чувствует себя здесь чужестранкой. Ее родная страна наконец-то вкушает относительный покой. Как это всегда бывает с эмигрантами, ей кажется, что на родине ей будет легче одолеть трудности. Недолго думая, она решает: «Мы возвращаемся в Антверпен».

Магия слова! Нет на свете другого города, название которого пробуждало бы такой отклик в душе детей. Антверпен с незапамятных времен был главной темой всех домашних бесед. Мать, отец, деды, прадеды — все жили в Антверпене. Отец был там городским советником, там родились Ян Баптист и Бландина. Друзья дома постоянно вспоминают об этом городе, многие из них его уроженцы. Мать неоднократно ездила туда, улаживая семейные дела. При каждом удобном случае Антверпен противопоставляют Кёльну. Между тем Кёльн — большой город, владение архиепископа. Кёльнский университет основан в XIV веке. Многочисленные живописцы и скульпторы вложили свою лепту в украшение города. В нем есть прекрасные памятники зодчества — начиная от строгой, старинной церкви Богоматери на Капитолии и кончая ратушей, только что построенной в новом, заимствованном у итальянцев стиле. Это ганзейский город ^[13], важный торговый центр. Что из того! «Жалкий городишко», — твердят ярые поклонники великого города на Шельде. Рейн не может тягаться с Шельдой. Ее воды бороздит куда больше кораблей, и торговля там процветает, как нигде. Правда, в последние годы Антверпен пережил много бедствий. Говорят, что торговля от них сильно пострадала и в порт редко заходят морские суда. Но поскольку теперь воцарился мир ^[14], прекрасный город вновь вернет свое былое величие.

Антверпен! При этих звуках детское воображение разыгрывается. Старшие дети родились в этом городе, но они лишь смутно помнят времена до отъезда. Яну Баптисту было шесть лет, Бландине — четыре года; с тех пор прошло почти двадцать лет. Но почему их семья так долго живет вдали от легендарного города? Старшие дети никогда не заговаривают на эту тему. Но от Филиппа и Петера Пауля так легко не отделаешься. Они то и дело приступают к взрослым с расспросами. Ответ всегда один: Фландрия переживала тогда годину страшных бедствий. Испанский король передал всю полноту власти в стране жестокому герцогу Альбе ^[15]. Никто не чувствовал себя в безопасности. Преследовали всех, кого могли заподозрить хоть в малейшей симпатии к протестантам. Протестантизм не какая-нибудь новая вера. Протестанты — те же христиане, но они оспаривают некоторые стороны учения, проповедуемого Римской церковью. Как и католики, они верят в нашего Спасителя Христа, но считают, что отношения верующих с богом должны быть иными. От этих разногласий произошли великие беды. Христиане стали жечь на кострах своих братьев, взгляды которых казались им еретическими. Да и между самими протестантами тоже нет полного единомыслия. Лютеране и кальвинисты расходятся во взглядах. А для страны нет худшего несчастья, чем когда ее раздирают религиозные распри…

Отец был человек ученый. Он изучал право в Риме и в других городах Италии. Вернувшись в родной город, он был назначен городским советником. В течение нескольких лет он исполнял эти важные обязанности, и все им были довольны, но когда начались злосчастные распри, он оказался в затруднительном положении, так как у него были друзья в обеих партиях, а обе партии точно с цепи сорвались. Что было делать ученому человеку, который мечтал об одном — о покое? Он уехал. Покинул родину. В разгар смуты он взял жену, четырех детей и уехал из Антверпена. Кроме Яна Баптиста и Бландины были еще двое — трехлетняя Клара, умершая в 1580 году в Льерре у деда и бабки, и Хендрик, умерший в Кёльне шестнадцати лет от роду. Потом началась война ^[16], худшее из бедствий. Нидерланды на долгие годы стали ее ареной. С одной стороны испанцы, с другой Соединенные Провинции, боровшиеся за свою независимость. Осады, битвы, грабежи, всевозможные незаконные поборы, неописуемые несчастья — таков итог этих печальных лет. В 1576 году — то есть за год до рождения Петера Пауля — Антверпен, милый Антверпен стал жертвой взбунтовавшегося испанского гарнизона. Целые кварталы были сожжены, тысячи людей убиты. Эти зверства заслужили зловещее название «испанского бешенства». А сколько страшных событий было потом! Антверпен, милый Антверпен был осажден храбрым герцогом Пармским ^[17] и после героической защиты сдался. С тех пор воцарился мир. Ну, разве не лучше было всей семьей уехать и жить в стране, где царит спокойствие? Конечно, это не может защитить от ударов судьбы — умерла Клара, умер Хендрик, умер младший сын, малютка Бартоломеус. А теперь скончался и отец.

Но почему для того, чтобы вернуться на родину, надо было ждать смерти отца? Отец заговаривал иногда о возвращении, но он был слишком слаб здоровьем. Конечно, это причина серьезная. И все-таки почему мать время от времени ездила во Фландрию, а отец никогда?.. Петеру Паулю всего десять лет, Филиппу тринадцать — как же им не расспрашивать мать? А мать повторяет снова и снова: отец — ученый человек, человек миролюбивый, ему всего дороже было его спокойствие. И чтобы ни у кого не оставалось сомнений на этот счет, она велит высечь надпись на надгробном камне в церкви св. Петра: «Когда разразилась, наконец, междоусобица, дорожа своим спокойствием и желая жить подальше от смуты, он по доброй воле покинул отечество, любовь которого заслужил своей службой в городском управлении и рвением в правосудии». И добавляет: «Жена, с которой он прижил семерых детей и двадцать шесть лет прожил в полном согласии, ни разу не дав ей повода к недовольству, воздвигла это надгробие в честь своего превосходного и любимого мужа».

Но поток детских вопросов остановить невозможно. Да и кто знает, не сохранила ли детская память какие-нибудь воспоминания, которых не смогли изгладить доводы взрослых? Поэтому Мария Пейпелинкс, наверное, сказала младшим детям то, что уже, без сомнения, говорила и старшим: «Дети, примите мои слова на веру. Вот уже двадцать лет мы живем в Кёльне. Здесь родились Филипп и Петер Пауль. Здесь у нас есть друзья. Но мы живем в смутные времена. Самые невинные с виду вещи могут повлечь за собой страшные катастрофы. Поменьше разговоров. Ради памяти отца, ради любви ко мне, ради ваших собственных интересов. В особенности остерегайтесь ворошить пепел прошлого, когда мы вернемся в Антверпен. Вы поняли меня, дети?»