Нападавшие, наконец, организовались и ударили по прикрывавшему деревню слободскому отряду. Сломать его строй они так и не смогли, но своей массой им удалось продавить его внутрь деревни. Тут бы чудинцам и конец пришёл, – фланги отряда были теперь неприкрыты, – как вдруг на помощь своим устремились собранные на площади люди. На заднем дворе слободы развязалась сумбурная, беспорядочная резня. Бой распался на множество отдельных, мелких схваток – никакого строя, просто толпа вооружённых людей на толпу других вооружённых людей. Нападавшие силились прорваться внутрь деревни, а чудинцы стремились этого не допустить.

Звон и скрежет от ударов клинков, топоров и копий. Резкие посвисты стрел, хруст разрубаемой человеческой кости, треск лопающихся черепов, медный запах крови и вонь вспоротых внутренностей, хрипы умирающих. Скользкие от крови ладони, непрерывный звериный вой, рык, гвалт, вопли, хрип и дикие, нечленораздельные выкрики нескольких сотен сцепившихся друг с другом людей, в которых с каждым мгновением оставалось всё меньше и меньше человеческого.

Схлестнувшись вплотную, враги резали друг друга ножами, грызли зубами, выдавливали глаза, разрывали рты, ломали руки и ноги, сворачивали шеи и, обезумев окончательно, бросались дальше, в кутерьму боя.

Несмотря на отчаянное сопротивление, бой постепенно перемещался к центру деревни. Положение спасли женщины. Видя, как гибнут их отцы, мужья и братья, вооружившись кольями и вилами, они бесстрашно бросились в самую гущу сражения. Небольшой отряд из пяти тяжеловооружённых воинов слаженно ударил из слободы в тыл нападавших. Гондыр же, закинув заряженный самострел за спину, взял в левую руку короткий ромейский меч, в правую – тяжёлую боевую секиру, проскользнул через калитку к воротам. Осторожно приблизившись к проёму, он приник к земле и заглянул в него. То, что он там увидел, никак не могло его обрадовать: ватагой руководил очень опытный человек; на лугу, недалеко от ворот, стоял резерв – отборный отряд тяжеловооружённых воинов, выстроенных в три ряда по тридцать щитов; перед ними уверенно расхаживал мужчина могучего сложения, в богатых доспехах, держа на сгибе руки шлем изумительной работы. Короткая булава, украшенная драгоценными камнями – знак военного вождя, – была заткнута за пояс, рядом с притороченным к нему тяжёлым германским мечом.

«Так это же Пислэг! – с изумлением узнал его Гондыр, – кровный брат нашего шамана! Вот это да! Но как же так? Почему он напал на нас? И кто провёл всю эту махину войск мимо постов, засек и крепостей?» – мысли его лихорадочно бились в поисках ответа. Гондыр, соблюдая предосторожности, вернулся в слободу. Снял со стены ещё пару самострелов и тоже их зарядил. Затащил наверх. Положив рядом с собой лук и перевязанный сноп стрел, уселся в ожидании, справедливо рассудив, что здесь он принесёт больше пользы, чем если вмешается в сражение на площади.

«Там и без меня много народу. А здесь – никого. Так я хоть ненадолго задержу врага, если вдруг полезет», – думал старый воин, сидя на корточках и поправляя камнем лезвие меча.

Тем временем в битве на площади наступил перелом. Сперва один, затем другой, еще несколько – и вот уже десяток чужаков, выбывая из боя, побежали к воротам. За ними следом отхлынули остальные. Толкая и давя друг друга, безудержной толпой ринулись они по дороге к выходу из деревни. А за ними, с восторженными воплями, кинулись вдогонку чудинцы.

Гондыра как ветром сдуло со второго этажа. Выскочив из слободы, он растопырил руки и заорал:

– Стойте! Стоять! Всем назад! – к этим словам Гондыр добавил еще несколько грязных ругательств. Не жалея зуботычин и пинков, он кое-как остановил рвущихся добить врага соплеменников. Остановившись, многие в полном изнеможении валились на тёплые трупы, роняя оружие из ослабевших рук.

К старому воину подошёл вождь.

– Уф, вроде, отбились, – и он присел на корточки. Сняв шлем, вытер окровавленной рукой пот. Посмотрел сквозь прищуренные глаза на поднимающееся всё выше солнце:

– Скоро день войдёт в полную силу. Жарко. Ты почему людей остановил? Выбили из деревни, а на лугу бы всех и добили окончательно. Никто бы не ушёл.

– Нет, на самом деле ничего еще не кончилось. Боюсь, что это только самое начало. Этот бой был разведкой. Если бы получилось так, как нападавшие задумали, то они без лишнего шума вырезали бы нас, как курей в курятнике. Но вариант того, что мы дадим отпор, тоже был ими предусмотрен. Слышишь, в рог загудели?

И Гондыр вкратце поведал то, что он видел на лугу.

– Теперь они перестроятся и снова пойдут в атаку. А выскочили бы мы на луг? Представляешь? Так мы хотя бы время выиграли. Пока они всех соберут, да вновь построят – это все время. А что нам теперь делать – это тебе, вождь, решать.

– Я сам посмотрю, что там за воротами… за бывшими воротами, – вождь горько усмехнулся.

Вернулся он очень скоро. И был мрачнее грозовой тучи. Опытнейший из опытнейших бойцов, он сразу оценил то, что увидел. И понял: деревня обречена. Слишком большие потери понесли они во время последнего боя. Но и это не главное. Огромной прорехой в обороне зияли уничтоженные ворота. Как одновременно защитить и стены, и этот проём? Войдут «телегой», под её прикрытием запалят слободу. И – всё, рухнет в один момент вся оборона. Деревня могла самостоятельно отбиться от шайки разбойников, но не от войска. А на нее напало именно войско. Выиграли первый бой – ну и что с того?

Решение пришло мгновенно. Нужно спасать если не деревню, то сам род. Чего стоят эти избы, бани да амбары? Даже запасы зерна или скот. Главное – люди. Была бы кость цела, а мясом уж обрастёт потихоньку. Со временем племя обустроится на новом месте. Где? Ему это узнать уже не придется…

«Гондыр, – голос вождя обрёл властность, – соберёшь людей. Через подземный ход выведешь и отведёшь их в безопасное место. Зора́, Ку́льтобей и я – прикроем отход. Пока не пришёл Кудыма, ты будешь за меня. Там – решите. Выполнять!»

– Что делать с тяжелоранеными?

– Добей. Они будут обузой. Старики должны уйти сами. Да они и так уйдут, им объяснять ничего не надо. Жизнь рода превыше всего.

Гондыр встал, поклонился вождю в пояс.

– Люди! – голос вождя зычно разнёсся по деревне. – Уходите! Берите детей и собирайтесь у ямы. Гондыр пока будет старшим. Быстро! У нас очень мало времени! Помогите старикам забраться в яму.

– И… – голос вождя дрогнул, но затем вновь набрал властную силу, – нужно помочь всем раненным, кто не может идти, освободиться от лишних страданий и унижений со стороны врага. Шаман позже, во время обряда Важэсо касьтылом[4], проводит их души на ветви пронзающего время и пространство Древа Мироздания. Зора и Культобей, подойдите ко мне.

Два воина, при полных доспехах, подошли к вождю. Оба были мастера боя. Никто лучше Зора в племени не владел мечом. Культобей был первым в искусстве борьбы на рогатинах и копьях.

– Нам выпала великая честь – мы будем прикрывать отход рода. Зора, ты встанешь слева от меня. Ты, Культобей, соответственно, справа. Расположимся в центре площади, у родового тотема, – вождь недобро усмехнулся, – потешим наших богов кровавой жертвой во славу рода. Пусть боги не оставят племя в беде.

Не мешкая, чудинцы разбежались по деревне. Часть мужчин осторожно и аккуратно переносили своих тяжелораненых на капище. Там им низко кланялись, вкладывали в их слабые руки оружие. Потом Гондыр наносил безболезненный, милосердный удар в сердце. А старики и старухи, с какими-то отрешёнными и просветлёнными лицами, тем временем спускались в яму.

Остальные, подхватив детей и самый необходимый в пути скарб, потянулись вглубь подземного хода. Всё делалось быстро и без суеты.

И всё же не успели!..

Со стороны ворот загундел рог, послышались тяжёлые шаги латной пехоты. На этот раз враг не торопился. Воины шли не спеша, плотно прикрываясь щитами. За тяжёлой пехотой в несколько цепей растянулись отряды легковооружённых воинов, несших на себе лестницы. Последняя цепь состояла полностью из лучников, готовых, для прикрытия своих, в любую секунду выпустить стрелы. Однако стены оказались пустыми, проём тоже никто не защищал. «Телега» медленно вползла в ворота и остановилась. Ощетинилась копьями. Легковооружённые воины приставили лестницы к частоколу и взобрались на стены. Никого. Только у кладбища на краю болота было заметно какое-то движение.