– Это я сказал, чтобы внести ясность. Но ты знаешь такую вещь, что дети – это не цветы жизни, дети – это вампиры? Они пожирают наше время, они пожирают нашу молодость, нашу свободу, ну и наши деньги, хотя это уже в меньшей степени. Они высасывают из нас силы и молодость. Думаешь откуда они такие подвижные, веселые и жизнерадостные? Потому что у них всегда есть подпитка!

Я ожидал бурю протеста на такое высказывание, а услышал лишь:

– Ты действительно так думаешь?

– Ну, в общем, конечно да. – Ответ встал в горле комом, не люблю я разочаровывать людей.

– Откуда ты можешь знать?

– Я слишком много общаюсь с детьми, и я знаю многих родителей. Ребенок расцветает – родители увядают, арифметика проста.

– Ты не любишь детей?

– Почему же, люблю, даже очень люблю, но не у себя дома. Дети – это существа, которые помогают этому миру держаться. У них еще незамутненный разум, они чисты. Именно поэтому я могу работать с детьми, но плохо отношусь ко взрослому населению этой планеты.

– А как же счастливые семьи?

– И чем же они счастливы?

– Их счастье в детях!

– Вряд ли, их счастье в их надеждах на детей. Многие, в большинстве своем бессознательно, считают своих детей долговременным проектом, который должен в конечном итоге реализоваться. Зато как только ребенок выпадает из намеченного пути, начинаются побои, отлучение от семьи, выбрасывание из квартиры, лишение наследства.

– Но природа – она же дала нам способность любить, радоваться своим детям, – попыталась она применить свой последний аргумент.

– Ты говоришь о животном инстинкте? Так на то человек и старается быть выше животных, чтобы управлять своими инстинктами, вот и все. Кто-то справляется и замечательно живет, а кто-то подчиняется и рожает, рожает, рожает.

– Похоже, ты так и не повзрослел, – грустно сказала она.

– Это точно, но давай отложим этот разговор на годик, а потом ты меня спросишь еще раз. Может быть, я изменюсь?!

– Хорошо, через год я спрошу тебя снова, и только попробуй мне так же ответить! – Она ехидно улыбнулась, притворно набрасываясь на меня и хватая руками за горло. Ее хват быстро перешел в объятия, и мы молча сидели обнявшись, думая о чем-то своем. Я люблю такое время, когда мы вот так сидим молча, обнявшись. Мысли текут своим чередом, а мы сидим и наслаждаемся обществом друг друга, делясь теплом своих тел, и нежностью, которая сквозит во всех, на первый взгляд еле заметных ласковых прикосновениях и поглаживаниях. Человек со стороны вряд ли бы что-то заметил – сидит себе парочка и сидит – но единение душ, сплетение тел, это все непередаваемые ощущения. Может быть, мы и не две нашедшие друг друга половинки, но мы очень друг другу подходим.

Зима – это очень хорошее время для размышлений. Идти никуда не хочется, холодно, противно, все, как говорится, белым-бело. Наверное, не зря в некоторых странах белый цвет – это цвет смерти. Я с этим совершенно согласен, ведь зима со своим снегом все замораживает и останавливает, останавливает бегущий жизненный сок в деревьях, усыпляет некоторых животных и насекомых, даже птицы бегут от нее куда подальше. Не все, конечно, есть продвинутые представители птичьего царства – вороны, воробьи и голуби. Их уже ничем не истребишь, да и не удивишь. Тридцатиградусный мороз – и ничего, прижались друг к другу или к веткам, распушили перья, и отлично. Еда под боком (благо помоек хватает), туалет вообще везде, так что живи – не хочу. А если жара тридцать градусов, так еще лучше – мясные отходы быстрее разлагаются, распуская вокруг себя умопомрачительные запахи, которые можно учуять и за пару кварталов от источника. В большей степени это относится к воронам, конечно, но и голуби не отстают – жуют все, что в клюв лезет. Вероятно, скоро перейдут на бумагу, резину и другие отходы человеческой жизнедеятельности. В небольшом отдалении стоят воробьи, которые съедают все хлебокрошечные изделия, находящиеся в округе. Как они успевают – непонятно, но голубям и воронам крошки перепадают нечасто.

Да, кстати, зима почти замораживает уличное движение, завалив большими сугробами все дороги. Скорости транспорта снижаются, иногда даже совсем тормозятся. Вот и сделаешь тут вывод поневоле: зима всегда ассоциируется со снегом (заметьте, белым), а где белое – там замораживание и остановка всякой деятельности, а значит, смерть.

Вот именно поэтому зима – это время остановиться и поразмыслить хорошенько. С Настей думать было сложновато, потому что всегда появлялся какой-нибудь отвлекающий фактор – то ее тело, то мелкие домашние дела, то покупки. Иногда я оставался дома, читал книги и играл в компьютерные игры, а иногда отправлялся к своему другу, который жил этажом выше и откликался на имя Алексей.

С Алексеем мы были знакомы еще с детского сада, и он был единственным человеком, которого я действительно мог назвать своим другом. На него всегда можно было положиться (во всяком случае, я всегда знал, в чем конкретно я могу на него положиться). На встречи он никогда не опаздывал, но зато уже раз в десятый поменял место работы. Более года он еще, по-моему, нигде не задерживался. Я всегда удивлялся такой его способности, но он объяснял все просто – скука. Работа слишком быстро надоедает, поэтому зачем себя мучить? Всегда можно найти что-то новенькое и интересное. В какой-то степени ему можно было позавидовать. Увольняться с одной работы, не имея в запасе другой – это в каком-то смысле мужественный поступок, я бы так не смог.

Поднявшись к нему в очередной раз, я спросил во время игры в шахматы – а что он думает по поводу того, чтобы с лица земли исчезли все гады, населяющие ее?

– Ты про змей, что ли? – уточнил он.

– Да нет, про людей, которые поганят жизнь остальным.

– Интересно, и как ты думаешь они могут все исчезнуть?

Я познакомил его со своей теорией естественного отбора и посетовал на то, что сейчас естественный отбор явно совершает ошибки, помогает жить и развиваться бессовестным людям.

– Естественный отбор никогда не ошибается, – ответил он мне. – Просто сейчас такое время, что людям, наделенным антисоциальными способностями, лучше живется. Они имеют неплохой процент выживаемости, да и возможностями к размножению их никто не обделял, вот и все.

– Возможно, ты прав. Но заметь, насколько лучше мы стали бы жить, если бы, например, не осталось ни одного вора.

– Можно не прятать деньги? – попытался съязвить он.

– И это тоже. Ну вот возьмем мою машину. Без воров мне не нужна сигнализация – это раз, замки на руль и на педали – это два, замок на бензобак – это три, секретки на колеса – это уже четыре. Да мне вообще будут не нужны никакие ключи, можно будет обойтись стартером. Это же какая экономия! Таскать ключи не надо, и, выходя из подъезда, не надо думать – увидишь ты свою машину или пустое место!

– Все это замечательно, для тебя это действительно выгодно, но выгодно ли это для производителей сигнализаций и других замковых приспособлений? Конечно, нет, так что делай выводы. Твоя выгода, выгода одного человека, сталкивается с выгодой многих – фирм-производителей, рабочих на местах и так далее. Воры дают работу многим тысячам людей, давая им обеспечить свои семьи и просто-напросто нормально жить.

– Интересная логика, – с сомнением ответил я. – А как же быть с насильниками и убийцами?

– Без зла нам не понять что такое добро.

– Ну, это все и так знают. Если есть тень, значит, есть предмет, если есть хорошее, значит, есть и плохое – иначе как бы мы их отличали друг от друга, если бы все было одинаковым, – заунывным голосом тут же продолжил я.

– Тогда что же ты меня спрашиваешь? – пожал Алексей плечами.

– Вот ты слышал об убийстве в нашем парке? – я уже очень давно хотел поговорить с Алексеем об этом, но все не решался, голос подводил всегда в самый последний момент, но сегодня я справился с собой.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».