Он навел справки и встретился с доктором Симоновым, лучшим специалистом в своей области. После двух месяцев психотерапевтических бесед и кучи тестов доктор огласил свой приговор. Черт, как все не вовремя! Ему нужно всего полгода, каких-то шесть месяцев, чтобы по максимуму разобраться со своими делами и заняться сыном. Он бы вжался, он бы сумел! Но доктор был неумолим: времени нет. Через три-четыре месяца мальчик может стать полностью неуправляемым.

Прокофьев снова и снова перечитывал бумаги. Решение далось ему нелегко.

Утром в кабинете доктора Симонова раздался звонок.

– Это Прокофьев, – прозвучал в трубке твердый голос. – Я согласен.

В кабинет Симонова вошел мужчина лет тридцати пяти, высокий, немного полноватый, начинающий лысеть, с легкой ироничной улыбкой на губах и с чуть сумасшедшим огоньком в глазах. Одет он был в потертые джинсы и мятую рубаху навыпуск.

– Вызывали, Дмитрий Иванович? – скорее утверждал, чем спрашивал вошедший.

– Садись, Макеенко, – жестом руки Симонов указал на стул. – Как наши дела по «КВЕСТУ»?

– Все деньги исчерпаны, к сожалению, – пожал плечам Макеенко. – Мои личные запасы тоже.

– Намек понял. Есть две новости: хорошая и очень хорошая. Начну с первой: Прокофьев перечислил сегодня необходимую сумму на счет нашего центра, так что монтаж и настройка модели «КВЕСТ» продолжается. Вторая новость: на все про все у тебя три недели.

– Оп-па! А почему не сутки? – Макеенко заерзал на стуле.

– Потому что через три недели начинаются летние каникулы, Юра. К этому времени все должно быть настроено и проверено. В эксперименте будет участвовать сын Прокофьева.

– Я один не справлюсь.

– Бери на подмогу, кого хочешь, делай, что хочешь, хоть сутками сиди в лаборатории, но система должна быть готова в срок. Прокофьев покрывает все расходы.

– Я так понимаю, Дмитрий Иванович, что всей правды вы нашему спонсору не сказали.

– А это уже не в твоей компетенции, Юра. Иди, работай.

Макеенко буркнул «авантюра» и покинул кабинет. Симонов задумался. Юра был прав. Если Прокофьев узнает правду – конец всему. Его, ведущего специалиста по психотерапии, не возьмут ни в одну больницу даже санитаром. Но уверенность в успехе и грандиозность замысла не позволяли отступать. Если сделать все правильно, откроются такие перспективы, что, пожалуй, Нобелевская светит. Да и победителей, как известно, не судят.

Симонов отмахнулся от этих мыслей. Слава и особенно деньги его интересовали постольку, поскольку позволяли заниматься любимым делом, помогать людям. И если эксперимент пройдет успешно, сколько безнадежно больных и инвалидов можно будет поставить на ноги! Доктор не сомневался в Макеенко и его команде: этот парень и его помощники просто живут своим детищем. Потому и ходят помятыми, что сутками зависают в лаборатории. В наше время таких почти не делают.

От размышлений оторвал телефонный звонок. Звонил Костя Антонов из Винницы, зав. отделением травматологии областной детской больницы.

– Привет, Дима, – густой бас заставил отодвинуть трубку от уха. – Чем занимаешься?

– Да все тем же, – радостно отозвался Симонов. – Рад тебя слышать, бродяга! У тебя как? Режешь и штопаешь, а потом штопаешь и режешь?

– Бывает. Но все делаем аккуратно и со вкусом, помня поговорку: семь раз просвети на УЗИ, и один раз отрежь.

– По делу звонишь аль так, время скоротать?

– По делу. Выполнил я, кажется, твою просьбу.

– Ну-ну! – Симонов даже подался вперед. – Да не тяни ты кота за…

– В общем, поступила к нам два месяца назад девочка, двенадцати лет. ДТП. Отец погиб, мама практически не пострадала, отделалась переломом руки и порезами мягких тканей лица. С девчоночкой дело обстоит хуже. Переломы ног, сотрясение головного мозга, множественные ушибы, в том числе и позвоночника. По моему профилю работы там было мало, но за ребенком до последнего времени я приглядывал регулярно. Мама раз в неделю привозила девочку на осмотр. На прошлой неделе должен был состояться очередной осмотр, но никто не явился. Позавчера я сам наведался к ним домой – зацепила меня девочка чем-то – и на поверку оказалась интересная деталь. У ребенка отказали ноги. Просто так, без всякой причины.

– Такого не бывает. Причина всегда есть.

– Сам знаю. Вчера я привез их в клинику и провел всевозможные анализы. Спинной мозг не поврежден, кости срослись нормально, патологии нет. Я пообщался с мамой девочки и выяснил, что случилось все после посещения кладбища. На прошлой неделе мама впервые отвезла дочь на могилу к отцу. В машину ребенок сел сам, а вот выйти из машины не смог. Пришлось просить о помощи соседей. Как тебе?

– Н-да, – протянул Симонов. – Интересный случай. Данные скинешь?

– О чем разговор! В течение часа лови.

Они перебросились еще несколькими словами, и разговор закончился. А еще через час доктор Симонов уже внимательно изучал полученную по электронке историю болезни Марины Кравченко, четырнадцати лет, уроженке города Винница. В общем, случай не такой уж из ряда вон выходящий, но что-то заставляло еще и еще раз перечитывать документ. Нет, в его практике такие случаи бывали, но лечение иногда затягивалось на годы, и не всегда результат был положительным. Симонов нашел в истории телефон мамы девочки, набрал номер. После пятого гудка в трубке прозвучал приятный, но несколько настороженный женский голос:

– Слушаю вас.

– Ольга Игоревна Кравченко? – спросил доктор. – Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Меня зовут Дмитрий Иванович Симонов. Я руковожу центром психологической помощи в Киеве. Я узнал о постигшей вас беде, хотел бы помочь.

– А вы знаете?…

– Не беспокойтесь, Константин Витальевич Антонов дал мне о вас информацию.

На некоторое время в трубке звучала повисла тишина, а потом женщина спросила:

– Чем же вы можете нам помочь?

– Есть возможность поставить вашу дочь на ноги. Подробности мы могли бы обсудить при личной встрече. О деньгах не беспокойтесь. Оплату лечения берет на себя спонсор нашего центра. Так мы можем встретиться? Я приеду в Винницу в любое удобное для вас время. Хотелось бы пообщаться не только с вами, но и с Мариной. Вы не против?

– Нет, конечно, – теперь голос звучал несколько растерянно. – Я все время возле Мариночки, так что приезжайте.

– Спасибо. Если все будет нормально, послезавтра я приеду. До встречи.

Через день доктор Симонов выходил из своей машины возле дома на улице Киевской в Виннице. Дверь на третьем этаже открылась, на пороге возникла появилась молодая стройная женщина в черной косынке. Красивое лицо выражало усталость и какую-то отрешенность.

– Ольга Игоревна? – уточнил на всякий случай гость. – Я доктор Симонов, это я звонил вам.

– Да, конечно, проходите, – женщина пропустила гостя в прихожую и закрыла дверь. – Здравствуйте.

Доктор осмотрелся. Двухкомнатная квартира была небольшой. Обстановка была не сказать, чтобы скромная, но и особых излишеств не наблюдалось. Простенькая обстановка, не совсем новая техника: все говорило о небольших достатках семьи.

– Проходите в комнату, – хозяйка жестом пригласила гостя, закрывая двери. – Мариша, к нам гость.

Симонов прошел в небольшую комнату. Такая же скромная обстановка, не совсем новая мебель. Под стеклом серванта стояла фотография молодого мужчины в траурной ленте. На диване лежала худенькая, похожая на маму, девочка в спортивном костюме, и смотрела в окно. Рядом стояло инвалидное кресло. Услышав голос мамы, она повернула голову, посмотрела на вошедшего.

– Здравствуйте, – звонким голосом сказала девочка и поднялась на локтях.

– Здравствуй, Марина, – Симонов подошел к ней, присел на край дивана. – Меня зовут Симонов Дмитрий Иванович. Я доктор-психотерапевт из Киева.

– Дмитрий Иванович, что будете пить: кофе или чай? – спросила Ольга Игоревна, стоя в дверях.

– Чай, если можно, – попросил доктор. – Да, кстати, – он открыл портфель и достал большую коробку конфет, железную коробку печенья и пакет с фруктами. – Это нам приправа к чаю. Вы не против?