Хеннес встал между ними.

– А где твое разрешение на бластер, землянин? Убери его, и будем квиты. Пошли отсюда, Гризволд.

– Минутку, – сказал Дэвид, когда Хеннес повернулся. – Вы ищете работника?

Хеннес снова повернулся к нему, брови его удивленно поднялись.

– Я ищу работника. Да.

– Отлично. А я ищу работу.

– Мне нужен опытный сеятель. У тебя есть опыт?

– Пожалуй, нет.

– Когда-нибудь убирал урожай? Пескоходом сможешь управлять? Короче, как я могу судить по твоему костюму, – он сделал шаг назад, чтобы получше разглядеть Дэвида, – ты землянин, который случайно неплохо обращается с бластером. Мне ты не нужен.

– Даже в том случае, – голос Дэвида опустился до шепота, – если я скажу, что интересуюсь пищевыми отравлениями?

Лицо Хеннеса не изменилось, и он, не моргнув глазом, произнес:

– Не понимаю тебя.

– Подумайте получше. – Дэвид слегка улыбался, но в его улыбке не было веселья.

– Работать на марсианской ферме нелегко, – сказал Хеннес.

– Я привык к нелегкой работе.

Фермер взглянул на крепкую фигуру Дэвида.

– Может, ты и прав. Ладно, мы тебя будем кормить, дадим три смены одежды и пару сапог. Пятьдесят долларов за первый год, выплата в конце года. Если весь год не проработаешь, никакой оплаты.

– Согласен. А что за работа?

– Единственная, на какую ты способен. Будешь помощником в столовой. Если хватит мозгов, сможешь продвинуться; если нет, там и проведешь весь год.

– Договорились. А как насчет Верзилы?

Верзила, во время разговора переводивший взгляд с одного на другого, пронзительно воскликнул:

– Нет, сэр, я на этот набитый песком мешок не работаю! И вам не советую.

Дэвид через плечо бросил:

– А небольшая работа в обмен на документы?

– Ну, разве что с месяц, – протянул Верзила.

– Он твой друг? – спросил Хеннес.

Дэвид кивнул.

– Да, я без него не поеду.

– Беру его тоже. Один месяц, и пусть он держит рот закрытым. Никакой платы, только документы. Пошли отсюда. Мой пескоход снаружи.

Впятером они вышли, Верзила и Дэвид шли сзади.

– Я у тебя в долгу, приятель, – сказал Верзила. – Если буду нужен – только свистни.

Пескоход был открытым, но Дэвид видел щели под боками, откуда выдвигались панели, и тогда машина служила хорошим укрытием от песчаных бурь Марса. Колеса широкие, чтобы не тонули в песке. Минимум стекла, да и то сливается с металлом, как будто они родились вместе.

Кругом было полно народу, но никто не обращал внимания на самое обычное зрелище – пескоход с фермерами.

Хеннес сказал:

– Мы сядем впереди. Ты с приятелем садись сзади, землянин.

Говоря это, он занял место водителя. Приборы управления располагались перед ним на щите, выше – ветровое стекло. Гризволд сел справа от Хеннеса.

Верзила устроился сзади. Дэвид собирался последовать за ним, когда Верзила неожиданно воскликнул:

– Берегись!

Кто-то подбирался сзади. Дэвид успел полуобернуться. У дверцы стоял второй спутник Хеннеса, с бледным бородатым лицом. Дэвид действовал быстро, но было уже поздно.

Последнее, что он увидел, – блеск оружия в руке этого человека, потом послышался какой-то мягкий звук. Чувства боли не было, далекий голос произнес:

– Хорошо, Зукис. Садись сзади и присматривай за ними.

Голос, казалось, доносился с конца длинного туннеля. Потом какое-то движение – и абсолютная пустота.

Дэвид Старр упал на сиденье без признаков жизни.

Рваные полосы света проплывали мимо. Дэвид Старр ощутил сильное покалывание во всем теле и давление на спину. Последнее объяснялось тем, что он лежал лицом вверх на жестком матраце. А покалывание, как он знал, было последствием действия станнера, оружия, которое парализовало нервные окончания у основания мозга.

Прежде чем полосы света приобрели смысл, прежде чем он полностью осознал происходящее, Дэвид почувствовал, что его трясут за плечи и шлепают по щекам. Свет устремился в его открытые глаза, и он поднял ноющую руку, чтобы предотвратить следующий шлепок.

Над ним склонился Верзила, его маленькое кроличье личико с круглым вздернутым носом придвинулось совсем близко.

– Клянусь Ганимедом, я уже думал, что тебя прикончили, – сказал он.

Дэвид приподнялся на онемевшем локте.

– Я так себя чувствую, будто это почти правда. Где мы?

– В фермерской тюрьме. Бесполезно пытаться выбраться: двери закрыты, окна зарешечены. – Голос его звучал угнетенно.

Дэвид пощупал под рукой. Бластера не было. Естественно! Этого можно было ожидать.

– Тебе тоже досталось станнера, Верзила? – спросил он.

Верзила покачал головой.

– Зукис уложил меня рукоятью пистолета. – Малыш с отвращением осторожно потрогал голову. Потом выпалил: – Но я перед этим чуть не сломал ему руку.

За дверью послышались шаги. Дэвид сел. Вошел Хеннес, с ним пожилой человек с вытянутым усталым лицом. Его бледно-голубые глаза под густыми седыми бровями, казалось, постоянно щурились. На нем был городской костюм, вполне земного типа. Даже марсианских сапог на нем не было.

Хеннес заговорил сначала с Верзилой.

– Убирайся в столовую и, если только выйдешь без разрешения, будешь разорван надвое.

Верзила скорчил рожу, махнул Дэвиду:

– Пока, землянин, – и вышел с громким топотом.

Хеннес, проводив его взглядом, закрыл дверь. Потом повернулся к человеку с седыми бровями.

– Это он, мистер Макиан. Называет себя Уильямсом.

– Вы рисковали, Хеннес. Если бы он умер, вместе с ним исчезла бы ценная нить.

Хеннес пожал плечами.

– Он был вооружен. Мы не могли иначе. Во всяком случае, он перед вами, сэр.

Дэвид отметил, что они говорят о нем так, будто его здесь нет или он – неодушевленная часть кровати.

Макиан повернулся к нему, взгляд его был жестким.

– Я хозяин этого ранчо. Свыше ста миль в любом направлении – все это владения Макиана. Я указываю, кого освободить, а кого заключить в тюрьму. Я говорю, кто работает, а кто голодает, даже кто живет и кто умирает. Ты меня понял?

– Да, – ответил Дэвид.

– Тогда отвечай откровенно, и тебе нечего бояться. Но, если попытаешься что-нибудь скрыть, мы все равно узнаем. И тогда придется тебя убить. Ты по-прежнему меня понимаешь?

– Понимаю.

– Тебя зовут Уильямс?

– Таково мое имя на Марсе.

– Ладно. Что ты знаешь о пищевых отравлениях?

Дэвид спустил ноги с кровати и начал рассказывать:

– Моя сестра умерла, когда поела хлеба с джемом. Ей было всего двенадцать лет, и она лежала мертвая, а на губах джем. Мы вызвали врача. Он сказал, что это пищевое отравление, и велел ничего не есть в доме, пока он не вернется со специальными инструментами. Но он так и не вернулся. Вместо него пришли другие. Пришел большой начальник. С ним сыщики. Начальник велел нам описать все происшедшее. И сказал, что это был сердечный приступ. Мы пытались спорить с ним. Это нелепо: у сестры было здоровое сердце. Но он нас не слушал. Сказал, что, если будем распространять глупые сплетни о пищевом отравлении, у нас будут неприятности. Банку джема он забрал с собой. Даже рассердился на нас за то, что мы вытерли джем с губ сестры. Я попытался связаться с врачом, но медсестра уверяла, что его нет. Я ворвался в кабинет – врач был там. Он сказал, что его диагноз неверен. Он, похоже, боялся разговаривать со мной. Я пошел в полицию, но там меня не стали слушать. Джем из банки, которую забрал тот человек, был единственным, чего в этот день не ели остальные. Банку только что открыли, ее привезли с Марса. Мы люди старомодные и предпочитаем обычную пищу. Джем был единственным марсианским продуктом в доме. Я рылся в газетах, пытаясь выяснить, были ли еще случаи пищевых отравлений. Все это казалось мне очень подозрительным. Я даже поехал в Интернациональный Город. Ушел с работы и решил так или иначе выяснить, кто убил мою сестру, кто за это отвечает. Но всюду натыкался на глухую стену, а потом появились полицейские с ордером на мой арест. Я почти ожидал этого и опередил их на шаг. Сюда, на Марс, я явился по двум причинам. Во-первых, это единственная возможность не попасть в тюрьму (хотя сейчас мне так уже не кажется), во-вторых, потому что кое-что я все-таки узнал. В ресторанах Интернационального Города было несколько случаев подозрительных смертей, и во всех этих случаях к столу подавали марсианские деликатесы. Поэтому я решил, что найду ответ на Марсе.