Она пожала плечами:

— Потихоньку прихожу в себя. Думаю, как жить дальше. Сейчас это моя главная забота. По крайней мере я больше не боюсь, что меня арестуют: полиция сказала — Джефф погиб из-за несчастного случая. И я даже рада этому. У Джеффа были свои недостатки — уж кому и знать, как не мне, — но я не желала бы ему такой смерти.

— Да, конечно. И чем вы планируете заняться?

— Я еще не думала конкретно. Наверное, перееду жить в Лондон. Попробую найти работу, хотя, честно говоря, ничего не умею. У меня нет никакой профессии. Но сельскую жизнь я никогда не любила; теперь, когда обо мне некому позаботиться, я уеду отсюда. Терпеть не могу коров, досужие сплетни и сельские праздники. Я задержусь здесь только до тех пор, пока не уладится вопрос с наследством. Хотя, боюсь, и наследовать нечего. Мне кажется, у Джеффа ничего не было, кроме долгов. Господи, я до сих пор не верю в реальность случившегося.

Аргайл подумал, что миссис Верней была несправедлива к Джессике. Конечно, ее нельзя назвать динамо-машиной, но у этой женщины достаточно твердый характер, и она мужественно держит удар. Она заслуживает лучшего к себе отношения.

— У вас не осталось никаких денег от мужа? — спросил он.

— Боюсь, что так, — сказала она, пытаясь улыбнуться. — У меня было немного своих средств, на них и живу. Оказывается, у нас не было ни страховки, ни сбережений, одни только заклады и долги. Даже картины ничего не стоят, как мне сказали.

— Кстати, — сказал вдруг Аргайл, — я ведь пришел не только для того, чтобы попрощаться. У меня кое-что есть для вас.

Он отдал ей сверток.

— Это принадлежало вашему мужу. Получается, кое-что он вам оставил.

Она состроила гримасу.

— Полагаю, мне следует найти истинного владельца этой вещи.

— Нет, это принадлежало ему по праву. Никаких махинаций. Он честно купил эту вещь. Я подумал, что этот рисунок вам понравится.

Она развернула сверток, открыла коробку.

— Не уверена — он такой маленький.

— Маленький. Но на вашем месте я бы продал его. Это поправит ваши финансовые дела. В Лос-Анджелесе есть такой музей — Морсби; я знаю: они давно ищут эту вещь. Если хотите, я могу связаться с директором музея и договориться о продаже. У меня есть полная информация о происхождении рисунка.

— Он стоит каких-то денег? Да нет, не может быть. Это же просто набросок, к тому же незаконченный.

— Предоставьте денежный вопрос мне, — сказал Аргайл. — Я сам назначу за него цену и уверен: она вам понравится.

Миссис Форстер озадаченно посмотрела на него и снова пожала плечами, затем сунула рисунок в коробку и поставила на полку над телевизором.

— Вы очень добры, — сказала она. — Спасибо. Я, разумеется, заплачу за беспокойство…

— Нет, — резко остановил он ее. Джессика вздрогнула от неожиданности. — Нет, — повторил он уже мягче. — Не нужно денег. Я сделаю это просто так. Ради удовольствия.

— В таком случае просто спасибо, — сказала она.

— Не за что благодарить. Только, пожалуйста, не говорите об этом никому до тех пор, пока я не свяжусь с директором музея Морсби, хорошо?

— Почему?

— Такой уж у нас бизнес. Вы же не хотите, чтобы Гордон нанес вам визит до вашего отъезда? Кроме того, налоговый инспектор попытается оформить этот рисунок как наследство вашего мужа, и тогда вы сможете продать его только спустя несколько месяцев.

Миссис Форстер кивнула.

— Ну, мне пора, — сказал Аргайл и пожал ей руку. — Я должен успеть на самолет. Желаю удачи. И пожалуйста, не потеряйте рисунок.

После этого Джонатан Аргайл, бывший торговец картинами, покинул Уэллер со всем, что в нем оставалось.

Выехав на шоссе, он задышал легче и начал мысленно формулировать письмо в международный университет о том, что с благодарностью принимает их любезное предложение. Вот только сможет ли толпа невежественных подростков оценить изящное искусство барокко? Как внушить им любовь к прекрасному?

Этого он не знал, но решил, что как-нибудь разберется, и начал тихонько напевать про себя итальянский мотив.