— Была бы очень признательна, если бы ты сам находил ответы на подобные вопросы.

— Отлично. Я иду своей дорогой, ты — своей. Я помню.

— Правильно. Кстати, сегодня утром мы позавтракали твоими продуктами. Но не беспокойся, я все записала. И все верну, как только выберусь в магазин.

— Отлично. — Он продолжал смотреть на нее. Взгляд жег как лазер.

Флоренс почувствовала себя неуютно. Избыток чувств и недостаток слов.

Вдруг зазвонил телефон.

— Очень вовремя, — сказал Дуглас саркастически.

Флоренс поспешила в столовую.

— Алло?

— Привет, Флоренс! Это Питер.

— О, привет! Как дела? — Она включила настольную лампу.

— Неплохо. Только немного переживаю.

— Да? По поводу чего же?

Он тяжело вздохнул.

— Неожиданно встретив тебя сегодня, Фло, я забыл принести тебе свои соболезнования. Я знал, что прошлой зимой у тебя умер муж, но сегодня это совершенно вылетело у меня из головы. Так удивился, увидев тебя, что забыл обо всем напрочь.

— Ох, Питер! Я никогда не упрекнула бы тебя за это.

— И все же следовало что-нибудь сказать. Надеюсь ты простишь меня?

— Конечно! — Она взглянула на темный силуэт, появившийся в дверном проеме.

— Очень надеюсь, — продолжал Питер, — потому что хочу спросить кое о чем. После смерти твоего мужа уже прошло некоторое время, и я подумал, что, может быть… Ты еще не начала показываться в обществе?

Флоренс напряглась.

— С мужчинами?

Питер от души рассмеялся.

— Нет, с марсианами.

Она тоже рассмеялась, хотя и как-то неестественно. Дуглас пристально смотрел на нее.

— Честно говоря, нет.

— Так, может быть, уже пора?

— Немного страшно. Хотя мысль о нашей с тобой встрече, когда я стала такой матроной, не пугает, а скорее смешит.

Лицо Дугласа окаменело, в глазах застыло раздражение.

— Это ты — матрона? Совершенно не согласен! Ладно, шутки в сторону. Не хочешь как-нибудь выбраться из дома?

Флоренс посмотрела на свою руку, где теперь не было обручального кольца. Если следовать традиции, траур закончился в апреле, но появляться на людях не хотелось ей самой. А вдруг Питер именно тот человек, который ей нужен? Набравшись смелости, она ответила:

— Я не против.

Дуглас выступил на свет из темноты террасы.

— Могу пригласить сестру с мужем. Может быть, так будет лучше для тебя?

Флоренс облегченно вздохнула.

— Это было бы здорово. А когда?

— Завтра вечером. Или это слишком скоро?

— Нет, завтра — вполне нормально.

— Хорошо. Я заеду за тобой около семи.

Флоренс повесила трубку, чувствуя, что разволновалась, и вернулась обратно на террасу. Дуглас уже стоял в самом дальнем конце и был мрачен, как туча.

— Да, вот уж неожиданный звонок. — Она улыбалась, гордясь сделанным шагом.

— Ты договорилась встретиться с кем-то завтра вечером?

— Да, с Питером Трентом. Помнишь его?

Дуглас рассмеялся из темноты низким невеселым смехом.

— Да, помню. Парень из тех, кто не любит терять время.

Флоренс вспыхнула.

— Я не спрашивала твое мнение.

— Да, конечно. Но можно задать один вопрос? С кем ты оставишь сына?

Флоренс уселась на плетеный стул и тщательно прикрыла колени полами зеленого шелкового кимоно.

— Найму сиделку, естественно.

— И как же ты собираешься найти сиделку за такое короткое время? Ведь ты никого здесь не знаешь.

Дыхание Флоренс участилось, но ей удалось улыбнуться.

— У меня есть связи.

Дуглас прищурился.

— Это хорошо. Просто я боялся, вдруг ты решила, что, если я согласился жить здесь вместе с тобой, вполне сойду за сиделку.

— Ах, вот как! — Флоренс смотрела на него несколько долгих секунд. — Давай внесем ясность в один вопрос и прямо сейчас. Мне от тебя ничего не нужно, решительно ничего.

Дуглас злобно сверкнул глазами.

— Очевидно, тебе никогда и ничего не было от меня нужно. — И с этими словами вышел.

Флоренс почувствовала слабость. Голова склонилась на грудь, она обхватила ее руками и закрыла глаза. Из столовой послышалось жужжание телефонного диска: он кому-то звонил. Пауза. Затем снова жужжание.

— Девушка, — сказал он нетерпеливо, — что-то не в порядке с линией. Я набираю номер в Нью-Йорке, но нет никаких гудков. Вы не могли бы помочь дозвониться?

Флоренс не собиралась подслушивать, но…

— Привет, Джойс! Это Дуглас…

Флоренс открыла глаза. Чему удивляться? Дуглас снова был холостяком и, несомненно, остался тем же сердцеедом.

— Как долетела? Я, признаться, беспокоился, что ты решила возвращаться на частном самолете. В следующий раз лети рейсовым. Это надежнее… — Голос стал неразборчивым, и Флоренс, неожиданно для себя, встала и подошла к двери.

Когда она снова разобрала слова, речь шла о каком-то водопроводчике. Его собеседница, видимо, собиралась приехать на остров и хотела, чтобы водопроводчик до ее отъезда починил кран. Кто же все-таки эта Джойс? Дуглас разговаривал с ней запросто, и Флоренс вдруг поняла, что ей это неприятно.

Но почему она прячется здесь, на террасе? В конце концов, Дуглас подслушивал ее разговор, и не думая прятаться. Она прошла в столовую с совершенно безразличным видом, что было далеко не просто, и принялась просматривать грампластинки.

— Да, поэтому я и позвонил, — продолжал он своим низким возбуждающим голосом. — А также чтобы поблагодарить тебя за последнюю ночь. — Он тихо рассмеялся ответу женщины.

Последняя ночь? Когда он вернулся в три часа?

— Увидимся в выходные, Джойс.

Флоренс вынула поцарапанную пластинку с увертюрой «1812 год» Чайковского, поставила ее на проигрыватель, и, если бы наверху не спал Крис, включила бы его на всю громкость.

Прошла еще одна беспокойная ночь, и Флоренс встала с ощущением, что не знает, как переживет этот день. Конечно, утром она сходит в магазин, а вечером пойдет куда-нибудь с Питером. Но что делать остальное время? Неужели придется быть дома с Дугласом?

Она надела легкое голубое платье с короткими рукавами и ремешком на талии, расчесала и уложила волосы в пучок на затылке, слегка подвела губы помадой. К счастью, кожа обгорела на солнце не так сильно, как показалось вчера, приобрела лишь легкий красновато-золотистый оттенок, что очень ей шло.

В восемь часов, когда Дуглас спустился на кухню, они с Крисом уже завтракали — оладьями и колбасой.

— С добрым утром, — сказал он с порога. Приветствие прозвучало холодно.

— Я сварила кофе. — Она обернулась, решив вести себя с ним просто и учтиво, как с любым другим человеком.

Он вопросительно поднял темную бровь.

— С тебя причитается. — Она улыбнулась.

Он подошел к залитому солнцем окну.

— День обещает быть неплохим.

— По радио обещали жару. — Флоренс отпила кофе и взглянула на его профиль. Она физически ощущала его присутствие. Он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной из всех, кого она встречала в жизни: стройный, с темной шевелюрой, к которой, казалось, только что прикоснулась рука парикмахера. Движения медленные и грациозные, но в то же время очень мужественные.

Удивительно, но после всего, что произошло, она смотрела на него теми же глазами. Нет, ее не тянет к нему физически или духовно, напомнила она себе. Просто никогда в жизни она не встречала никого красивее. Рада бы не признаваться, но это факт.

— Какие планы на день?

— Сходить в магазин за продуктами. Постирать. Может быть, пойдем на пляж. А у тебя?

Он ответил, что ему тоже нужно в город… Проверить, как идет ремонт в коттедже друзей. Но Флоренс с трудом улавливала смысл слов. Просто смотрела, как утреннее солнце играет в темных волосах, как падает тень на широкую грудь.

Как странно, думала она. Когда-то этот человек значил для меня все. Когда-то каждая минута в объятиях друг друга была для них счастьем. А теперь осталось разговаривать о погоде.

Хорошо хоть Крис рядом. Он постоянно болтал о чем-то, и это придавало ситуации хотя бы видимость согласия.