– Сударыня? – сказал я холодно, когда она подняла бровь и улыбнулась моему испугу.
– Джек! – воскликнула эта тварь. – Не говори, что ты меня забыл.
– Боюсь, вы тут имеете преимущество передо мной.
– Ну, ты-то, может, и забыл меня, только я не могу забыть, как галантно ты защищал меня под звездным небом по дороге в Танбридж.
Тут я вспомнил. Молоденькая шлюшка! Но как она изменилась! Только, на мой взгляд, изменилась она не к лучшему, хотя ей, видимо, улыбнулась удача.
– Китти! – сказал я наконец, припомнив ее имя. – Какой прекрасной леди ты стала! Ты должна меня простить, что я не сразу тебя узнал. Перемена столь велика, что винить меня ты не должна.
– Ах, всеконечно, – сказала она, жеманно обмахиваясь веером. – Хотя из тех, кто со мной знаком поближе, никто леди меня не назовет. Была я шлюхой, а сейчас поднялась до метрессы.
– Приношу мои поздравления, – сказал я, так как она, видимо, этим гордилась.
– Благодарю. Он преотличный человек, с большими связями и очень щедрый. И притом не слишком противен с лица. Я поистине счастливица. Если все сложится хорошо, то он, прежде чем я ему надоем, наградит меня достаточно, и я смогу купить себе мужа. Но скажи мне, ты-то что тут делаешь, посередь этой улицы, разинув рот, будто деревенский олух? Это место для тебя самое неподходящее.
– Я ищу, где бы поесть.
– Харчевен тут предостаточно.
– Я не могу… не хочу потратить столько.
Она весело засмеялась.
– Зато я могу и хочу.
И с наглостью, от которой у меня дыхание сперло, она взяла меня под руку и повела назад на пьяццу в кофейню с вывеской «У Уилла», где потребовала отдельную комнату, приказав подать туда обед и напитки. Слуга не только не возмутился, но угодливо ей поклонился, будто и вправду знатной даме, и несколько минут спустя мы уже сидели в просторной комнате на третьем этаже с окнами на шумную площадь внизу.
– Никто не будет против? – спросил я с тревогой, опасаясь, как бы ее господин в припадке ревности не подослал к нам наемных убийц. Она не сразу сообразила, о чем я говорю, а тогда снова засмеялась.
– Нет-нет, – сказала она. – Он хорошо меня знает и понимает, что я никогда не пожертвую своим будущим ради маленькой неосторожной шалости.
– Могу ли я узнать имя твоего благодетеля?
– Ну конечно. Оно известно всем, кроме тебя. Он – милорд Бристоль, находчивый и обласканный фаворит короля, хотя и не молод. Я подцепила его в Танбридже, а потому, как видишь, у меня есть весомая причина быть благодарной тебе. Я там и дня не пробыла, как получила от него приглашение. Уж я постаралась его ублажить, развлекала, как могла, и думала, на том все и кончилось. И нате вам: мое общество требуется ему и в Лондоне, и приманку он предложил щедрейшую.
– Он в тебя влюблен?
– Вот уж нет! Но кровь у него горячая, а его жена – старая карга, и он смертельно боится подцепить что-нибудь. Все это она придумала: первой заметила меня на улице, да и указала ему на меня.
Она погрозила мне пальцем.
– Ты вроде бы хочешь прочесть мне проповедь, Джек Престкотт. Так воздержись, прошу тебя, или я рассержусь. Ты такой добродетельный, что способен только осуждать, но что прикажешь делать мне? Я продаю свое тело за маленькую долю богатства и роскоши. А вокруг полно священников да проповедников, которые за то же продают свои души. Значит, я в хорошем обществе, а в такой толпе еще одну грешницу никто и не заметит. Можешь мне поверить, Джек, добродетель в наши дни томится в одиночестве.
Я не знал, что ответить на такое откровенное признание в порочности. Оправдать ее я не мог, но и осуждать был не склонен, так как это положило бы конец нашему знакомству, а вопреки всему ее общество было мне приятно. И тем более потому, что она, желая похвастать своим благополучием, заказала наилучшие кушанья и вино и настояла, чтобы я съел столько, сколько способны вместить мой желудок и выдержать моя голова. И все это время она рассказывала мне столичные сплетни и болтала о головокружительном возвышении ее любовника при дворе, так что теперь (сказала она) он уже соперничает за милости короля с самим лордом Кларендоном.
– Само собой, Кларендон очень влиятелен, – объявила она, делая вид, будто посвящена во все тайны правительства. – Но всему свету известно, что его важная серьезность выводит короля из себя, тогда как веселость лорда Бристоля развлекает его величество. А этот король всегда приносил жертвы на алтарь развлечений. Вот почему лорд Кларендон уязвим; чтобы столкнуть его, много усилий не потребуется, и тогда я стану второй шлюхой королевства после леди Каслмейн. Жалко, что мой лорд – папист; это ведь большая помеха на его пути, но, может быть, и ее удастся преодолеть.
– И ты думаешь, все это может произойти? – спросил я, против воли завороженный ее россказнями. Странно, как сплетни о власть имущих вызывают особый интерес.
– О да! Я очень надеюсь. И ради самого лорда Кларендона тоже.
– Думаю, он вряд ли поблагодарит тебя за сочувствие.
– А следовало бы, – сказала она, на мгновение став серьезной. – Нет, правда. Потому что я слышу много тревожного. Он наступил на ногу не одному влиятельному человеку, а они не все такие мирные и великодушные, как мой лорд. Если он не лишится власти, как бы ему не лишиться чего-нибудь поважнее.
– Вздор! – сказал я. – Власть он потеряет, однако он старик, так что иначе и быть не может. Но он навсегда останется богатым и могущественным и в фаворе. Такие люди, как он, которые никогда не берут в руку шпагу и не испытывают свою храбрость в деле, всегда выходят сухими из воды и преуспевают, а те, кто несравненно лучше них, падают мертвыми у дороги.
– Ого-го! – воскликнула она. – По-моему, сказано от души, так вот почему ты в Лондоне?
Я совсем забыл, что рассказывал ей о своих розысках, и теперь кивнул.
– Навожу здесь справки о некоем сэре Сэмюэле Морленде. Ты что-нибудь про него слышала?
– Вроде бы да. Он ведь выдумывает всякую механику, верно? И часто искал покровительства придворных вельмож для своих затей.
– И у него есть могущественные покровители? – спросил я. – Всегда полезно знать, с чем ты имеешь дело. Опасно обнаружить, что тот, на кого ты решил напасть, находится под защитой сильных мира сего.
– Нет, насколько я знаю. Кажется, он имеет какое-то отношение к осушению болот, а в таком случае может знать герцога Бедфордского, но больше мне ничего не известно. Хочешь, чтобы я разузнала? Это нетрудно. А услужить тебе приятно.
– Буду глубоко благодарен.
– Ну, мне только это и требуется. Я все сделаю. Ты не против зайти сегодня вечером ко мне? По утрам я в распоряжении леди Каслмейн, а днем – милорда, но вечера – мои, и я могу принимать, кого захочу. Таков наш уговор, и я должна кого-то приглашать, хотя бы для того, чтобы напомнить ему, что уговор есть уговор.
– С большим удовольствием.
– Ну а теперь, надеюсь, ты сыт и отдохнул, так как я должна тебя покинуть.
Я встал, отвесил низкий поклон, благодаря ее за доброту, и даже посмел поцеловать ей руку. Она весело засмеялась.
– Довольно, сударь, – сказала она. – Ваши глаза вас обманули.
– Вовсе нет, – возразил я. – Ты куда больше леди, чем многие дамы, которых я встречал.
Она покраснела и посмеялась надо мной, чтобы скрыть удовольствие от этого комплимента. Затем она выплыла из комнаты в сопровождении маленького подаренного ей арапчонка, который присутствовал при нашем разговоре с начала и до конца. Ее лорд, конечно, покладист и великодушен, сказала она, однако не стоит понапрасну напрашиваться на его неудовольствие.
Уже темнело и похолодало, а потому я скоротал несколько часов в кофейне неподалеку от собора Святого Павла, читая журналы и прислушиваясь к разговорам других посетителей, каковые заново пробудили во мне отвращение к этому городу и его обитателям. Столько глупой дерзости, столько похвальбы, столько времени, зря потраченного на пустое краснобайство ради того лишь, чтобы поразить собеседников и втереться к тем, кто стоит выше. Сплетни в городе – это товар, который продается и покупается; если его нет, его изготовляют, как фальшивомонетчики – золотые из всякой дряни. Но мой покой хотя бы не был нарушен, так как никто моего общества там не искал, чему я был искренне рад; хотя нынче в моде часто посещать такие заведения, унижать свое достоинство в доброй компании, как они выражаются, я чураюсь плебейской вульгарности.
