— Вот наш босс, — мрачно сказал Боковицкий, указывая на Туманова. — Жуткий человек и не знающий слова «милосердие» капиталист. Любимый цвет — черный, любимая мелодия — траурный марш, хобби — издеваться над служащими концерна. Самодур — в точном соответствии с толкованием словаря Даля.
— И все равно — теория, — с нескрываемым удовольствием вспомнил недавний спор Туманов. — В жизни это неприменимо. «Умножать» — это значит «делать больше». Синонимы: прибавлять, увеличивать, добавлять, наращивать и так далее. А так как в жизни это невозможно, значит, это теория. По логике, должно получиться два яблока, а в математике выходит «яблоко яблок» или «яблоко в квадрате». Обман!
Боковицкий «в сердцах» сплюнул и отошел к соседней скамейке, предоставляя девушке возможность задавать вопросы.
— Простите, — робко сказала она. — Вы о чем?
— Издеваюсь, — охотно пояснил Туманов. — Как правильно заметил мой ученый друг: мое любимое хобби — издеваться над служащими фирмы. Присаживайтесь. И не бойтесь меня: я кусаюсь только в своем кабинете и только в рабочее время. А с моим талантливым, но — увы! — закостенелым мыслителем у нас этим утром возник спор. Он, как ярый сторонник и защитник столь ненужной науки, как математика, никак не хочет понять моего отношения к таблице умножения.
— А что с ней не так? — заинтересованно уточнила девушка, доставая из сумочки блокнот и ручку.
— Во-первых, я ее не знаю, — заявил Туманов. — А во-вторых, не люблю… Наверное, потому что «во- первых»… Но когда я слышу фразу: «Один умножить на один — получается один», у меня возникает депрессия. «Умножить» — значит, сделать «больше». То, на что умножили эту единицу, больше не стало. Значит, мы ее не «умножили». «Умножаемый» нами предмет не стал больше, толще, длиннее или тяжелее… Он вообще не стал больше! Нет, я все понимаю, почему и как это происходит в математике, но когда я закрываю глаза и представляю «яблоко, умноженное на яблоко», у меня в воображении появляются два яблока, а не «яблоко яблок». Вот именно это и шокирует моего уважаемого друга. Он бесится, топает ногами, обзывает меня «неучем» и «профаном», а я всего лишь хочу узнать: кто украл мое яблоко?! Я умножил яблоко на яблоко и получил яблоко… Где «умножение»?! Где мое яблоко, которое я умножил? Кто его стащил?..
Журналистка с испугом посмотрела на весело ораторствующего Туманова и закрыла блокнот.
— Э-э… Андрей Дмитриевич… В данном случае…
— Да все он понимает, — подал голос с соседней скамьи не выдержавший Боковицкий. — Ему просто приятно шокировать людей. Я думал, он остепенится, повзрослеет, а он… Ему не важно, что о нем подумают, ему важно увидеть вытаращенные глаза собеседника и его «отвалившуюся» челюсть…
— Нет, не понимаю! — возразил Андрей. — Не понимаю! Если я умножаю свои знания? Еще Бернард Шоу сказал: «Если у тебя есть яблоко и у меня есть яблоко и мы обменяемся, у нас останется по яблоку. Но если у меня есть идея и у тебя есть идея и мы обменяемся ими, у нас станет по две идеи»… Вот этого математика вынести не может!
— Это неприменимо к жизни! — заорал взбешенный Боковицкий. — Это точная и мудрая наука, не лезь в нее своими грязными лапами! Она не выносит Тумановых! Она их — отрицает!..
— Вот так, да? — задумчиво переспросил Андрей. — Хорошо… Я сегодня распоряжусь повесить в вестибюле плакат: «С этого дня заработная плата всем сотрудникам каждый день будет увеличиваться в один раз». И подпись: «Боковицкий»… Бить морду будут тебе, Шурик…
Боковицкий задохнулся от возмущения и, не сдерживая больше эмоций, побежал в замок, ругаясь и грозя небу кулаком.
— Понимаете, Андрей Дмитриевич… — начала было девушка, но Туманов скорбно покачал головой:
— Ни-че-го не понимаю. Я глупый. У меня среднее образование. Поэтому я и стал миллионером. Умные и талантливые, которые умеют что-то делать и зарабатывают на хлеб своими руками и головой, получают столько, сколько им дают. А бездарные, глупые и необученные вынуждены становиться миллионерами… Больше они ничего не умеют делать, а жить-то как-то надо…
Девушка долго откашливалась в кулачок, явно опасаясь задавать странному собеседнику следующий вопрос, но необходимость победила, и она все же решилась:
— Андрей Дмитриевич, не могли бы вы рассказать, как вы стали одним из богатейших и знаменитейших людей нашего города? Всего несколько лет назад…
— Это просто, — перебил ее Туманов. — Я старательно уклоняюсь от налогов, но вовремя перевожу «энные» суммы на счет властьпридержащих этого города, и даже Москвы… Вернее, на счета их детишек и жен, но это, как вы понимаете, одно и то же. Коррупция, или, выражаясь современным языком:»Вертикаль власти» — спасибо нашему президенту! Я подкупаю чиновников и депутатов, прокладывая себе дорогу в законодательстве и обходя невыгодные мне постановления… Записали?
— Вы, наверное, опять шутите? — с робкой улыбкой спросила девушка.
— Я серьезен, как никогда, — заверил ее Туманов. — Я обожаю наше правительство и считаю его законы и постановления самыми удобными для процветания моих способов работы… Есть определенные правила игры, которые знают те, кто «перевалил за первые десять миллионов баков… Вы видите, какой я приобрел замок? Он обошелся мне относительно дешево именно потому, что я сумел весьма ловко всучить одному очень высокопоставленному чиновнику на день рождения пятикомнатную квартиру. Мы заграбастываем огромные деньги, но благодаря хитрым «пунктикам» в законе почти не платим налоги. И как вы думаете, нам удалось увернуться от налогообложения на несколько журналов, десяток газет и несколько тиражей лотерейных билетов? Вы хотите знать о бизнесе в России? Его нет. Есть коррупция — стройная система, позволяющая выкачивать миллионы, пока народ тупо и пассивно наблюдает за этим процессом. Народ нам разрешает… Мы ему благодарны. Нет, дорогая моя, я отнюдь не шучу.
— Но… Но вы перечисляете средства в несколько больниц и детских домов… Вы написали книги, которые пользуются успехом как у нас, так и на Западе… За успехи в бизнесе и литературе вам присуждено не сколько известных премий. Вас любят люди за попытки воздействовать на политиков…
— Чушь! — решительно отверг Туманов. — Вас обманули, доверчивая девушка. Все эти слухи распускаю я сам. Вернее, мои агенты. Я занимаюсь благотворительностью исключительно ради меркантильных соображений, чтобы сгладить ненависть трудящихся к таким преуспевающим дельцам, как я. Книги я уже давно не пишу, занимаясь исключительно бизнесом и наращиванием личного благосостояния. Премии, присужденные мне, я купил, поднимая свой престиж, а мое показное противостояние существующему положению дел в стране и его виновникам — всего лишь способ скрыть наши с ними дружеские взаимоотношения. Помимо этого я купил себе дворянский титул, хотя до вас могли дойти слухи о том, что я получил его за «заслуги перед Отечеством». Я владею недвижимостью за рубежом, «круглым» счетом в швейцарском банке и намереваюсь смыться за «кордон» в случае изменения правления в России. Я — такой же как все наши чиновники и олигархи. Все имущество и состояние за рубежом, а в России — костюм, три рубашки, галстук и загранпаспорт с открытой визой.
Вновь появившийся Боковицкий показал Туманову на часы, напоминая о запланированной поездке. Андрей кивнул и браво закончил:
— Кроме этого, я человеконенавистник, ярый солнцепоклонник, знаю, что меня убьют в поезде ножом в грудь, считаю себя «пупком земли» и принадлежу к «сексуальному меньшинству».
— Простите, — с какими-то страдальческими интонациями в голосе сказала журналистка, — но вы… это… не можете принадлежать к «сексуальному меньшинству»… У вас сегодня судебный процесс, на котором госпожа Светлова пытается взыскать с вас алименты и часть вашего состояния в пользу… э-э…
— Если б я не был извращенцем, этого процесса попросту не было, — заверил ее Туманов. — Я бы ее просто признал… А теперь — простите, у меня очень мало времени, и я вынужден откланяться. Надеюсь, этот маленький материал придется по вкусу вашему начальству. Если не поверят: пришлите мне распечатку интервью — я его подпишу. Всего доброго.
