— Нереально. Посадят.
— Я не собираюсь заниматься этим всю жизнь. Достану его, а потом уволюсь. Ты ведь всерьез решил увольняться? Вот и я уйду. Нет смысла заниматься тем, чем заниматься стыдно. Из-за других, но стыдно.
Слушай, а мы ведь убийство обсуждаем, — вдруг нахмурился Королев, встал, выключил чайник и заварил крепкий густой чай в алюминиевых кружках.
— Коля, я ведь тебя с собой не зову, — покачал гловой Туманов. — Отнюдь… Я не возьму тебя с собой, даже если ты будешь умолять меня. Просто… Если что-то пойдет не так… Ты знай — из-за чего… Свете постарайся объяснить.
— Она все еще не уехала?
— Все еще надеется, что во мне проснутся человеческие чувства… Какой сейчас из меня мужик, если я сам на себя как на… кусок сожженной резины смотрю. Только мучаю девчонку. Благодарен ей, восхищаюсь ею, но… Эх, встретиться бы нам с ней лет на пять пораньше, или на пять попозже… То, чем она занималась, меня не интересует, мы с ней, в некотором роде, оба стоим на обочине от движения общества. И каждый живет по-своему… Нет, это не помешало бы остаться с ней навсегда, но вот я сам…
— А куда после увольнения надумываешь податься?
— Там видно будет. Не люблю загадывать наперед. Вечно все не так получается. Загадываешь одно, а выходит иное… Коля, я помню, у тебя оставался старый «вальтер»?
Королев в раздумье почесал кончик носа и кивнул:
— Вроде, где-то был…
— Дашь мне его?
— Может, не стоит? Мы с тобой не маленькие дети, в конце концов… Не в первый раз с подобным сталкиваемся… Давай просто уволимся, и все?..
Туманов упрямо покачал головой:
— Надоело. Так надоело, Коля, что сил нет… Что ты волнуешься? Я — профессионал, у меня немалый опыт сразу в нескольких областях военного дела и юриспруденции. Я смогу сделать все очень…
— Ну-ка, поподробней с этого места, — послышался от дверей спокойный голос Клюшкина.
— Оперативники раздосадованно переглянулись — в азарте разговора они не заметили, как начальник вошел в кабинет. Сколько времени он уже находился здесь? Что успел услышать?
— Я говорил Королеву о… о возможности раскрытия одной из краж, — пристально глядя на начальника, заявил Туманов. — Появилась «ниточка», и я полагаю, что смогу достаточно профессионально ее распугать…
— Иди за мной, — приказал Клюшкин.
Туманов мысленно выругался, встал и пошел вслед
за начальником в его кабинет. Пропустив Андрея вперед, Клюшкин плотно запер за собой дверь и, повернувшись к упрямо набычившемуся Туманову, повторил:
— И поподробней с этого места… Как ты собираешься его «сделать»?
— Кого? — жестко переспросил Туманов. — Вы про квартирную кражу?
— Я про Селантьева, — так же жестко сказал майор. — И не валяй дурака. Это перед прокурором ты можешь до последнего «в отказ идти», а со мной… Не рекомендую.
— Не знаю, про что вы.
— Или просто так трепались? — строго спросил Клюшкин.
— Честно говоря… Конечно, просто так, — схватился за эту версию Андрей, — от злости… от усталости… от безвыходности… В том смысле, что «если бы да кабы»… Мы же не в восемнадцатом веке, правда, Иван Петрович?
— Дурак ты, Туманов, — с чувством сказал Клюшкин. — И сопляк! Учишь вас, учишь, а как в воду щепки бросаешь — все без толку… Если ты так легко подтвердил содержание разговора, то что будет, если взяться за твою разработку всерьез? Сделать что-то ты, может, еще и сделаешь, но то, что после этого «сядешь» — однозначно… Оперативники называются, мать вашу!.. Мальчишки необученные! Ну, что уставился на меня, как Ленин на буржуазию?! Не боишься, что я тебя после этого сам, своими собственными руками «куда надо» отправлю? Я тебя обучал, воспитывал, готовил, а ты все это за раз испортить хочешь?! Дыхалка слабая?! На «длинные дистанции» тебя не хватает? Пробежал немного и спекся?! Истеричка!..
— А не шли бы вы, Иван Петрович?.. — проникновенно сказал Туманов.
К его удивлению, по лицу майора пробежала тень странной улыбки.
— И впрямь, — легко согласился он. — А не шел бы я?.. Вот что… Иди-ка сюда…
Заинтригованный переменой в его интонации, Туманов подошел к столу и заглянул в открытый майором верхний ящик. На дне, поверх какой-то грязной тряпицы лежал «кирпичик» серо-песочного вещества, на вид очень напоминающий пластилин. Рядом виднелась рубчатая рубашка «лимонки». Кряхтя, Юдашкин опустился на корточки, пошарил под днищем массивного сейфа и под треск отдираемой изоленты извлек из тайника запал от гранаты.
— Что это такое знаешь, спецназовец? — с ироничной угрозой спросил майор опешившего оперативника.
— Как не знать… — начал было Туманов, но Клюшкин прервал его, не дав закончить.
— Мне тут шепнули… по доброму знакомству, — сказал он, — что отреставрированное оружие Селантьев хранит в подвале дачи у своей сожительницы. Там накопилось немало того, что пока не нашло своих покупателей. Есть даже один ручной пулемет. Я не стал пускать информацию в дело. Во-первых, обещал без стопроцентной гарантии ею не пользоваться, а во-вторых, к Селантьеву ее не привязать. Дача его любовницы, а он — старый матерый волчина — вылезал и не из таких переделок… Потому эта информация хороша только в нужное время и в нужных руках… Знаешь, насколько взрывоопасны бывают такие склады?.. И случается, взрываются в самые неподходящие моменты… Но есть и еще один вариант. Через пару дней мы выпустим Селантьева, и через некоторое время к нему можно «подвести» человека, сыграющего роль «покупателя». Может быть, растеряв всю свою группу, он рискнет продать что-то из своего арсенала лично. Шанс не велик, но все же…
— Нет, он надолго ляжет «на дно», — уверенно сказал Туманов. — А потом наберет новую группу и опять будет делать все чужими руками.
— Но попробовать можно, — пожал плечами майор. — Поставить за ним наблюдение, и в самый интересный момент взять с поличным. Шансов немного, но все они законны и безопасны… Ты как решаешь?
Вместо ответа Андрей выгреб из стола взрывчатку и гранату, распихал их себе по карманам и посмотрел на Клюшкина.
— Тогда вот еще что, — лицо начальника не выразило никаких эмоций от этого выбора. — Сожительницу его нужно будет увезти. Доставить в отдел и допросить. Это послужит хорошим алиби. Только необходимо точно рассчитать время. Очень точно.
— Но поедет ли он на дачу сразу после того, как его отпустят? — спросил Туманов. — Если он такой умный, он к ней и близко не подойдет.
— Поедет, — пообещал Клюшкин. — Об этом позабочусь я сам… Все же, мы кое чего стоим, прах нас всех побери, и заставить вернуться волка в его логово я пока еще могу… Он пойдет туда, это я тебе обещаю. Даже если мне придется тащить его за шкирку лично.
— Нет, — улыбнулся Туманов, — Лично не надо… Если судить непредвзято — начальники утро тоже нужны… Иногда они просто необходимы…
Женщина подошла к калитке и, поставив тяжелые сумки на землю, утерла тыльной стороной ладони выступившие на лбу бисеринки пота. День выдался жарким и безветренным, довольно редкая погода для петербургского климата. Тяжелые сумки натерли ладони, и женщина долго растирала красноватые рубцы, прежде чем открыть калитку и вновь взяться за ручки сумок.
— Алевтина Павловна, — окликнули ее откуда-то сбоку.
Повернув голову, женщина увидела сидящего на скамеечке под липой молодого худощавого парня, несмотря на жару облаченного в черный строгий костюм. Парень отбросил недокуренную сигарету и поднялся ей навстречу. Судя по валявшимся у его ног окуркам, ждал он ее долго. Женщина неприветливо нахмурилась. Парень же, напротив, лучился добродушием и обаянием.
— Моя фамилия Туманов, — представился он, подходя ближе, — уполномоченный уголовного розыска старший лейтенант Туманов.
— Я уже поняла, — сердито сказала женщина. — По вашему виду и поняла.
— Что я Туманов? — широко улыбнулся он.
— Что вы — из уголовного розыска, — не приняла она шутку, — Ко мне уже приходили ваши люди. Я им все сказала, больше мне добавить нечего. Да, был он моим полюбовником, был. Но в дела его я не совалась. А сам он не рассказывал. Два года жили. Человек как человек, пил только… Вот и весь сказ, ничего больше добавить не могу…
