Затем я двинулся дальше, направляясь к северу, и дошел до Инбу-Хека[48], построенного для отражения кочевников пустыни и людей, бродящих среди песков. Я пригнулся среди кустов из-за страха перед часовыми, которые несли вахту на стене и могли заметить меня. Ночью я продолжил путь, а когда родился день, достиг пустыни Петен и подошел к стоянке у озера Камур (то есть Горького озера). Жажда и зной одолевали меня, я сильно ослабел, силы иссякли, мое горло горело, было трудно глотать. И сказал я: «Это привкус смерти». Затем я вновь собрался с духом, собрал воедино члены свои и вдруг услышал блеяние овец и рев скота. Я увидел кочевников пустыни, и один из их предводителей узнал меня, ибо он бывал в Египте. Он дал мне воды напиться, вскипятил для меня молока, и я отправился с ним к его людям, и они хорошо приняли меня.

Одна чужеземная страна передавала меня другой. Прибыл я в Кепуну (Библ) и отправился дальше в Кедем (Восточная Сирия), где провел полтора года.

Ненши, сын Аму[49], старейшина Верхней Речену[50], отвел меня в сторону и сказал: «Тебе будет хорошо у меня, услышишь ты речь Египта». Он сказал это, потому что слышал обо мне и знал, кем я был, и был наслышан о моих дарованиях. Египтяне, жившие там с ним, также осведомили его обо мне. Затем он спросил: «Зачем ты явился в эту область? Что произошло при дворе (в Египте)?»

Я ответил и сказал ему: «Царь Верхнего и Нижнего Египта Схотепибра взошел на свой горизонт, и никто точно не знает, что там произошло». Затем, солгав, я сказал ему: «Когда вернулся я с войсками из земли Чемху (Ливия), мне были переданы вести об одном деле[51], и смелость моя улетела прочь, а сердце замерло в моем теле. Оно увлекло меня по дорогам пустыни, и я ударился в бегство. Но я не был оклеветан, никто в меня не плевал. Не слышал я ни одного обвинения в свой адрес, и мое имя не звучало из уст глашатая. Воистину, не знаю я, что привело меня в эту землю. Это ниспосланное от Бога испытание, [как если бы кто встретил уроженца Дельты в Элефантине или жителя болот в Нубии]». И сказал он мне: «Как же будет эта страна (то есть Египет) без него, этого благого бога? Страх перед ним наполнял все земли, подобно страху перед Сохмет[52] в годы чумы». Я ответил и сказал ему: «Очевидно, сын его уже вступил во дворец, наследник отца своего занял трон. Воистину, он бог, нет подобного ему, никто не может превзойти его. Он владыка прозорливости, выделяющийся советами, замечательный решениями. Выходят и входят по его приказу. Именно он привел чужеземные страны к повиновению, в то время как его отец пребывал в своем дворце, так что он (то есть его сын) мог доложить ему о выполнении заданий, которые он получил».

«Воистину, он силач, действующий могучими руками, воин, который не имеет себе равных.

Когда нападает на толпы, стреляет из лука и атакует опытных воинов, то сгибает он рог (?) и ослабляет руки врага, так что противники его не могут восстановить свои боевые ряды.

С пылающим лицом крошит он черепа (противников), никто не может выстоять против него.

Широко шагая, стреляет он в бегущего, и обративший к нему спину беглец не достигает спасения.

Сердце его не дрогнет, когда враг нападает на него, он отбрасывает его прочь и никогда не показывает ему спину в бегстве.

Силен он сердцем, когда рассматривает множество своих противников, и никогда не допускает к себе усталости.

Смело обрушивается он на народы Востока и радуется, хватая добро лучников (то есть нубийцев, принадлежавших к так называемым «народам Девяти луков»).

Сжимает он щит, попирает он врагов ногами; когда желает он убить, то не приходится ему поднимать руку дважды.

Ничто не может заставить его стрелу пролететь мимо цели, и никто не может натянуть его лук.

Лучники бегут от рук его, как от мощи Великой Богини[53].

Когда сражается он, то не думает об окончании битвы, не щадит никого, и ни один враг не остается в живых.

Он владыка добрых дел, очень дружелюбный (или милостивый), вызывает он к себе любовь.

Город его любит его более самого себя и радуется на него больше, чем на своего городского бога.

Мужчины и женщины приходят и приветствуют его, ставшего царем.

Царь он, который одерживал победы, еще будучи в яйце (или в утробе матери), и корона пристала к нему с рождения.

Это он обогащает людей, рожденных одновременно с ним (то есть своих современников), он единственный, посланный богом.

Воистину, страна эта должна радоваться, потому что он правит ею, ибо он раздвинул ее границы. Захватит он земли Юга, а что до чужеземных стран Севера, то на них он и внимания не обращает.

Был он создан, чтобы сокрушить кочевников пустыни и повергнуть племена, живущие на песках.

Пошли же к нему, дай узнать ему имя твое и никогда не имей неподобающих желаний по отношению к Его Величеству. Ибо он никогда не перестанет творить добро для тех чужеземных народов, которые ему верны».

Затем он сказал мне: «Разумеется, в Египте все будет хорошо, потому что знает он Его силу. Но теперь ты здесь, и ты останешься со мной. Поступлю я с тобой хорошо».

И поставил он меня во главе своих детей, женил он меня на дочери своей старшей. Позволил он мне выбрать для себя из земель лучшую вплоть до границы с другой страной. Прекрасна была эта земля, Иаа[54] имя ее. Фиги росли там вместе с виноградом, богаче была она вином, чем водой. Изобильны меды ее, и бесчисленны оливковые деревья, фрукты всех видов зрели на ее деревьях. Ячмень и пшеница были там тоже наряду с бесчисленными стадами овец и крупного скота.

Но важнее всего было то, что я получал благодаря любви, которую выказывали мне. Сделал он меня главой племени, одного из лучших в его стране. Хлеб доставляли мне регулярно, и вино для питья ежедневно, и вареное мясо, и жареную птицу, не считая диких животных пустыни. Люди расставляли для меня ловушки и приносили свою добычу, не считая того, что доставляли мои собственные охотничьи собаки. Множество различных видов пищи готовили для меня, в том числе разные кушанья из молока. Провел я там много лет, и мои сыновья превратились в сильных мужей, причем каждый из них управлял собственным племенем. Гонцы, направлялись ли они к северу или к югу, к столице (Египта), останавливались у меня, я привечал каждого, и он становился моим гостем. Давал я воду жаждущему, провожал заблудившегося на верную дорогу и держал разбойников в заточении.

Когда восстали племена пустыни и начали войну против князей пустыни, я направлял войска князей. В течение многих лет князь Верхней Речену (то есть Сирии) доверял мне верховное командование его армией. Воины любой страны, против которой я выступал, терпели поражение, я оттеснял их с их пастбищ и от их колодцев. Я захватывал их овец и крупный скот, уводил в плен людей, забирал продовольствие их. В этих странах я разил людей мечом и стрелой, и набеги мои были успешны благодаря хорошей подготовке. Я был отмечен милостью в сердце князя, и он любил меня, потому что узнал мою доблесть. Он поставил меня во главе детей своих, как только увидел силу моих рук.