Дом же этого Джхути-нахта стоял на земляной насыпи у дороги, которая была узкой, не шире головного платка (или салфетки). С одной стороны ее была вода [канал], с другой простиралось поле, засеянное dhura (просом?). И Джхути-нахт закричал своему слуге: «Поспеши, принеси мне поскорее кусок полотна из моего дома!» Полотно было принесено ему тотчас же. И тогда он разостлал полотно на земле на дороге, так что один его край плескался в воде, а другой прикрывал растущее просо.

И крестьянин вступил на дорогу, которой обычно пользовались люди, а Джхути-нахт сказал ему: «Берегись, о крестьянин, неужели ты осмелишься пройти по моему полотну?» Крестьянин же ответил ему: «Я пройду там, где тебе будет угодно, чтобы мой путь был добрым». И крестьянин двинулся вдоль берега по краю дороги, [чтобы не наступать на полотно]. Но Джхути-нахт сказал ему: «Что это? Не хочешь ли ты превратить мое поле в большую дорогу?» Крестьянин же ответил ему: «Моя дорога правильная. Склон крутой, и зерно проросло на дороге, а ты прикрыл его полотном. Неужели ты все равно не дашь нам пройти?» А пока он говорил это, один из его ослов захватил полный рот колосьев со стеблями. Тогда Джхути-нахт сказал: «Смотри, крестьянин, я отберу твоего осла, ибо он ест мои колосья, и он за свою наглость будет работать на меня».

Тогда крестьянин сказал: «Мой путь правильный. Так как одна сторона дороги была непроходима, я повел своего осла по другой стороне. Ты же хочешь отнять его потому, что он наполнил рот свой колосьями и стеблями. Но я знаю хозяина этого хутора – он принадлежит главному управляющему Ренси, сыну Меру. Он карает всех грабителей с большой дороги в этой области, так буду ли я ограблен в его владении?» И Джхути-нахт ответил ему: «Вот, правду говорят люди пословицей „Имя бедняка произносят только тогда, когда этого пожелает его господин". Ведь это я к тебе обращаюсь, а ты помышляешь о главном управителе». И вот Джхути-нахт схватил дубину из тамарискового дерева и отделал каждый член его тела, захватил ослов крестьянина и отвел их на свой собственный двор.

Крестьянин же горько зарыдал и громко возопил из-за побоев, которые пришлось ему претерпеть. А этот Джхути-нахт сказал ему: «Не возвышай так сильно голос, крестьянин, ибо смотри: ты во владениях Владыки Молчания[26]». А крестьянин этот ответил ему так: «Ты избил меня и отнял мое имущество. Не отнимешь ли ты теперь и мой голос, который испускает мое горло? Вот уж поистине Владыка Молчания! Верни мне мое имущество, и я не стану кричать и нарушать тишину (или мир)». И в течение следующих десяти дней этот крестьянин проводил все время здесь, умоляя Джхути-нахта возвратить [его добро], но тот человек не обращал на него внимания.

Тогда крестьянин вышел на дорогу и направился к югу, к Нен-несу (Гераклеополь), чтобы принести жалобу главному управляющему Ренси, сыну Меру. И он нашел его выходящим из дверей своего дома, когда тот собирался спуститься в свою служебную барку. И сказал крестьянин этот: «Желал бы я, чтобы дано мне было ублаготворить твое сердце своим делом. Нельзя ли направить ко мне твоего доверенного слугу, чтобы через него поведать тебе о том, что со мной приключилось?» И главный управляющий Ренси, сын Меру, направил к нему своего доверенного слугу, и крестьянин прислал ему полный отчет о том, что с ним произошло. Тогда главный управляющий Ренси, сын Меру, предъявил обвинение Джхути-нахту перед всеми знатными вельможами, которые были с ним, и они сказали ему: «А вдруг этот крестьянин – один из собственных людей Джхути-нахта, который перешел от него к другому? Ведь именно так обычно они (то есть мелкие чиновники, подобные Джхути-нахту) и наказывают своих крестьян (или крепостных), которые уходят от них к другим. Так стоит ли подвергать наказанию этого Джхути-нахта за малое количество натра и соли, которое он захватил? Не лучше ли приказать, чтобы возмещение было дано за потерю натра и соли, и Джхути-нахт выплатит его?» Но Ренси, главный управляющий, сын Меру, хранил молчание и не ответил ни вельможам, ни этому крестьянину.

И вот этот крестьянин пришел к главному управляющему Ренси, сыну Меру, чтобы излить свою жалобу, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, величайший из великих, наставник во всем, чего еще нет, как и во всем, что уже есть. Когда спускаешься (то есть плывешь) ты по Морю Правды и пересекаешь его, да не сорвется твой парус, да движется привольно твоя ладья (то есть не садится на мель). Да не постигнет несчастье твою мачту, да не отломятся никогда от каркаса рулевые стойки, да не наскочишь ты на мель на мелкой воде (?), да не увлечет тебя течение с твоего курса, да не испытаешь ты коварства реки и да не увидишь ты никогда лицо страха! Пусть робкие (или предусмотрительные) рыбы сами придут к тебе и ты поймаешь жирного гуся. Ибо ты отец сироте, муж вдове, брат женщине, которую отослали прочь (то есть разведенной?), и прибежище для лишившегося матери. Дозволь же вознести твое имя в этой стране превыше доброго закона; ты правитель, лишенный страсти к стяжательству, великий, свободный от малейшей низости, уничтожающий неправду и подпирающий истину, спешащий на крик обиженного. Покарай зло. Я взываю, ты слышишь ли? Исполни Закон, о достославнейший, которого восхваляют достославные. Устрани вещи, которые давят на меня. Смотри: я отягощен скорбью, смотри: я в тяжелой беде. Поддержи меня, ибо воистину я понес ужасные потери».

ЦАРЬ НЕБКАУРА[27] ПОЖЕЛАЛ ЛИЧНО СЛУШАТЬ ЖАЛОБЫ ХУНАНУПУ

Такую речь произнес крестьянин во времена Его Величества царя Верхнего и Нижнего Египта Небкаура, право-гласного[28].

Ренси же, главный управляющий, сын Меру, отправился к Его Величеству и сказал: «Мой господин, я нашел одного крестьянина, который умеет говорить чрезвычайно мудро и красиво. Один из моих подчиненных обобрал его, и он явился ко мне с жалобой».

И Его Величество ответил главному управляющему: «Если желаешь видеть Меня здравствующим и довольным, то, что бы он тебе ни говорил, не отвечай ему, чтобы пришлось ему говорить как можно дольше. И пусть запишут все, что он скажет, и принесут Мне, чтобы Мы могли послушать его слова. Обеспечь пропитание его жене и детям [на время его отсутствия]. И пусть один из здешних крестьян пойдет и воспрепятствует нужде войти в его дом. Больше того, позаботься о том, чтобы у самого этого крестьянина была пища. И устрой все так, что, получая пищу день за днем, он не узнал бы, что эту пищу даешь ему ты. Его пищу будут давать его друзьям, а они уже будут передавать ее ему».

Тогда передали для этого крестьянина четыре хлеба и два кувшина пива. Главный управляющий обеспечил это и отдал его друзьям, а те принесли крестьянину. И в то же время главный управляющий Ренси, сын Меру, отправил послание правителю Соляного оазиса, приказывая ему обеспечивать жену крестьянина пищей ежедневно, и ей были доставлены три бушеля зерна.

И вот пришел этот крестьянин, чтобы излить свою жалобу во второй раз, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, величайший из великих, богатейший из богатых, который воистину велик и богат перед всеми богачами! Ты опора небесного руля, ты анкерная балка земли, ты шнур чаши Весов! О опора руля, не отклоняйся вбок, о анкерная балка, не сгибайся, о шнур, не растягивайся. Разве станет великий человек захватывать то, что ему не принадлежит, и грабить того, кто одинок? Твое продовольствие в доме твоем – неужели это всего лишь кувшин пива и три хлеба [древнеегипетская поговорка]? И что ты будешь тратить, когда удовлетворишь мелких подчиненных? Смертный умирает со всеми своими подчиненными, но разве ты не человек вечности? Разве это не плохая вещь – весы неустойчивые, и стрелка весов, показывающая неверно, и хранитель закона, не исполняющий своих обязанностей?