Наша страна, находившаяся в те годы в капиталистическом окружении, была вынуждена постоянно заботиться о надежной обороне: над миром нависла угроза нового военного пожара. Он мог вспыхнуть в условиях все возрастающей агрессивности стран империализма. В октябре 1935 года фашистская Италия напала на слабую в военном отношении Абиссинию, оказавшую героическое сопротивление, но бессильную отразить удар хищника. Лихорадочно готовилась к войне фашистская Германия, стремительно наращивая свой военный потенциал, бурными темпами усиливая сухопутные и военно-воздушные силы. Курс развития ВВС этой страны отражал фашистскую теорию «молниеносной» захватнической войны, в которой авиации отводилась решающая роль в разрушении объектов глубокого тыла, истреблении войск и мирного населения своих потенциальных противников.

В такой обстановке проходила тогда служба молодых командиров Красной Армии. Она держала нас, как говорится, на боевом взводе. Вспоминались слова Владимира Маяковского:

То, о чем писал в газете «Комсомольская правда» талантливый советский поэт еще в 1927 году, сохранило свое значение и в годы, предшествовавшие Великой Отечественной войне.

Коммунистическая партия и Советское правительство реально учитывали растущую военную опасность и принимали решительные меры по укреплению обороноспособности страны, в том числе и ее противовоздушной обороны. Бойцы и командиры Красной Армии, помня завет Владимира Ильича учиться военному делу настоящим образом, с большой энергией и страстью стремились к мастерскому овладению боевой техникой, которая начала поступать в войска.

Летом 1936 года завершалось освоение новой боевой техники, поступившей на вооружение частей противовоздушной обороны Москвы. Бойцы и командиры нашего зенитного артиллерийского полка не жалели сил, времени и труда для овладения ею.

Дивизион, в котором я проходил службу в должности командира 12-й батареи, принял тогда капитан Юрий Гаврилович Богдашевский, заменивший ушедшего по болезни в запас майора Михаила Васильевича Галкина. Капитан Богдашевский — высокий стройный блондин с четким профилем красивого энергичного лица не угодничал перед начальством и держался с достоинством, что давало некоторым его коллегам повод заочно назвать Богдашевского «барином». При этом любители посудачить не забывали напоминать о его социальном происхождении, которое он не скрывал, вступая в комсомол и в партию.

Уместно пояснить, что до революции родители Юрия Гавриловича Богдашевского были потомственными дворянами. Его отец — ротмистр царской армии в самом начале революции эмигрировал во Францию, где устроился работать шофером, а затем стал безработным, долгое время болел и скончался, не имея ни семьи, ни Родины. Мать Юрия Гавриловича, получившая воспитание в Смольном институте благородных девиц, в начале революции умерла от сыпного тифа. Оставшись без родителей и близких родственников, малолетний Юра стал беспризорником, был выловлен из асфальтового котла и помещен в детский дом. Там воспитывался, рос, стал пионером, комсомольцем и по окончании школы второй ступени поступил в Севастопольское зенитное училище, которое закончил с отличием в 1929 году.

В нашем полку и во всей 1-й Московской дивизии ПВО капитан Богдашевский пользовался репутацией отличного знатока теории стрельбы и методики боевой подготовки зенитной артиллерии. При первом знакомстве с новым командиром дивизиона у командиров батарей вначале сложилось о нем впечатление как о человеке, излишне придирчивом в службе. То ли дело, вспоминали они, было при его предшественнике. Покладистый во всех отношениях человек. При нем жилось и служилось спокойно, лишь изредка кому-нибудь слегка попадало за какие-либо недостатки во внутреннем порядке или за плохое поведение подчиненных. Теперь, дескать, по всем признакам все будет по-иному, кончится «безмятежная» жизнь...

Послужив, однако, некоторое время под командованием капитана Богдашевского, почувствовав его сильную командирскую волю, заметив новый стиль руководства, мы были вынуждены резко изменить первоначальное мнение. Почувствовали, что растем в теории и на практике, Капитан Богдашевский настойчиво добивался от командного состава глубоких знаний в устройстве и эксплуатации боевой техники, правил стрельбы, наставлений и уставов зенитной артиллерии по ее боевому применению. Он во главу угла ставил методику обучения.

— Товарищи командиры батарей,— обращался обычно капитан Богдашевский, — требую от вас учить людей личным показом, личным примером, Запомните, что даже самый лучший рассказ это только полдела, а показ того, как надо делать, — вот в чем главное. Не успокаивайтесь на достигнутых нормативах в выполнении тех или иных действий у орудий и приборов, потрудитесь достигнуть перекрытия их, автоматизма и высокой точности в работе каждого номера боевого расчета и слаженности в боевой работе всех звеньев ваших батарей. Никакого упрощенчества. Буду строго проверять выполнение моих требований.

Вечером, после напряженного трудового дня, собравшись в курилке, командиры батарей обмениваются мнениями по поводу полученных от командира дивизионных «вводных».

— Ну и дает наш Юрочка! Попробуй с ним потягаться в личном показе, личном примере...

— Да, методика Богдашевского железная, ничего не скажешь, — миролюбиво, с оттенком уважения слышится ответ на реплику.

Большой труд целого коллектива людей вкладывался в боевую, политическую и культурную подготовку бойцов-зенитчиков. Новейшей по тем временам сложной боевой техникой должны управлять образованные люди.

Личный же состав нашего полка, дивизиона и батарей был укомплектован людьми различной национальности и разной степени грамотности. Некоторые бойцы, особенно татары, слабо знали русский язык, а среди русских и украинцев были еще неграмотные. Кто будет учить их русскому языку?

На помощь приходят жены командиров. В летних лагерях они выступают в роли учителей, проводят занятия с бойцами в специально запланированные часы учебного времени, а по вечерам дополнительно занимаются с отстающими. Активно включается в это дело и моя жена Елена, окончившая педагогический техникум. В батарее моим деятельным помощником по работе с бойцами-татарами становится авторитетный среди них помощник командира огневого взвода Шарип Гиззатулин, коренной житель Москвы, окончивший десятилетку и в совершенстве владевший русским языком. Шарип инициативен, трудолюбив, добросовестен. По его предложению орудийные расчеты были укомплектованы в основном бойцами-татарами, обучению которых он уделял много сил и молодой энергии. Вскоре бойцы орудийных расчетов стали мастерами «огня и дыма», как шутливо именовали батарейцы своих огневиков.

Летом 1936 года в подмосковном лагере зенитчиков шла напряженная подготовка к зачетным стрельбам. Предстоял ответственный экзамен на боевую зрелость. Стрельбы определяли степень овладения новой боевой техникой. Большой и упорный труд командиров, политработников, партийных и комсомольских организаций, всего личного состава полка не пропал даром. В течение летнего периода самые высокие результаты в боевой и политической подготовке оказались в дивизионе капитана Богдашевского, что было отмечено командиром полка полковником Иваном Алексеевичем Олениным — человеком весьма строгим в оценках.

Здесь мне хочется сказать добрые слова о личности Ивана Алексеевича Оленина. Как и большинство командиров-зенитчиков, он выходец из среды комсостава полевой артиллерии. Старый большевик, участник гражданской войны, по внешнему виду он был суров и неприступен. На его скуластом лице, под насупленными густыми бровями поблескивали вороненой сталью глаза. Голос глуховатый, говорил мало, но каждое слово несло глубокий смысл.