– Верно! – поддержал его Марлоу. – Можете на нас положиться, мы будем следить за этим малышом с такой же тщательностью, как если бы он был сделан из чистого золота.

После ланча Марлоу, Кингсли и Королевский астроном собрались в кабинете у Геррика, который объяснил им свой замысел по составлению общего отчета.

– Думаю, наши выводы достаточно ясные. Давайте я еще раз обозначу их для вас?

1. Облако газа летит к Солнечной системе из открытого космоса.

2. Оно движется более-менее в нашу сторону.

3. Примерно через шестнадцать месяцев оно приблизится к орбите Земли.

4. В непосредственной близости от нас оно пробудет около месяца.

Таким образом, если материя Облака окажется между Землей и Солнцем, то вся Земля погрузится во тьму. Пока, исходя из имеющихся данных, невозможно сказать, произойдет ли это в действительности, но дальнейшие наблюдения помогут нам получить ответ на этот вопрос.

– Что касается дальнейших наблюдений, то, думаю, мы сможем организовать все по высшему разряду, – продолжал Геррик. – Оптические – будут проводиться здесь с особой тщательностью. И мы хотим подключить к работе австралийских радиоастрономов, особенно это касается наблюдений за движением Облака по лучу зрения.

– Мне кажется, вы блестяще подытожили ситуацию, – поддержал его Королевский астроном.

– Думаю, мы должны как можно скорее закончить отчет, подписать его вчетвером и сразу же передать представителям наших правительств. Полагаю, мне не стоит говорить о том, что вся эта информация строго секретная, по крайней мере, именно так к ней следует относиться. К сожалению, в подробности дела посвящено уже достаточно много людей, но я надеюсь, что мы можем рассчитывать на их благоразумие.

В этом вопросе Кингсли не согласился с Герриком. К тому же он сильно устал, а это вынудило его выражать свою точку зрения в более напористой манере.

– Прошу извинить меня, доктор Геррик, но я вас не совсем понимаю, почему мы, ученые, должны, как собачонки, пресмыкаться перед политиками и говорить им: «Пожалуйста, сэр, посмотрите наш отчет! Пожалуйста, погладьте нас или наградите вкусняшкой, если у вас хорошее настроение!» Я не вижу ни малейшего смысла связываться с кучкой людей, не способных правильно руководить обществом даже в спокойное время, не говоря уж о серьезных потрясениях. Или политики издадут закон, который помешает Облаку к нам приблизиться? И не позволят ему заслонить от нас Солнце? Если они на это способны, тогда с ними обязательно стоит посоветоваться. Однако если им это не по силам, то лучше пусть и не вмешиваются.

Доктор Геррик ответил спокойно, но решительно:

– Извините меня, Кингсли, но я считаю, что правительства Соединенных Штатов Америки и Великобритании являются демократически выбранными представителями своих народов. И я убежден, что наш непосредственным долг – подготовить этот отчет и хранить произошедшее в тайне до тех пор, пока наши правительства не сделают официальных заявлений.

Кингсли встал.

– Простите, если я вел себя излишне грубо. Я устал. Мне хочется немного поспать. Отправляйте ваш отчет, раз у вас есть такое желание, но, пожалуйста, поймите – если я прежде не разглашал никакой информации, то лишь потому, что не хотел этого делать, а не потому, что меня к этому принуждали, и не из чувства долга. А теперь, с вашего позволения, я собираюсь вернуться в отель.

Когда Кингсли ушел, Геррик посмотрел на Королевского астронома и произнес:

– Доктор Кингсли кажется чуть-чуть… э-э…

– Слегка неуравновешенный? – подсказал Королевский астроном. И с улыбкой добавил: – Сложно сказать. Если удается уследить за ходом его мыслей, то следует признать, что они кажутся здравыми и невероятно убедительными. Я склонен считать, что он неизменно верен себе. Думаю, сейчас его поведение кажется странным, поскольку он строит свои аргументы на основе весьма необычных предпосылок, а не потому, что у него возникли проблемы с логикой. Скорее всего, взгляды Кингсли на общество сильно отличаются от наших.

– В любом случае, я думаю, будет неплохо, чтобы Марлоу присмотрел за ним, пока мы работаем над отчетом, – заметил Геррик.

– Вот и славно, – согласился Марлоу, до сих пор сражавшийся со своей трубкой. – Мы могли бы обсудить с ним много разных тем по астрономии.

Когда на следующее утро Кингсли спустился к завтраку, то обнаружил, что его ожидает Марлоу.

– Я тут подумал, не съездить ли нам на денек в пустыню? Вам может понравиться.

– Чудесно, лучше и не придумаешь. Буду готов через несколько минут.

Они выехали из Пасадины и резко повернули направо, на шоссе 118, в сторону Ла Канады, затем помчались через холмы, миновали поворот к обсерватории Маунт-Вилсон и наконец оказались в пустыне Мохаве. Еще три часа пути, и перед ними возник горный хребет Сьерра-Невада, и они смогли увидеть заснеженную вершину горы Вилсона. Окутанная голубоватой дымкой пустыня простиралась до самой Долины Смерти.

– Существуют сотни историй, – сказал Кингсли, – о том, как чувствует себя человек, когда узнает, что жить ему осталось не больше года: из-за неизлечимой болезни или по другой причине. Так странно думать, что, возможно, нам всем осталось жить чуть больше года. Через два года эти горы и пустыня будут выглядеть примерно так же, как и сейчас, только на свете уже не будет ни вас, ни меня, ни других людей, которые могли бы проехаться по этим местам.

– Господи, какой же вы пессимист, – проворчал Марлоу. – Вы же сами сказали, есть шанс, что Облако обойдет Солнце с одной из сторон и даже не заденет нас.

– Послушайте, Марлоу, вчера мне не хотелось слишком сильно давить на вас, но если у вас есть снимок, сделанный несколько лет назад, то вы должны иметь ясное представление о том, смещается ли оно в ту или иную сторону. Вам удалось обнаружить что-то подобное?

– Ничего, за что я мог бы поручиться.

– Значит, это достаточно веское доказательство того, что Облако летит прямо на нас или, по крайней мере, прямо на Солнце.

– Можно сказать и так, но я не уверен.

– Получается, вы имеете в виду, что Облако, возможно, доберется до нас, но все же есть вероятность, что этого не произойдет?

– Я все равно считаю, что вы чересчур пессимистичны. Посмотрим, что нам удастся узнать в течение следующей пары месяцев. И даже если произойдет затмение Солнца, вам не кажется, что мы сможем это пережить? В конце концов, оно продлится всего лишь около месяца.

– Что ж, давайте разберемся во всем по порядку, – предложил Кингсли. – После обычного заката температуры снижается. Однако на это снижение влияют два фактора. Первый – это тепло, накопленное в атмосфере, которое выполняет функцию своего рода резервуара, который не позволяет нам замерзнуть. Но, думаю, что этот резервуар вскоре будет исчерпан. По моим подсчетам, менее чем через неделю. Вы же представляете, как бывает холодно по ночам здесь, в пустыне.

– А как же арктическая ночь, когда Солнца может быть не видно целый месяц или даже больше? Или все дело в том, что в Арктику постоянно поступает воздух из тропических широт и этот воздух нагрет Солнцем?

– Разумеется. Арктику постоянно согревает воздух из тропиков и регионов с умеренным климатом.

– И каков ваш второй фактор?

– Видите ли, водяной пар в атмосфере сохраняет тепло Земли. В пустыне же, где водяного пара мало, по ночам температура сильно падает. Но в местах с высокой влажностью вроде Нью-Йорка летом воздух практически не остывает.

– И к чему вы ведете?

– Вы легко можете представить, что произойдет, – продолжал Кингсли. – Первые пару дней после исчезновения Солнца, если оно все-таки случится, охлаждение окажется не особенно сильным, так как воздух будет все еще нагретым и содержать в себе пары воды. Но по мере охлаждения воздуха вода постепенно начнет выпадать, сначала в виде дождя, а затем и снега. В конце концов в воздухе больше не останется влаги. На это может уйти дня четыре или пять, может быть, неделя или даже десять дней. Но затем температура станет стремительно падать. В течение двух недель у нас установятся морозы под сотню градусов ниже нуля. Через месяц – ниже минус ста пятидесяти.