55

Ужасная, жуткая история, произошедшая из-за торга или обмена

Коли уж речь зашла о торгах, закладах и обменах, вынужден я поведать и ужасную, весьма жуткую историю, коей свидетелем был я сам, лично знавший обоих действующих лиц, жену и мужа. Надо вам сказать, что есть в Эльзасе город, именуемый Рейхенвейлер, и принадлежит он графу Йоргу фон Вюртемберг. В этом городе проживал один трактирщик, а трактир его назывался «К медведю». Трактирщик вступил однажды за столом в разговор с другим трактирщиком; один уверял другого, что другой богаче. Они и об заклад бились, и на обмен соглашались, пока не порешили так: каждый оставляет каждому свой дом и имущество, причем, выселяясь из своего прежнего дома, не смеет брать с собой ничего — ни наличных денег, ни столового серебра, ни домашней утвари, ни носильного платья, кроме разве того, что прикрывает наготу. На этом они и ударили по рукам. Настал час свидетелей, пивших магарыч, подтверждающий сделку, а на сей счет в Эльзасе особенно дурные обычаи. Когда совершаются такие постыдные сделки, там всегда найдешь беспутных свидетелей, готовых поддержать любое непотребство, лишь бы выпить магарыч и накачать свою утробу, а там хоть трава не расти. Так состоялся и этот злосчастный обмен.

Они определили время, когда каждый должен покинуть свой дом, оставить свое добро и переселиться в дом другого. Трактирщик, поменявшийся с рейхенвейлерским, происходил не из города, а из близлежащего местечка под названием Хунненвейер. Когда рейхенвейлерский трактирщик, вернувшись домой, известил свою жену об обмене, она очень опечалилась и умоляла мужа отказаться от сделки, уладить дело как-нибудь по-иному, ибо она твердо решила, что скорее умрет, чем расстанется со своим домом, скарбом и пожитками. Свара и перебранка между ними затянулись, ибо муж ее уперся на своем и не собирался отговаривать другого, да и тот настаивал на честном обмене и не намерен был уступать. А жена рейхенвейлерского трактирщика была тяжела, и скоро ей предстояло рожать.

Однажды муж с женой снова сильно поругались и поцапались, а постояльцев было в трактире немного, разве что несколько рабочих из Швабии и Франции, отправлявшихся на промысел в эльзасские горы; кроме них, в доме не было никого, лишь слуги со служанками. После ужина все отправились спать, а хозяин с хозяйкой все еще грызлись, так что домашние и ближайшие соседи слышали крик и некое буйство. Но поскольку все уже знали, что хозяин с хозяйкой не в ладу, каждый полагал, что он просто бьет ее. Только один, слушавший всю ночь, как неистовствует хозяин, встал наконец, окликнул его и спросил: «Хозяин, что за безобразие всю ночь творится в доме? Режут вас, что ли?» А хозяин сказал в ответ: «Тебя-то кто трогает? Угомонись и ляг! Никто меня не режет. Просто я малость побил мою бабу». И слуга снова улегся в постель.

Поутру, когда все в доме встали, ни хозяин, ни хозяйка не вышли из своей комнаты, а за ними обоими такого до сих пор никогда не водилось. Когда комнату наконец отворили, то увидели, что жена лежит на кровати, вся израненная, и уже мертва, а муж валялся в нескольких шагах, тоже мертвый, и в его теле торчал посеребренный нож. Люди, естественно, ужаснулись и поспешили поведать сию жуткую историю стражникам, а те всполошились и под горячую руку взяли всех, кто был тою ночью в доме, и, хотя они были невинны, на них напал превеликий страх. Когда мертвецов похоронили, из Кольмара прислали палача, поручив ему под пыткой допросить заключенных.

Однако палач, будучи сведущ в подобных делах, взвесив различные улики и подозрительные обстоятельства, посоветовал стражникам воздержаться от поспешных действий в отношении заключенных, ибо многое говорило за то, что сам хозяин убил свою жену и наложил руки на себя. Эти речи вразумили стражей порядка, вовлеченных в дело; они поразмыслили и сами начали считать убийцей хозяина, что явствовало из многих косвенных улик.

Выкопали мертвых из земли, и худшие подозрения подтвердило тело убийцы, не пощадившего собственной плоти и крови в материнском чреве законной супруги; его труп испускал столь гнусное зловоние, что слов нет, и палач переправил его туда, где самое место подобной мрази. Тело жены осталось в могиле. Господь да помилует ее душу и да ниспошлет раскаяние другому участнику обмена, нисколечко не замешанному в этих трех убийствах, но какой же грех зариться на чужое добро и прибегать к столь опасному обмену ради неправедного приобретения!

Сию историю я изложил вкратце, дабы каждый довольствовался тем, что ниспослал ему Господь, и не выбрасывал своего достояния на ветер, ибо это значило бы пренебрегать Божьими дарами. Давайте же впредь избегать сомнительных обменов и опасных сделок!

56

Как два вора излечили попа от подагры

Два вора крали долгое время совместно и всегда делили добычу поровну, не чиня друг другу ни малейшей обиды. Однажды пришли они в маленький городок, где им не повезло. Вот они и решили наведаться в одну деревню и заняться своим ремеслом, чтобы поправить свои дела. Они осмотрелись, и один из них углядел целую кучу орехов на очаге дома, облюбовав его для ночного посещения. Другой нашел овчарню, где овцы и бараны были особенно жирны, и нашего вора подмывало украсть хоть одну; утром они намеревались продать орехи и барана в городке. Дело стало только за местом, где можно было бы спрятать наворованное ночью. Наконец, они выбрали для этой цели погребальницу, или склеп; там должен был ждать другого тот, кто придет с добычей первый.

А в деревне жил один очень богатый поп, который как раз тогда лежал в тяжелейшей подагре, и были у него два сильных молодых прислужника, ухаживавших за ним и переносивших его туда-сюда. Когда стемнело, оба вора пошли своей дорогой. Вор с орехами управился первым и притащил в погребальницу полный мешок. Уж не знаю, что помешало другому, только он никак не мог попасть в овчарню. Его напарник сидел на мертвых костях, грыз орехи от нечего делать и разбрасывал скорлупки по склепу. Случилось так, что у попа среди ночи погасла свеча. Поп рассердился на своих прислужников, которые заснули, не потрудившись зажечь лампу. Когда им не удалось высечь огня, поп велел одному из них сходить в погребальницу и там разжиться огоньком. Парнишка был легок на ногу, добежал до склепа и, спускаясь по ступенькам, услышал, как вор щелкает орехи, разбрасывая скорлупки, отчего служитель оторопел в ужасе. Он опрометью бросился домой, так и не добыв огня. Поп рвал и метал, но, когда прислужник поведал ему, в чем дело, поп отправил с ним в склеп другого прислужника. Приблизившись, оба они услышали, что делает вор на костях, и оба еле добежали до дому.

Огня они так и не принесли, и поп был вне себя; он велел своим служителям положить на носилки хорошие мягкие подушки и доставить в погребальницу его самого. Прислужники выполнили приказ, они донесли его до погребальницы. Вор, сидевший на костях, решил, что пришел его напарник с бараном, и подал голос из погребальницы: «Давай! Давай! Я помогу тебе!» Прислужники подумали, что это дьявол, бросили попа — и давай Бог ноги. Думая, что товарищ его приволок барана, вор заерзал на мертвых костях и вполголоса спросил: «Он жирный?» Поп так струхнул, что забыл свою подагру и улепетывал как полоумный; вор бросился за ним, вообразив, что его товарищ не хочет делиться, и завопил: «А где моя доля?» — «Нет, нечистый дух, — откликнулся священник, — ты ничего не получишь!» — «А ты не получишь орехов». Тогда поп сказал: «Я готов отказаться от орехов на веки вечные». Утром он созвал крестьян и роздал им все орехи, которыми брал церковную десятину, и подагра у него прошла.

57

Как один франк захворал, осушая кубок

Один конюх, родом франк, повадился изо дня в день пить вино, не зная удержу, отчего на него напала претяжкая хворь, и он не чаял уже остаться в живых. Однако добрые друзья посоветовали ему не падать духом и обратиться к врачам, которые могут поднять его и со смертного одра. Добряк последовал их совету и позвал врача; тот сразу же пришел, чтобы осмотреть больного и назначить ему лечение.