С нею связывалось странное явление, наблюдавшееся повсюду в Европе: таинственное исчезновение древних классиков и первопечатных книг Европы. Ходили слухи об агента скупающих по Европе книги за большие деньги. Из Киева в Москву за книгами потянулись паломники, с Востока явились ходоки искать у царя арабские книги... И Грозный приказывал и искать в подземной своей библиотеке, и если находили, то давал.

Однако неудача с хитрыми переводчиками-немцами и вне- запное, всем домом, переселение в Слободу «Неволю» заставило Грозного проделать то же, что и его отец — замуровать библи- теку навсегда! Но в жизни человеческой всякому «навсегда» бывает конец. То же грозило и навсегда замурованному книжному сейфу — переменяются времена, переменяются люди.

КТО? Новые люди, новые правители могли безнаказанно извлек из недр земных библиотеку вскоре после смерти Грозного. Этот не случилось. Почему? Вследствие полного «безлюдья». В само деле: кто? Кто мог ее извлечь? Может быть, новый царь Федор Иванович? Но о нем даже не вспомнил Забелин, когда перебила людей, способных на это дело(1). [...] Федор Иванович с ранних лет привык к церковному перезвону в Александровской слобод вместе с отцом, братом и Малютой Скуратовым, и для него не было большего удовольствия, как «малиновый звон», которым он упивался. А какая-то там отцовская библиотека, да еще где-то под землей, была для него звук пустой, «суета сует»...

119

Недалеко от царя-звонаря ушел и его «бывший ближний боярин», впоследствии патриарх Филарет, на которого Забелин возлагал явно преувеличенные надежды...

«Больше, чем другие, о таком книгохранилище должен был иметь сведения, например, патриарх Филарет Никитич... Сделавшись патриархом, он непременно отыскал бы это забытое сокровище. Но, видимо, что отыскивать было нечего; видимо, что в ХУ11 столетии никто и понятия не имел о потерянном по забвению сокровище»(2).

Верно, конечно, что тогда «никто и понятия не имел» о сокровище, но не верно, будто потому, что такового и в природе не было, Оно существовало, а почему Филарет, ставши патриархом, не искал его, мы не знаем и можем только гадать. Во всяком случае, ледяное равнодушие Филарета к этой большой проблеме, еще такой свежей в его время, не говорит в его пользу.

Кто еще? Дьяк Андрей Щелкалов, «канцлер», единственный из триумвиров, оставшийся в живых. Но прошло уже лет 30, как он никакого отношения к забытому книгохранилищу не имел и, будучи к тому же лицом подчиненным и зависимым, в новой обстановке старался, быть может, вовсе не вспоминать о нем, связанном в его сознании с жуткими воспоминаниями о лютой гибели его друзей и сослуживцев по подземной библиотеке Висковатого и Фуникова.

Остается один Борис Годунов, «гениальный Борис Годунов», фактический правитель государства,хоть и полуразоренного. Но что за человек был Годунов, современники плохо разбирались, судя по тому, что пишет Иконников: «Даже в одной и той же (Псковской) летописи взгляды на Бориса Годунова существенно отличаются друг от друга по спискам»(3). Как бы то ни было-факт, что Борис на высоте власти, как и Грозный во всю свою жизнь, оказался одиноким, без друзей, без преданных слуг. Его положение на престоле было лишено той прочности, какую дает кровное право, наследование из рода в род. Бояре смотрели на нового царя, как на похитителя престола, и готовили отмщение. [...]

«Не упоминаем,— подчеркивает Забелин,— о царе Борисе Годунове, при котором такая библиотека, если бы и была где забыта и сокрыта, тоже была бы неотступно отыскана, Можно с большой уверенностью полагать, что она исчезла еще в ХЧ! столетии, а именно в пожар 1571 года»(4).

Этот злополучный пожар 1571 г. (так красочно описанный Штаденом(5) ) для Забелина — сущий камень преткновения, Не будучи полевиком-спелеологом, Забелин просто не представлял себе, что в глубоком подземном белокаменном пустом тоннеле, с герметически вдобавок замурованным в нем каменным же

12О

казематом с книгами, не может быть никакой абсолютно пищи для огня и потому вообще «пожар» там физически невозможен. Выше мы видели, что Штаден, свидетель пожара 1571 г,, и сам едва не ставший его жертвой, отмечает, что люди в погребе (с водой) сгорели, а в каменной палатке с железной дверью над погребом (и он в том числе) живы и невредимы. А ведь книжный каменный сейф Софьи Палеолог находится на глубине не менее 10 м от поверхности!

До последних глубин пораженный пожаром 1571 г,, Забелин не замечает резкого противоречия самому себе: если книги византийской библиотеки на такой глубине сгорели, то почему же царский архив Ивана Грозного на той же глубине... уцелел? А сохранность последнего Забелин решительно утверждает и ставит его по исторической ценности материала даже выше самой библиотеки!

Конечно, Борис Годунов лично знал, лично видел в натуре подземную библиотеку и был, действительно, единственным человеком, который был в состоянии оценить ее огромную историческую значимость, а главное, имел власть «неотступно открыть». Но мог ли он при наличии тогдашней ситуации это сделать? Нет, не до того ему было! Пока жив был царь Федор Иванович, Годунов выжидал и создавал обстоятельства, когда сам станет царем, а ставши таковым, вконец испортил себе жизнь и только на бумаге, под пером Пушкина, говорит, что шестой уж год он царствует спокойно. [„.]

А если не Борис, то больше тогда никто не мог извлечь книги из подземной тьмы Эреба(6).

Такова судьба библиотеки Грозного в ХVI в. Поистине счастливая судьба! Ибо будь книгохранилище тогда же вскрыто, от него действительно осталось бы для нас одно грустное воспоминание.

Библиотека в подземелье уцелела, но после Годунова и его окружения она безнадежно, на века, забыта. Забыта, правда, русскими, но Европа — Европа помнила, хотя еле-еле..

Глава III

МОЛВА

ЗАРУБЕЖНАЯ. Население Москвы после смерти Грозного и Годунова о судьбе царской библиотеки [...] ничего не знало и не ведало: в Кремле ли она, в селе Коломенском, в слободе ль Александровской, или на Белоозере(1) — бог весть.

Да и правители новой династии о ней решительно позабыли, а кто еще помнил, предпочитал молчать — как бы чего не вышло!.. Да и что толку, даже если б книги извлечь? Хлопотно,

121

да и книги-то все иноземные, на чужих, непонятных языках. Надобно переводчиков, а где их взять7 Ведь и сам Грозный царь не мог их сыскать. Потому и замуровал свое сокровище.

Так из избы не вынесено сору.

Только удивительное дело — память о потайном подземном книгохранилище в каком-то московском тайнике продолжала неугасимо тлеть и все глубже пускать корни, только не на родной почве, а — за рубежом, в Европе!

Уже в конце ХУ1 в. иностранцы, проживавшие в Москве, заинтересованные ходившими по Европе упорными слухами, всякими манерами и так и этак выспрашивали даже «самых первых сенаторов» про тайную греческую библиотеку.

Так точно продолжалось и в ХУ11 в., когда выспрашивали не только «сенаторов», но и «стражу», попросту сторожей. Особенно характерны в этом отношении ставшие известными истории письма трех особ — ученого грека Петра Аркудия,(2) Яна Петра Сапеги(3) и «загадочной личности» Паисия Лигарида(4).

ТВЕРДЫЕ ЗАКЛЕПЫ.Но предварительно два слова о том, на чем собственно базировались как письма названных исторических деятелей, так и европейские слухи о таинственной библиотеке в Москве.

Дело в том, что в состав имущества Грозного входили также его архив и библиотека.

Уже в первой половине ХУ1 в. книги и рукописи составляли необходимую часть сокровищ русских богатых людей, Курбский пишет, что русские вельможи «писание священное отеческое кожами красными и златом и драгоценными камнями украсив и в казнах за твердые заклепы положи тщеславнующиеся ими и цены слагающе, толики сказуют приходящим».

Поэтому нет сомнения, что библиотека московского царя должна была заключать много драгоценных книг.