Я царевна Тумэн-Жаргалан.

Там, где сходится север с закатом.

Во дворце родилась я богатом…

Из каких вы едете мест?

Для какого скачете дела?»

Вновь красавица поглядела,—

Никого не видно окрест,

Лишь наглец поперек пути —

Не проехать и не пройти!

И сказала, дрожью объята:

«Мне поручено вам привезти

Серебро и червонное злато».

Так, напугана тем Соплячком,

Две сумы, набитых битком,

Отдала ему ханская дочь,

Чтоб Сопливец убрался прочь!

На коня навьючил Нюсата

Серебро и червонное злато:

«Милой матушке дар я доставлю

И направлю обратно коня.

Здесь, красавица, жди ты меня».

Поскакал домой мальчуган,

А царевна Тумэн-Жаргалан

У родных обрела приют,

И снедала ее досада…

Возвратился назад Нюсата,

А слова его жалят и жгут:

«Если женщина нравом беззлобна,

То в дому ее дети шумят.

Если женщина суке подобна,

То она производит щенят.

Удивительны в мире дела:

Дочка хана щенка родила!

Род — высокий, а нрав-то — сучий:

Нехороший, неслыханный случай!»

И Тумэн-Жаргалан, чья краса

Озарить могла небеса,

От позора-стыда запылала,

Потеряла власть над собой

И упала к ногам зубоскала,

Обратилась к нему с мольбой:

«Всех людей, чьи чисты сердца,

Превзойдите делами благими!

Вы мое не позорьте имя!

Как дойдет до хана-отца

Эта злобная черная весть,

Молодой головы мне не снесть!»

Так в смятенье, в тревоге душевной,

Умоляла его царевна,

У Сопливца валялась в ногах,

Обливая слезами прах.

Крепко сердце Нюсаты забилось,

Докрасна оно раскалилось,

Излучая сияющий свет.

Он сказал царевне в ответ:

«Разве я тебя опозорю?

Твоему помогу я горю,

Если стану тебе родным,

Если головы соединим,

Две судьбы сольем воедино».

Дочь Баяна, дочь властелина,

Простодушна была и невинна,—

Согласилась царевна с ним:

«Как созреем для этого дела —

Для единой судьбы-удела,—

Наши головы соединим».

Речь заводит Нюсата снова:

«Коль сказала ты верное слово,

Коль дала обещанье святое,

То вручи мне кольцо золотое,

Что на правой ты носишь руке,

Что на пальце твоем безымянном».

От родных и друзей вдалеке,

На дороге, повитой туманом,

Растерялась Тумэн-Жаргалан,

И кольцо она с пальца сняла

И Сопливцу кольцо отдала.

«За тобою примчусь: жди меня

У себя через два-три дня»,—

Так Нюсата сказал озорной,

Провожая царевну домой.

Произнес он эти слова,

И при помощи колдовства

Превратился он в муху черную.

Как царевна поводья взяла

И пустилась дорогой торною,

Сел он к ней на луку седла.

Разгадал ее думы Нюсата:

Дочь могучего хана сочла,

Что она грешна, виновата

В том, что верное слово дала,

Отдала золотое кольцо.

Было скорбным ее лицо:

«На него противно смотреть.

Стать Сопливцу женою — горе.

Лучше мне сейчас умереть,

И с утеса я брошусь в море».

На скалу взобралась крутую,

Чтоб низринуться в бездну морскую,

Вдруг Нюсата схватил гнедого

За его шелковистый хвост

И сказал душевное слово:

«Не иди ты путем обмана.

Не пристало дочери хана

Обещанье свое нарушать!» —

И коня повернул он вспять.

Испугалась дочь властелина:

«Здесь, где моря шумит пучина,

Захотелось мне умереть,

Но дала я верное слово

И его не нарушу впредь».