После того как Эмерсон отобрал у нее деньги, Катя спрятала свой паспорт и визу в небольшую дорожную сумочку, сложив туда же белье и некоторые личные вещи. Она спрятала сумку под кроватью в одной из гостевых комнат, расположенных прямо под залом перед спальней хозяина. Теперь, если ему придет в голову обыскивать ее багаж, он не найдет ее документы. А без них, она знала, ей никогда не вернуться домой.

– В этот вечер ты ведешь себя до ужаса тихо. Что происходит за этими прекрасными глазами?

Его вопрос заставил девушку вздрогнуть. Он что, умеет читать мысли?

– Ничего. Я просто развлекаюсь, – ответила она.

– Я знаю, ты устала. Иногда я веду себя не как гостеприимный хозяин. Завтрашний день я хочу посвятить тебе. – Он снова зевнул. – Извини. Не понимаю, что со мной сегодня происходит. Завтра мы поедем куда-нибудь развлечься. После моей встречи утром.

– Как хочешь.

Катя поражалась той выносливости, которую сохранил этот мужчина в свои годы. Хотя он ведь выпил две чашки черного кофе. Но она надеялась, что теперь-то он отправится спать. Она потянулась и поправила лиф черного вечернего платья.

Пока Катя делала это, вялые пальцы Эмерсона плавным движением подтолкнули один из снимков на столешнице под лежащий там же журнал. Но девушка этого не заметила.

– Почему бы тебе не посмотреть какой-нибудь из своих фильмов? – спросил он.

– Мне надоело кино.

– Тогда примерь что-нибудь из новой одежды. Покажи мне, как она сидит на тебе.

– Ты говоришь так, как будто хочешь от меня избавиться. Наверное, ты устал, устал от меня.

Он посмотрел на нее сквозь слипающиеся веки:

– Как ты можешь так говорить? Иди сюда и составь мне компанию.

Он откатился на стуле от стола и хлопнул себя по коленке.

Эмерсону всегда удавалось вовремя включать в себе это очарование. Сейчас казалось, что он все меньше пользовался этим своим даром, как будто, не нуждаясь больше в этом, стремился сохранить энергию для чего-то более важного. По мере того как Катя стала узнавать его лучше, ей все чаще казалось, что почти всегда Эмерсон вел внутри себя какие-то расчеты.

Он сумел сохранить плотную шевелюру седых вьющихся волос. Глядя на него, никто не дал бы ему семидесяти двух лет. Когда он первый раз назвал ей свой возраст, она не могла ему поверить до тех пор, пока он не показал ей свое водительское удостоверение. Его тело было стройным, и для мужчины его возраста он имел мощную фигуру при росте почти шесть футов. Каждое утро он в течение часа делал зарядку на тренажере и занимался с гирями на нижнем этаже. У него были светло-синие глаза, на впалых щеках постоянно играл румянец. С лица, похожего на маску театра кабуки, не сходила кривая недоверчивая гримаса.

Кате казалось, особенно после приезда в Штаты, что им все чаще кто-то тайно управляет, будто бы множество маленьких демонов носятся внутри его, дергая за веревочки и вращая колесики.

Если он действительно ждал, что девушка бросится бежать через комнату, чтобы вспорхнуть ему на колени, он горько ошибался.

Она медленной походкой направилась к столу. Короткое вечернее платье плотно облегало изгибы молодого тела. Ее пятидюймовые каблуки медленно постукивали, как кастаньеты, ударяя по дереву пола. Она упала на один из покрытых чехлом стульев с высокой спинкой прямо перед ним и, вытянув длинные ноги, в упор посмотрела на него черными глазами.

Эмерсон снова подвинул свой стул к столу. Как он полагал, единственное, что могло бы заставить ее выйти из этого состояния, была очередная толстая пачка денег, снятая с одной из его кредиток. Это начинало сводить его с ума.

– Почему ты снова рассматриваешь эти снимки? – спросила она.

– Просто интересно.

– Интересно что?

– Мне интересна твоя семья.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя и хочу все знать о тебе. – Он сам почти верил в то, что говорил.

– Да ну? Ты все время смотришь на эти фотографии и хочешь знать, кто эти люди. Ты расспрашиваешь меня о матери и ее семье. О том, как она приехала с Кубы и чем занимается в Колумбии. Ты задаешь слишком много вопросов для того, кому все это просто интересно.

– Если это тебя утомляет, я больше не буду.

– Я не знаю. Иногда я начинаю думать, что, может быть, мы встретились совсем не случайно.

– О чем ты говоришь?

Катя на миг задумалась и решила, что поступила неразумно, сделав последнее замечание.

– Просто я не понимаю. Что ты ищешь на этих фотографиях?

– Ничего, – ответил мужчина.

– Ты ничего не ищешь? Тогда напрасно теряешь уйму времени. Если ты скажешь мне, что тебе нужно, возможно, я сумею помочь. – Она снова пристально посмотрела на него блестящими темно-карими глазами.

– Ты ведь говорила, что не знаешь никого на этих фото? – спросил он.

– Это правда.

– Не важно. Нам нет причин спорить из-за этого.

Он поверил, когда Катя сказала, что не знает никого из людей на снимках и где были сделаны фото. Катя говорила, что никогда не была в Колумбии. Это было странно, так как, по словам ее матери, у нее там были родственники, которых она навещала не реже чем раз в год. Но, если верить Кате, она никогда не брала туда с собой ни ее, ни кого-либо из своих родных из Коста-Рики. Почему? Эмерсону казалось, что он знает причину. И эта причина была на фотографиях.

– Скажи мне правду, ты ищешь что-то или кого-то на этих снимках. Скажи мне, что именно? Может быть, если ты скажешь, я что-нибудь пойму. И смогу тебе помочь?

Катя была решительно настроена узнать, о чем идет речь. Она все больше чувствовала исходящую от Эмерсона угрозу себе, а может быть, и своей семье.

– Я уже сказал. Мне просто любопытно.

– Да. Потому что ты любишь меня. Ты хочешь знать все о моей семье, я помню, ты уже говорил.

Он пожал плечами:

– Все нормально. Не беспокойся об этом. Слушай, почему бы нам не пойти в видеозал и не посмотреть какой-нибудь фильм?

– Я не хочу смотреть фильм. – Она сидела на месте и чувствовала, как снова начинает медленно выходить из себя. – Я хочу знать, почему ты всегда рассматриваешь эти снимки. И не занимаешься чем-нибудь другим.

– Я уже говорил тебе. Послушай меня. Почему бы мне не отложить фотографии, если это расстраивает тебя? Я не буду больше на них смотреть. Они не имеют никакого отношения к тому, чем я занимаюсь. Мне жаль, что я вообще стал на них смотреть. Если это тебе неприятно, я больше не буду этого делать.

В чем же был секрет?

– Ты прав. Это не связано с твоим бизнесом, – сказала она. В ней проснулся южный темперамент.

Эмерсон почувствовал, как по комнате начал распространяться жар.

– Ты подсматриваешь за мной, лезешь в мою камеру.

Это был больной вопрос для Кати. Ведь Пайк забрал ее фотоаппарат и распечатал снимки без ее разрешения. А затем по ошибке положил камеру в такое место, где она не должна была ее обнаружить, прежде чем они уехали в Америку.

– Я никогда не говорила тебе, что ты можешь рыться в моих вещах и портить мою камеру.

– Я ведь купил тебе новую, когда мы приехали сюда, разве не так?

– Да, но тебе нечего копаться в моих вещах, не спросив меня об этом.

– Я хотел сделать тебе сюрприз, – оправдывался Эмерсон. Он придерживался этой версии с тех пор, как она застала его за разглядыванием снимков в компьютере. Он планировал приятно удивить ее, преподнеся в качестве подарка глянцевые фото членов ее семьи.

Но Катя не поддалась на такой примитивный обман. Действительно, ее мать делала фото, и на снимках могли быть какие-то из ее родственников, но она не знала ни одного из них. Она никогда не бывала в Колумбии, и она уже говорила об этом Эмерсону. Эти люди ничего для нее не значили, и Эмерсон знал это.

– И ты напечатал их, даже не спросив меня.

Чем больше она думала об этом, тем больше злилась. Он совал свой нос в дела ее семьи. Конечно, он отправлял им деньги, но все же он был чужим для них.

– Не злись, Катя.

– А ты не приказывай, как мне себя вести. Это не твои фотографии. Они принадлежат моей матери. Ты не имеешь права их трогать.