Как я и говорил Ричи, она заранее поверила в то, что убийца — Пэт.
— Мы арестовали одного человека в связи с этим преступлением.
— О Боже. — Она взяла мужа за руку — симпатичная изящная блондинка с хорошей фигуркой. Однако до нашего прихода она плакала. — Значит, это не… Это был просто… какой-то парень? Типа грабитель?
— Арестованный не родственник Спейнов.
Из ее глаз снова потекли слезы.
— Значит… О Боже… — Она бросила взгляд мне за плечо; их дочь лет четырех сидела в углу кухни, скрестив ноги, склонившись над плюшевым тигром и что-то бормоча себе под нос. — Значит, на их месте могли быть мы. И никто не мог этому помешать. В таких случаях хочется сказать: «На все воля Божья», — но это же неправда. Ведь если Бог хотел, чтобы они… Нет, это не Бог. Это просто случай…
Она вцепилась в руку мужа так, что костяшки пальцев побелели, и с трудом сдерживала рыдания. У меня заныла челюсть — так мне хотелось сказать этой женщине, что она неправа, что ей ничто не угрожает — что Спейны бросили клич морскому ветру и на него откликнулся Конор.
— Подозреваемый задержан, — сказал я. — И за решеткой он останется надолго.
Она кивнула, не глядя на меня. Судя по выражению ее лица, я так ничего и не понял.
— Мы все равно хотели уехать, — сказал ее муж. — Давно бы уехали, но кто купит дом? А теперь…
— Здесь мы не останемся, — сказала жена. — Ни за что.
И все-таки заплакала. В ее голосе — и в глазах мужа — читалась беспомощность. Оба знали, что никуда отсюда не уедут.
* * *
По пути к машине зажужжал телефон: кто-то оставил мне сообщение. В начале шестого звонила Джери.
— Мик… Ох, не хочу тебя отрывать, я знаю, у тебя работы по горло, но я подумала, что ты захочешь это узнать… Может, уже знаешь, но… Дина ушла. Мик, прости; да, мы должны были за ней следить — и мы следили. Я оставила ее с Шейлой всего на пятнадцать минут, чтобы сбегать в магазин… Она с тобой? Ты, наверное, злишься на меня, и я тебя не виню, но, Мик, если она у тебя, пожалуйста, позвони мне. Мне так жаль, честно…
— Бл…, — сказал я. Дина пропала минимум час назад, и я ничего не мог сделать по крайней мере еще пару часов — пока мы не закончим с Фионой. — Вот бл…во.
Ричи обернулся — и только тут я увидел, что остановился и пропустил его вперед.
— Все в порядке? — спросил он.
— Все нормально. Это личное дело. Подожди минуту, мне нужно кое-что прояснить.
Ричи открыл рот, собираясь что-то сказать, но я отвернулся и пошел обратно с такой скоростью, чтобы он и не подумал следовать за мной.
Джери взяла трубку после первого гудка.
— Мик? Она с тобой?
— Нет. Когда она ушла?
— Боже мой… Я надеялась…
— Без паники. Может, она у меня дома или на работе — я целый день был за городом. Когда она ушла?
— Где-то в полпятого. Шейле на мобильник позвонил Барри — это ее парень, — и она пошла наверх, в свою комнату, чтобы спокойно поговорить, а когда спустилась, Дины уже не было. На холодильнике она написала карандашом для глаз: «Спасибо, пока!» — и обвела свою ладонь: типа, машет на прощание. Прихватила бумажник Шейлы, в котором лежало шестьдесят евро, так что деньги у нее есть… Когда я вернулась, Шейла сразу мне все рассказала. Я объехала весь район: клянусь, я искала повсюду — и в магазинах, и в чужие сады заглядывала, — но ее нигде нет. Я не знала, куда еще пойти. Раз десять ей звонила, но у нее отключен телефон.
— Какой она была днем? Может, злилась на тебя или на Шейлу? — Если Дине стало скучно… Я попытался вспомнить, не называла ли она фамилию Джеззер.
— Нет, ей было лучше! Гораздо лучше. Она не выглядела ни злой, ни напуганной и не заводилась — даже говорила по делу. Правда, она казалась рассеянной — словно думала о чем-то своем. Вот и все. — Голос Джери все повышался. — Мик, Богом клянусь, все было почти супер; я была уверена, что ей лучше, иначе никогда, никогда не оставила бы ее с Шейлой…
— Знаю. Уверен, с ней все в порядке.
— Нет, Мик. Не все. В порядке — это не про нее.
Я оглянулся: засунув руки в карманы, Ричи прислонился к дверце машины и смотрел на незастроенные участки.
— Понимаю. Наверное, ей стало скучно и она пошла к друзьям. Завтра утром она вернется — и принесет круассаны, чтобы ты ее простила…
— Это не значит, что у нее все хорошо. Человек, у кого все хорошо, не крадет деньги у своей племянницы. Тому, у кого все хорошо, не нужно, чтобы мы все ходили вокруг него на цыпочках…
— Джери, я знаю. Но сегодня мы это не исправим. Будем двигаться шаг за шагом, ладно?
За стеной городка море темнело, не торопясь катилось к ночи; у воды снова шмыгали мелкие птицы. Джери перевела дух.
— Как же мне это надоело, — сказала она дрожащим голосом.
Эту ноту я слышал уже миллион раз, и в ее голосе, и в своем — усталость, разочарование и злоба, смешанные с чистым ужасом. Надоевшую роль можно играть сколько угодно раз, но ты никогда не забываешь о том, что однажды исход будет иной: не записка с извинениями и не букет краденых цветов у тебя на пороге, а ночной звонок, беседа с желторотым полицейским, отрабатывающим навыки общения, визит в морг Купера для опознания тела.
— Джери, не волнуйся. Еще один допрос, и все. Если она у меня на работе, я тебе сообщу. Продолжай вызывать ее по мобильнику; если дозвонишься, скажи, пусть придет ко мне на работу, и пошли мне эсэмэску, чтобы я знал. В противном случае я найду ее, как только разберусь с делами. Хорошо?
— Да, хорошо. — Как я это сделаю, Джери не спросила. Ей нужно было верить, что все просто. И мне тоже. — Конечно, за пару часов с ней ничего не случится.
— Поспи немного. Сегодня Дина останется у меня, но завтра мне, возможно, придется привезти ее к вам.
— Конечно. У нас все супер: Колм и Андреа не заразились, слава Богу… И, честное слово, на этот раз Дина будет под моим присмотром. Мик, мне правда очень жаль.
— Не волнуйся. Передай Шейле и Филу, что я желаю им поскорее выздороветь. Я буду на связи.
Ричи по-прежнему стоял, прислонившись к дверце машины и глядя вверх, на ломаные линии стен и строительных лесов, рассекающие холодное бирюзовое небо. Пискнула сигнализация, щелкнули замки, и он обернулся.
— Ну, как оно?
— Все уладил, — ответил я. — Поехали.
Я открыл дверцу, но Ричи не двинулся с места. В лучах заходящего солнца он казался бледным, мудрым и выглядел значительно старше тридцати одного года.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил он.
Не успел я открыть рот, как за секунду в сознании пронеслась мысль, мощная и стремительная, словно наводнение, и столь же опасная: рассказать ему обо всем. Я подумал про напарников, которые за десять лет узнавали друг друга как свои пять пальцев. Любой из них сказал бы: «Помнишь, вчера пришла девчонка? Это моя сестра, у нее мозги набекрень, и я не знаю, как ее спасти…» Я увидел паб, напарника, несущего кружки с пивом, разглагольствующего о спорте, рассказывающего грязные анекдоты и байки до тех пор, пока ты не расслабишься и не забудешь о том, что твой мозг замкнуло. Я увидел напарника, который отправит тебя домой с зарождающимся похмельем и мыслью о том, что у тебя есть друг, надежный как скала. Картинка была настолько четкой и теплой, что об нее хотелось погреться.
В следующую секунду я взял себя в руки, и меня едва не стошнило при мысли о том, как я рассказываю Ричи о своих семейных делах, чтобы он погладил меня по голове и утешил. Он не мой лучший друг, с которым я проработал десять лет, не брат по крови, а почти чужой человек, и он даже не удосужился сообщить мне о том, что понял в квартире Конора Бреннана.
— Не надо, — четко ответил я. Мне захотелось попросить Ричи, чтобы он поговорил с Фионой один или же напечатал отчет, а беседу с Фионой перенес на завтра — Конор никуда бы не делся, — однако обе мысли показались мне жалкими и отвратительными. — Спасибо за предложение, но у меня все под контролем. Посмотрим, что скажет Фиона.
