Впереди появляется слабое, еле заметное свечение. Не огонь — свет скорее голубых тонов, а не желто-красный, как от факела или костра. Поверхность воды слабо светится в тон ему, переливается волнами, расходящимися в стороны от каждого моего движения. Вокруг так ничего и не видно, кроме слабого светящегося пятна, окаймленного чернильным мраком, — видимо, стенами тоннеля, по которому я плыву. Пятно растет, приближается… И свечение все усиливается. Я онемел. Течение вынесло меня в какой-то зал. Большой, но не настолько, чтобы не видеть его стен. Да и как можно эти стены не видеть? Я оказался будто в странной клетке, прутьями которой служат причудливо изогнутые, застывшие по чьей-то могучей воле голубые молнии. Светящиеся линии, толстые и еле заметные, сходятся, расходятся, сливаются и разветвляются, покрывая стены и потолок. Голубой свет отражается от воды, и та бросает на стены и потолок загадочно мерцающие отсветы… От увиденного сдавило горло. Все горести и невзгоды, которые приключились со мной, вмиг забылись и стали лишь отголоском чего-то неизмеримо давнего, как сказка, рассказанная на ночь. Хочется только лечь на спину и вечно любоваться странной красотой этого места…
Засмотревшись, я очнулся, только когда течение мягко ударило меня о что-то твердое. Чья-то рука ухватила меня за плечо и рванула из воды, словно пойманную на крючок рыбешку. Я снова задергался, пытаясь, подобно той же рыбешке, вырваться.
— Да успокойся ты! — прикрикнула тень, стоящая на коленях и пытающаяся вытащить меня из воды. — Или не наплавался еще?
Все же оттолкнув руку, я стряхнул оцепенение и ухватился за твердь, оказавшуюся гладким каменным бортиком с острой кромкой. Подтянулся и, выбросив свое тело из воды, повалился без сил. Тень, оказавшаяся незнакомым мне наемником, сплюнула, грязно выругалась и удалилась куда-то по своим делам.
— Баин! — Крик Молина, раздавшийся откуда-то справа, окончательно привел меня в чувство. — Баин, ты где? Алин!
— Я здесь! — Получилось довольно жалкое карканье, и, прочистив горло, я повторил громче: — Здесь!
На небольшом, не более пятидесяти шагов в диаметре, круглом островке, сложенном из гладкого камня, собралось чуть более сотни человек. Все или почти все, кто последовал за Седым в темный зев входа в пирамиду, кто смог оторваться от тварей в ее коридорах, кто скатился вниз в воду и, не потонув, выбрался на этот клочок рукотворной суши посреди подземного озера. Кстати, не знаю почему, но ни одно из напавших на нас существ за нами не последовало. Возможно, они просто боятся воды? В любом случае по этому поводу никто не расстроился. Здесь не было ни единой живой души, кроме забравшихся сюда людей. Наш десяток оказался здесь в полном составе. Если, конечно, можно считать «полным составом» нашу троицу, потрепанного Комила, Навина, перевязывающего рядом кровоточащую руку какой-то тряпкой, и тяжело дышащего, держащегося за сердце Ламила.
— Где это мы? Если б не болело так в груди, то я решил бы, что это чертоги самого Дарена, — просипел десятник.
— Скорее Эльзиара. — Молин хмыкнул, глядя на испуганно отшатнувшегося от его слов Навина. — Дарен, он вроде как на небе живет, а мы бежали в другом направлении… Хотя это вон у Алина спросить надо. Это он у нас из храма в Агиле почти не вылезал.
Я поискал, чем бы бросить в Молина, и, не найдя, ограничился тычком по ребрам. Судя по тому, что Молин, зашипев, отшатнулся в мою сторону, такую же реакцию вызвали его слова и у сидевшего слева от него Баина.
— Шуточки у тебя… — недовольно произнес Баин. — Доведет тебя твой язык когда-нибудь…
Молин пробурчал что-то о людях, не имеющих никакого чувства юмора, и затих. Впрочем, ненадолго.
— Ни у кого пожрать нет ничего? — спросил он, прислушиваясь к бурчанию в животе. — После всего этого целую лошадь сожрал бы!
— Вот сейчас еще какая-нибудь тварь выползет… — Баин, не закончив, поднялся и огляделся по сторонам. — А все-таки, где мы оказались?
Со стоном, вторящим урчанию желудка, вслед за ним поднялся и Молин:
— Давай осмотримся? Алин, ты как?
— А меня уже никто не спрашивает? — сердито спросил Ламил. — Или вы уже не в моем десятке?
— Разрешите осмотреться, господин десятник? — Баин, спрашивая, даже попытался вытянуться.
— Каждый раз, как вы, трое, идете осмотреться, что-то происходит. То крабы, то те твари наверху… — Десятник ткнул пальцем в светящийся потолок, но, чуть помолчав, тяжело вздохнул. — Ладно, осматривайтесь. Только не встряньте еще куда-нибудь.
Шевелиться не хочется вообще, но я заставил себя подняться и догнать друзей. Обходя сидящих тут и там наемников, мы отправились в обход островка, на котором оказались. Света переплетение светящихся нитей давало немного, но достаточно, чтобы пусть неясно, но кое-что видеть вокруг.
— Баин, у тебя рожа синяя, — хихикнул вдруг Молин.
— На себя посмотри! — отмахнулся Баин. — Сам синий, будто неделю уже как сдох.
— И воняет от тебя так же! — поддержал я.
— А сами вы что — благоухаете? — обиделся Молин.
— Ладно, мы все синие и все воняем! — Я хлопнул друга по плечу, предотвращая намечающуюся ссору. — После тех джунглей…
— Ну да, — согласился Молин. — Зато мы живы! А те бедолаги, которые наверху и в джунглях остались, сейчас, думаю, воняют еще хуже. Потому что мертвы…
— Осторожнее, раздери тебя!.. — зашипел кто-то, кому Молин неловко наступил на ногу. — Смотри, куда прешь!
— Извини, брат! — бросил через плечо Молин.
В ответ же мы услышали утверждение, что дикий эльф брат Молину, а заодно и всем нам, шляющимся вокруг непонятно зачем. Молин только неопределенно хмыкнул.
— Вон какой-то проход. — Баин указал на темную дыру в светящейся стене.
— Мы оттуда выплыли, — отмахнулся Молин. — Точно помню, что оттуда.
Баин пожал плечами и отправился дальше.
— Молин, где же твоя любовь совать везде свой нос? — подколол я друга. — Где жажда приключений?
— На голодный желудок я жажду только пожрать, — ответил он.
— А то ты был сыт, когда полезли в ту дыру, где ты чуть в яму не провалился, — напомнил Баин. — Помнишь, ты еще золото думал здесь найти? А вон еще проход.
Новая черная дыра, по моим прикидкам, располагалась как раз напротив той, откуда мы прибыли. И выглядела точно так же.
— Из одной дыры вода затекает, — я почесал затылок, — а через другую — вытекает…
— А ты как думал? — удивился моей непонятливости Баин. — Иначе весь этот зал затопило бы.
— Как по-вашему, что это вообще за зал? — спросил Молин. — Зачем здесь озеро, этот остров?
— Может, та пирамида, под которой мы оказались, — какой-то храм, — предположил я.
— Ну да, ты у нас специалист по храмам, — припомнил мою недавнюю подколку Молин. — Много ты храмов видел, под которым озера?
— Я вообще не видел храмов, кроме храма Дарена в Агиле, — ответил я, — и под ним ни разу не был.
— А я вообще не уверен, что мы еще под той пирамидой, — подключился к обсуждению Баин. — Она вроде не такая большая. Мы же по проходу прямо бежали, потом желоб и эта вот река подземная… Думаю, пирамида осталась где-то далеко позади.
— А это тогда что? — Молин обвел рукой пещеру.
— А я откуда знаю? — удивился Баин. — Сам только что тот же вопрос задал.
— Ну, высмотрели что-то?
Увлекшись разговором, мы не заметили, как обошли по кругу весь островок и снова вышли к Ламилу. Десятник уже снова встал и выглядел гораздо лучше, чем когда мы его оставили.
— В стене, вокруг, два прохода, — доложил Баин. — Один — через который мы сюда приплыли, а куда второй ведет — неизвестно.
— И то хорошо, — кивнул Ламил и пояснил: — Значит, не придется возвращаться тем же путем, которым сюда пришли. К тем тварям…
— Кто его знает, — вздохнул Баин, — куда ведет второй проход. Чтоб там не было еще чего похуже…
— А что там за штука? — Молин не дал уже раскрывшему для ответа рот десятнику сказать ни слова и указал в центр островка.
Там возвышался какой-то столб или скорее постамент, как для статуи. Невысокий, если считать в масштабе всей пещеры, — всего чуть выше человеческого роста. Или полтора роста… Диаметром, кажется, не более пяти шагов… Я заметил его, еще когда мы обходили островок, но особого интереса он у меня не вызвал. Торчит себе, как чирей на одном месте, и торчит. Ничего интересного в нем, собственно, нет.
