Жена Кера мечтательно вздохнула, и они все аккуратно пошаркали о коврик своими старенькими ботинками.

Потом Дебби осторожно позвонил в смешной колокольчик под вывеской.

Дверь открылась, и их встретил клерк, симпатичный паренек лет двадцати пяти, в строгом черном костюме. Он доброжелательно улыбнулся и приглашающим жестом указал внутрь дома.

— Рады видеть вас, рабочий Дебби! — ласково сказал он, впуская семейство в особняк. — И вас всех рады видеть! Вы, я вижу, пришли по делу. Вероятно, за премией?!

Клерк указал на солнечный камень в руках Дебби. Шахтер кивнул и огляделся. Здание мэрии весьма отличалось изнутри от домиков простой прислуги. Во-первых, здесь было светло, да так, что Дебби погасил фонарь и оставил его у порога. Свет шел как будто ниоткуда, светились сами стены, и потолок, и пол. Вокруг было волшебно. Белым-бело, и никакой мебели, только одинокий стол посреди комнаты и столь же одинокий стул за ним. А позади стула — ряд дверей, разноцветных и разноразмерных. Одни были словно для карликов, другие — для великанов, лишь парочка зеленых и золотистых дверей в центре стены подходили по росту и ширине для жителей Сумеречной шахты. «Чудеса!» — мысленно восхитился Дебби убранству приемной мэрии. Клерк снова улыбнулся и сел на стул за столом.

— Для кого чудеса, а для кого — обычная деловая комната… — прокомментировал он мысли шахтера и мотнул головой в сторону солнечника. — Сегодня нашли?

— Да, только что!

Клерк крутанулся на волшебном стуле вокруг своей оси и виртуозно вытащил из ящика загадочного стола забавную папку с крупным заголовком: «Дело шахтера Дебби». Потом раскрыл, нашел пустой чистый листок и что-то написал невесть откуда появившейся красивой ручкой.

— Какого рода вознаграждение вас бы устроило? — поинтересовался он у Дебби. Семья за спиной шахтера затаила дыхание…

— Могу предложить вам отпуск в снежной пещере… — начал перечислять клерк заманчиво, — повышение зарплаты… улучшение жилищных условий… Хотите жить в трехкомнатном домике? Или, может быть, желаете, чтобы мэрия взяла на себя расходы по обучению ваших детей? Выбирайте!

Дебби смущенно уставился в пол. Надо было решаться. У его семьи больше никогда не будет шанса вот так близко подойти к мечте всей Сумеречной шахты. Он вздохнул и прокашлялся, прочищая горло.

— Нам бы на рассвет взглянуть, добрый человек, — попросил он, не глядя на улыбающегося клерка. — Ну хоть пару минут. Ни разу в жизни ведь не видели. А тут… Вы же можете…

На клерка просьба Дебби не произвела особого впечатления. Он забрал у шахтера солнечный камень, внимательно рассмотрел его и взвесил в ладони.

— Что ж, это недешево, но находка того стоит… — обнадежил он Дебби. — Полчаса всем. Думаю, именно на столько потянет этот солнечник.

Полчаса! Сердце Дебби учащенно застучало в груди. На лицах семейства заискрились счастливые улыбки. Раздались радостные восклицания. Даже Клерк весело засмеялся и встал из-за стола.

— Прошу вас пройти вон в ту дверь! Да, в золотистую… Ровно тридцать минут, и ни секунды больше! — Построжевший, но неизменно доброжелательный клерк собрал всех у двери в стене и открыл ее небольшим золотистым ключиком. — Проходите…

За дверью была ночь. Не та сумеречная, душная и пыльная, какая царила в пещерах, а настоящая летняя ночь, с луной и звездами. Перед Дебби расстилался широкий луг, вдалеке темнел лес, а за лесом… За лесом искрилось что-то золотисто-сказочное… Дебби улыбнулся, и они всей семьей выбрались на луг. Дверь позади захлопнулась, оставив от себя лишь неясный силуэт. Шахтер закрыл глаза и вдохнул полную грудь свежего дурманящего воздуха. Потом выдохнул и, раскрыв глаза, глянул на горизонт. Ночь умирала, и было видно, что из-за леса скоро появится что-то маняще светлое. Рассвет… Тот самый, о котором вот уже сотни лет слагают легенды все обитатели Сумеречных Копей. Настоящий земной рассвет с золотым теплым солнышком, с его нежными игривыми лучиками, ласкающими лицо… Дебби чуть не расплакался от нахлынувшего на него счастья. Потом оглянулся назад, на одурманенную сказкой семью.

— Смотрите! — произнес он тихо, указав на горизонт. — Он появится там. И будет целых полчаса! Смотрите. За всё заплачено… За всё! Смотрите! Смотрите…

_{Рисунки Виктора ДУНЬКО}

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 8 2005

Сначала он не понял, что это протяжно ноет, утопая в подушке с несвежей наволочкой. Ему казалось, что это какой-то смертельно раненый, испускающий дух зверь. Он успел даже поразиться тому, как это существо попало сюда. И только потом с испугом осознал, что это его голова. Тогда он прекратил судорожные движения и замер в каменном ложе сбившейся подушки, охраняя голову отболи. Затем с надеждой в осипшем голосе сообщил миру вокруг:

— Вчера…

— Да, — сразу откликнулся кто-то справа от него, — так и есть.

«Спасение! — ожила в нем свежая мысль. — Я не один!»

— Плохо, — пожаловался он кому-то. — Помощь.

Он говорил, делая долгие паузы между словами, чтобы его невидимый друг мог разобраться, что к чему, и спасти его. Однако друг только засмеялся. В нем начал медленно нарастать гнев, но этот гнев он подавил у горла, когда тот готов был уже вырваться наружу и заставить спазматически двигаться голову, причиняя страдание. Затем осторожно открыл правый глаз, чтобы увидеть насмешника.

Это была молодая голая женщина. Она сидела на желтых простынях, поджав ноги под себя и поглаживая плоский живот рукой. Он вспомнил, что в другое время в нем должно было проснуться вожделение, но это воспоминание мелькнуло и погасло, точно искра, освобождая место для нового потока стонов:

— Помощь… Мне… Дай…

— Что тебе дать, алкоголик? — спросила женщина, продолжая гладить себя.

Он приказал себе думать. Он удерживал на поверхности сознания некое сложное, большей частью образное, понятие изо всех сил, чтобы перевести его в слова. Потом он нашел эти слова и просипел:

— Анальгин. Аспирин. Дай. Вода.

Тогда она вывернула из-под себя длинные ноги, спустила их вниз и проехала гладким задом по мятой простыне. Снизу раздался влажный двойной шлепок когда ее ступни коснулись пола. Этот свежий звук подсказал ему, что ее ступни холодные и шершавые. Очень холодные, такие холодные, что ему захотелось, чтобы они встали ему на лоб, чуть придавив глаза, а не на мертвый линолеум или паркет. Женщина поднялась и в два шага скрылась из поля зрения. До него донеслись шаги, стук открывающегося ящика и шорох.

«Она ищет лекарство, — подумал он. — Она сейчас пойдет и принесет мне стакан холодной свежей воды. Но ведь мне придется привстать…»

Он знал, однако, что не сможет. Поэтому просто открыл рот и высунул язык в красноречивом отчаянии. Слов у него больше не было.

Когда она вернулась и увидела этот открытый рот. то только вздохнула. Она вложила в него таблетку, как дают кусочек сахару дрессированным животным и осторожно полила воду.

Язык скрылся во рту и судорожно принялся проталкивать внутрь лекарство.

Когда он проснулся вторично, ни боли, ни женщины уже не было. Был вечер, открытое окно в комнате и занавески, которые чуть двигал сквозняк. От заоконной прохлады ему становилось зябко. Все тело заполняли отупение и слабость, которую, тем не менее, уже можно было преодолеть.

Ему вспомнилось, как он мучительно, до дрожи, слабел в детстве, когда отступала простуда, выравнивалась температура, но все еще надо было лежать в постели. Теперь он легко, на ногах, переносил простуду, но зато этот симптом стал сопровождать похмелье, словно просто сдвинулась отметка на возрастной шкале.