— Разве теперь не все равно?

— Нет. Кто это был?

— Мальчик… Но все прошло, верно? Мы заживем по-прежнему. Увидишь, мы будем очень счастливы…

— Зачем?

Почему иногда все вокруг кажется таким неестественным и белым, будто иней проник внутрь теплой комнаты и оклеил предметы, людей, стены… Мое отражение тоже стало белым и некрасивым. Неужели я выгляжу так же? Впрочем, это такие пустяки… Одиночество — то, чего я всегда боялась, все больше сковывает меня, перехватывает дыхание, отнимает сам воздух убивает желания и надежды.

Неприятным черным пятном перемещается мужчина от кровати к двери и обратно. Как он некстати в хрупком белом мире. Зачем он здесь? Разве нас что-то связывает? Я не помню…

— Зачем ты занавешиваешь зеркало? Оно тебе мешает?

— Не знаю…

— Ты — моя женщина, моя красавица! Сядь ко мне на колени. Тебе лучше? Помнишь, как мы ездили в Париж? Ты была на высоте! Накрахмаленные парижанки просто зеленели от зависти. Хочешь, я куплю тебе новое платье? Ты хотела то, с бархатными розами. Идем, накупим всякого барахла, посидим в ресторане, выпьем. Нам давно пора выйти в свет!

— Не помню…

— У тебя с головой в порядке? Что ты опять уставилась в зеркало?! Ты слышишь меня?!

— Не понимаю…

Сегодня я почувствовала, что больше не могу так жить. Холод стекла сковывает и бесит меня. Пока молодость не грозила незаметно перейти в старость, я еще могла на что-то надеяться. Мне мечталось, что откуда-то извне, из неизведанного пространства появится Он, разобьет привычные границы моего мира, и я последую за ним радостно и бесстрашно. Мы будем счастливы, как никто на свете!

Но счастье отмеряно на всех и малой горстью. Я слишком долго смиренно стояла в очереди, надеясь на справедливость судьбы, но в результате мне ничего не досталось. Мир пустеет и теряет всякий смысл…

Интересно, если я ударю со всей силой в стекло, может, мне удастся вырваться из прозрачного плена? Сжать покрепче пальцы, отвести руку и ударить! Стать объемной, ощутить красоту полета, насладиться свободой! Помоги мне, отражение! Вместе! Да!! А-а-а!

Мир взвихрился, взлетел и… рухнул.

— Зачем ты разбила зеркало?! Я тебя спрашиваю! Что ты молчишь?! Я больше не собираюсь терпеть твои выходки, с меня хватит! Дура! — он отшвырнул женщину к кровати. — И не думай, что я прощу тебя и на этот раз! Изливай свои истерики на кого хочешь, но меня — уволь! Не смей беспокоить мою семью, иначе пожалеешь! Ты меня слышишь?! Ну и черт с тобой!

Двери затряслись, деревянные шаги уверенно прозвучали по ступеням. Человек ушел. Навсегда. Так и должно быть. Все — навсегда.

Женщина встала на колени перед разбитыми кусочками зеркала. Кровь с ладони падала неуверенно, мелкими красными каплями. Крови может быть намного больше. Намного… Она наклонилась к прозрачным жесткогранным лужицам ближе. В каждом кусочке разбитого пространства темнели глаза, переполненные отчаяньем…

ТЕХНИКА МОЛОДЕЖИ 7 2003

Старик был мертв.

Еще вчера вечером старик сказал, что не доживет до утра, и он не дожил. Старик и раньше никогда не обманывал. Вик долго смотрел в открытые светло-голубые, под цвет утреннего неба, глаза, потом отвернулся и пошел к джипу. Он не стал хоронить старика — в его племени мертвых не хоронили.

Это была седьмая смерть, которую Вик видел в своей жизни. Это была не самая худшая из тех смертей, которые видел Вик, — старик просто умер во сне. Его не разорвали руканы, как Сима и Катю, он не утонул, как Борг, не умер от болезни, как Ник и Ната, и его не съела лучевая болезнь, как Джейн. Старик умер хорошо, но теперь Вик остался один.

Вик осмотрел джип. Машина была исправна, но бензина оставалось совсем мало, не более чем километров на двадцать. Вик подумал, что это плохо, что с таким количеством бензина ему не добраться на джипе до большого города на западе, а значит, ночевать придется вне укрытия, где-нибудь в поле или в лесу. Старик умер, и теперь некому дежурить по ночам, так что ночь будет очень опасной. Руканы нападали чаще всего ночью. Они нападали и днем, когда могли, но Вик и старик были очень осторожны и не давали врагу шанса приблизиться незаметно. Теперь ситуация изменилась — Вик остался один. Он сел за руль, положил калаш рядом с собой и двинулся вперед по старинной, но все еще неплохой дороге. Вик подумал, что сейчас все дороги — старинные.

Вик плохо знал историю, точнее, совсем ее не знал. Ему было двадцать четыре года, и почти всю жизнь он учился. Он разбирался в математике, физике, астрономии, в других естественных науках, а вот историю или, скажем, литературу не знал.

Их племя из восьми человек перебиралось с одного места на другое в поисках других людей. Это и была цель жизни племени — найти других людей. Они заходили в разрушенные города и искали там. Они искали работающие передатчики или приемники, чтобы попытаться услышать кого-нибудь, кроме них. Они искали просто свежие следы. Они знали, что племя погибнет, если не найдет других людей… племя не нашло людей и погибло. Вик остался один.

Вчера вечером, чувствуя смерть, старик еще раз повторил Вику основные правила.

Первое правило гласило: «никогда не поднимай оружие на человека». Вик понимал это правило и понимал, почему нельзя наносить вред человеку. Он не знал историю не потому, что не имел возможности ее изучить, а потому, что ему было противно. Вик умел читать на десятке языков, и он прочитал в одной книге, что раньше люди воевали друг с другом, для чего собирались в огромные армии с целью убить и покалечить как можно больше людей других армий. Вику стало противно, и он перестал изучать историю.

Вторым правилом было: «не замечай больших серых крыс». Вик часто видел огромных, размером с собаку, крыс. Эти крысы иногда наблюдали за людьми, но не вмешивались в их жизнь. Вик знал, что если нанести вред одной такой твари, то придут другие крысы и отомстят обидчику. «Не замечай больших серых крыс» означало «никогда не мешай большим серым крысам», и Вик понимал и одобрял это правило.

Третье правило предупреждало: «остерегайся руканов». Старик говорил, что раньше руканов не было вовсе. Старик еще говорил, что раньше, до того, как люди почти исчезли, и крысы были другими — не больше кошки. Впрочем, это уже не имело значения, были руканы раньше или нет, имело значение то, что они были сейчас. Рукан похож на человека, только тело его покрыто длинной рыжей шерстью. Руканы не умеют разговаривать, а только рычат, но вот из калаша стреляют, пусть не так хорошо, как люди, но стреляют. И самое главное — руканы испытывают необъяснимую ненависть к людям и не упускают шанса убить человека. Вик был согласен с этим правилом.

Четвертое правило было: «найди других людей». Старик говорил, что много лет назад что-то произошло, что-то, из-за чего людей почти совсем не осталось, зато появились руканы и большие серые крысы. Многие города, в которых раньше жили люди, — Вик видел только семь человек в своей жизни, не считая себя самого, и не мог представить, чтобы людей было больше — так вот, многие города погибли от атомных взрывов. Может быть, большие крысы и руканы были результатами мутаций, вызванных радиацией. Нет, войны не было, случилось что-то другое, не война, но что-то столь же плохое, и людей не стало. Старик говорил, что кто-то создал смертельный вирус и выпустил его на волю. Этот вирус и убил людей. Вик соглашался с этим правилом: людей надо было найти. А какой еще смысл может иметь жизнь человека, кроме как найти другого человека?