- Да, - сказала я. – Да, совершенно. Так и есть. Но ведь бумаг никаких нет и быть не может. И не было никогда.

- Oh really? ²

- Да, вот как. Зато их у Валентины полно.

- Oh really?

- Ну да. И еще какие!

- Что ж, - сказал Джим в который раз. – Что ж. Буду искренне рад, если ей они пригодятся. Она очень красивая женщина. Очень. Как вы думаете, Анна, она любит кошек?

- Обожает, - сказала я. – Одна сейчас сидит голодная у нее дома.

- Жаль. А вот Энн не выносит. Кошек, я имею в виду.

Джим поднял пустую рюмку, покрутил за ножку и снова поставил на скатерть – льняную, белую. Рубиновая капля в темном золоте сверкнула на смуглом пальце.

- Мне трудно об этом говорить, Анна, но я думаю, что с вами можно. Мне будет легче. Пить водку и говорить. А то слишком тяжело. Временами.

- Джим, - сказала я. – Что, и вы тоже?

Джентльмен налил до краев обе рюмки. Мы выпили не чокаясь, по-английски.

- Догадались? – горько произнес Джим. – Она ушла. Элис. Все бросила, все. Меня – ну что ж, я знал, что когда-нибудь это случится. Я слишком стар для нее. Разница в двадцать лет в этом возрасте, Анна… Но я не мог от нее отказаться. Решился пойти на риск. Думал: а вдруг? В конце концов, мужчина должен использовать свой шанс, не так ли, Анна? И потом, мне казалось, я все предусмотрел. Окружил ее таким комфортом…Да что там – не только комфортом. Всем, что она любила. Такой красотой…Лошади, собаки, птицы… Я надеялся, что уж с этим она не сможет расстаться. Если бы только она осталась, Анна, я бы стерпел. Другую ее любовь, - все что угодно. Ну, что ж…

- Анна! – крикнула Мэй из другого конца комнаты – Анна и Джим! Мы с Тариком придумали! Придумали одну вещь!

Я встала, кивнула Джиму и подошла к Мэй. Она сидела, обняв Тарика за шею, – точнее, положив на нее руку, – обхватить дрессировщика медведей в том месте, где его длинные темные кудри с серебряными нитями касались могучих плеч, у нее бы обеих рук не хватило. Тот, посмеиваясь, поедал салат.

- Без салата нету лета, - сказал он. – Давай, Анют, салат порубаем. А то ведь, сама знаешь: нет зимы без винегрета!

И в подтверждение своего любимого присловья отправил в рот гигантскую порцию помидоров с огурцами, посолив овощи и тщательно поперчив. Раздался смачный хруст.

- Ты ей переведи, переведи это, - скомандовал он. – Полезно все-таки!

Я покорно перевела.

- Мы придумали, Анна, - сказала Мэй, сияя, - мы придумали поехать в питомник. Мы там переночуем. На столе.

- Кто это – мы? – не удержалась я.

- Ну… Мэй потупилась. – Тарик и я… А может, и еще кто-нибудь… Но знаешь, Пат и Пам сказали, что они все же останутся в гостинице.

Отель «Белград», да? Я правильно говорю?

- Правильно, - подтвердила я и оглянулась на Пат и Пам. Они закивали, и тут я заметила, что в комнате нет ни Ричарда, ни Беаты. Мистер Пайн, в голубой рубашке, весь красный, смотрел прямо перед собой, прислонившись к пухлому плечику Пат. Его дипломатический синий пиджак в тонкую белую полоску висел на спинке стула. Валера, кажется, тоже позволил себе слегка расслабиться, хотя белый жигуль преданно ждал в темном дворе.

- Я тоже хочу в питомник, - проговорил Джим. – К борзым. Отвезите меня к борзым, пожалуйста. Анна, могу я попросить вас поехать со мной?

- Ну хорошо, - решилась я. – Тарик, а ты что молчишь?

- А этого куда? – Тариэл Варламыч кивнул в сторону мистера Пайнна.

- Пусть остается. Утром заберем. Перед охотой. Вместе с Пат и Пам – они ведь в «Белграде» ночуют, через дорогу. Все равно заезжать.

- Куда это вы все собрались? – всколыхнулся Вурлаков. – На ночь глядя? Думаете, я вас повезу? Хрен-то.

- А как нам без тебя добираться? – возмутился Тарик. – Нет уж. Давай как договаривались. Ты что, в натуре? Тебе ведь с утрянки на охоту не надо. С ранья гнать некуда. Забросишь нас на Ленгоры – и все, свободен. Базара нет! – Варламыч, со своим даром бессознательного подражания партнеру, будь то волк, удав или личный дрессировщик самой высокой в Москве персоны, легко уподобился последнему.

- А, лады, - подумав, кивнул Вурлаков. – Делов-то.

Я поняла, что Валерочка, впустую прокатившись в Шереметьево и потеряв вечер с Пам в тщетной надежде получить приглашение в Англию или хоть выцепить ускользнувшего Гриба, хочет возместить себе ущерб, завязавшись с Тариком. Тариэл Варламыч – человек известный, да и дрессировщик от Бога. Мало ли, а ну как собачка заартачится. А зверек-то, кажись, эх-ай-яй… Вот, случись нужда, к Тарику и обратиться не стыдно. То-то мне всегда казалось, что гуманный дрессировщик не слишком уверен в своем великом методе.

- Тарик, - спохватилась я, - как же ты нашего гуманного отпускаешь? А на охоту?

- А тут, Анют, вот какое дело. Пока вы с англичашками колготились, мне киношники отзвонили. Они завтра с нами проедут, в поле. Вот и довезут. Мы с собачками в ПАЗике, а вы с ними.

- Киношники? Ну, киношников нам не хватало, это точно. Только кино снимать осталось.

- Да там, знаешь, Сашка этот… Берет оператора с камерой. Такой сюжетик небольшой. Будто англичанка все на --- бросила – ну, Англию свою, - и приехала в Россию в деревне жить. Лошади, знаешь, собаки… Что вроде они с мужем – русским то есть – ферму взяли, поля свои, и живут. И борзыми зайцев по осени травят.

- Господи, - вздохнула я. – Тарик, какая чушь.

- Ну, чушь, конечно, зато тут пара сцен всего, а денег на питомник поддомкрачу. Собак-то кормить надо. Снимут, как я дрова рублю да ношу, а Мэй верхом подъезжает, спешивается и двор метет. Ну и травлю, если, конечно, сумеют.

- Мэй? Двор метет? Ох, Тарик, - мне вспомнился Стрэдхолл Мэнор, Дэбби с веником и девушки с моющим пылесосом. Картины английской жизни - и Мэй с метлой!

- Ну да. Мэй. А что, она метлу не держала, что ли? У нее ж ферма! А я дрова поколю чуток, полешек пару-тройку – и все, можно в поля.

- Слушай, Варламыч, мы ведь их на охоту приглашали, а не кино снимать. Неудобно как-то. – Этого я и боялась. Связываться с Тариком было всегда опасно: у него вечно находился какой-нибудь Сашка или Пашка, который в самый неподходящий момент выскакивал из машины с камерой. Далее следовали бесчисленные дубли. Стоило только начать!

- Да ладно тебе, Анют. Не бэ. Они все равно ничего не понимают. – Имелись в виду англичане.

- Отвезите меня к борзым, прошу вас, - повторял Джим. Там Лелик. That beautiful white little horty! ¹Отвезите меня к Лелику!

Мистер Пайн был уложен на туркменском ковре и оставлен в квартире до утра, Пам и Пат проведены через дорогу в отель «Белград». Исчезновения Ричарда старательно не замечали. Я смутно надеялась, что Валентина привезет его поутру к питомнику. А впрочем, зачем он там? Если уж все так складывается, из программы его поездки в Москву охоту можно исключить. И даже должно.

В ночной тьме на шум подъехавшего жигуленка к воротам ботсада высыпали борзые. Они подскуливали и взлаивали. Джим разглядел среди них Лелика и рванулся к решетке. Внезапно налетевший порыв ветра колыхнул скрипнувший на столбе фонарь, прошелестел по асфальту упавшими листьями и стих. Мы вошли в стационар сада – одноэтажное каменное здание с высокими окнами, маленькую уютную усадьбу ботаников. Тарик достал спирт, разлил в мензурки. Растворил окно в сад.

Мистер Джим Кларк, эсквайр, уснул на дубовом письменном столе, изготовленном к 1953 - открытию высотного здания на Ленинских горах, когда университетская наука обставлялась со жреческой торжественностью таинств. Меня поместили вместе со щенками, в вагончик. Засыпая среди сонных детенышей хортых, я слышала молодецкий посвист Тарика, об руку с Мэй бродившего по саду. Яблоки падали в траву, вокруг носились борзые.

На рассвете я проснулась от холода. Выскользнула из вагончика, стараясь не разбудить щенят, и плотно закрыла за собой дверь. Солнце вставало далеко за Москва-рекой, сдвигая темный полог ночи на запад. Внизу Лужники и Новодевичий, Смоленская и отель «Белград» уже нежились в золоте и лазури. Пора было ехать за Пат, Пам и неприятным Диком Паем. Я поежилась. Сад был пуст – тихо стояли яблони, в ветвях сновали синицы. Борзые спали в вольерах.