Я вошел в здание, где царила смерть. Холл из мрамора был выполнен в серых тонах, пол напоминал шахматную доску. Прямо располагался грузовой лифт, ведущий на третий подземный этаж, где находятся два зала для мертвецов, и на второй, где расположились три зала для прощания родственников с усопшими. По местному они назывались «пункты выдачи тел». Черная табличка гласила: «Выдача трупов производится с 12.00 до 17.00».
Хамское табло. Могли бы придумать что-то поприличней. Задние двери всех трех залов выходили в один общий зал. Там стояли столы с трупами, уже прошедшими вскрытие. К стенам были прислонены гробы, купленные тут же. Некоторые покойники уже лежали в гробах, если гример успел их обработать, и были накрыты крышкой. На крышку клали бирку с ноги умершего, чтобы не перепутать, какой труп в какой зал везти. И все же путали, так как рабочие все время были пьяными.
Но меня интересовал третий подвальный этаж. Вечером я приезжал сюда, обливаясь слезами. Патологоанатом мне долго сочувствовал и даже проводил в зал, где лежала Лена. Ее положили в правое крыло. Там в зале было холоднее. Уже удача. Стол сторожа находился за углом рядом с левым крылом. Практически я мог попасть сюда не замеченным. Я привез с собой любимую кружевную ночную сорочку Лены синего цвета.
– Наденьте, – сказал я почти приказным тоном. – Я не хочу, чтобы моя жена лежала голой на каменном столе.
– Конечно, Андрей Ефимыч. Сейчас организуем. Вскрытие намечено на завтра. А после полудня можете забрать тело.
Я поблагодарил «потрошителя», поднялся в холл и зашел в бюро ритуальных услуг. Выбрал подходящий гроб и попросил доставить его в общий зал, указав номер бирки, висящей на ноге жены. Велел сделать это немедленно. В таких вопросах деньги решают все. Дай тому, дай другому – и для тебя сделают что угодно. Даже если я приеду сюда ночью и заплачу сторожу, он пустит меня к покойной. Молодой вдовец! Горе-то какое!
Лифт стоял на месте. Я воспользовался маленьким фонариком, зажатым в зубах, чтобы найти кнопку. Но вызывать лифт не пришлось. В здании царила мертвая тишина. Мотор подъемника мог услышать сторож. Это еще одно мое упущение.
Кабина медленно спустилась в подвал и встала как вкопанная. Я открыл двери, но не входил. Тишина. В коридоре горел свет. Возможно, надо было подумать о маске, как-то скрыть свое лицо. И еще. В крайнем случае сторожа придется убрать. Но у меня не было никакого оружия. Придется рассчитывать на авось. Странно, я из тех людей, которые никогда не допускают промахов даже в мелочах. Но только не сегодня.
Будь что будет. Я вышел в коридор и прикрыл двери лифта, но не стал их захлопывать. Теперь нужен темп. Я прошел в мертвецкую, зажег свет и безошибочно нашел нужный стол. Лена лежала спокойно, ничем не отличаясь от трупа. Но я знал, что она меня слышит.
– Извини, дорогая, но Герман до тебя не дошел. Я не принес тебе спасительный эликсир. Никто тебя уже не спасет.
На нее надели сорочку, которую я принес днем. Она не изменилась, лишь слегка побледнела. И все же оставалась чертовски красивой.
Я поднял ее на руки, сбросив простыню на пол – очередная моя ошибка, и понес ее в лифт. Ногой приоткрыл двери, положил ее на пол, закрыл лифт, но чертова кнопка не сработала. Я начал нервничать. Лифт не хотел трогаться с места. И лестницы наверх нет. А если и есть, то я о ней ничего не знал.
Вдруг ручка лифта повернулась. Я вздрогнул и отпрянул в сторону. Кабина была намного шире, чем двери, и я спрятался в углу. Двери распахнулись, и появился сторож. Он выше меня на полголовы. Меня он не видел. Все его внимание было приковано к трупу на полу. Старик обомлел, если не лишился рассудка. Еще не хватало, чтобы он заорал. А ведь мог. Рот открылся, но в зобу дыхание сперло, как сказано у баснописца. Тут сработала реакция. Я даже не понимал, что делаю, и не знаю, откуда у меня взялось столько сил. Я с разворота со всей силы врезал старику кулаком в подбородок. Он вылетел из лифта пробкой. Коридор был узким, и его голова с силой ударилась о стену. Он отлетел от нее как мячик и уткнулся носом в пол.
Я захлопнул двери и нажал кнопку. Лифт на этот раз тронулся и остановился на втором подвальном этаже. У меня тряслись руки. Я поднял тело Лены и вышел из лифта. Пройдя сквозь зал прощания, я попал в общий зал. И тут мне пришлось включить свет, так как окон, естественно, не было. Только сейчас я вспомнил, что забыл выключить свет в мертвецкой. Очередная ошибка. Уже забыл, какая по счету. Я нашел тот гроб, который купил для своей жены, уложил в него Лену, накрыл саваном.
– Спи спокойно, дитя мое. К Богу ты не попадешь. Тебя ждет ад. Из этого ящика ты уже не встанешь.
Я сорвал с ее ноги номерок, накрыл гроб крышкой и положил номерок сверху. Теперь я мог спокойно уйти.
На этот раз лифт сработал. Я поднялся в холл и спокойно вышел на улицу. Дождь и свежий воздух принесли мне облегчение. Я даже помок минут десять, приняв отрезвляющий душ.
Завтра в двенадцать часов я приеду и официально заберу гроб со своей женой, а потом в крематорий. От нее останется только пепел. За неразбериху в морге я не в ответе. Патологоанатом мне сказал, что завтра я могу забрать тело. Я приехал и забрал. Почему отвез в крематорий, тоже понятно. Не успел заказать место на кладбище. Это ведь тоже не так просто делается.
Я сел в машину, и мне безумно захотелось увидеть Таню. О трупе в багажнике я даже не думал. Это стало моей роковой ошибкой. Я поехал к Тане.
Не помню сейчас, когда вернулся домой. Но самое кошмарное, что возле дома стояла полицейская машина. Я отвез труп к причалу. Особняк стоял совсем близко, окна открыты и во всех горел свет. Моторным катером не воспользуешься. Я тут же привлеку к причалу внимание. Ночью в такую погоду речных прогулок не совершают. Весельные лодки дырявые. Я их перевернул, потом сходил в сарай, достал черный с молнией мешок для трупов, которым обзавелся заранее, чугунный якорь, цепь и замок. Труп запаковал в мешок и спрятал под перевернутой лодкой. Туда же сложил цепь и якорь.
В трех километрах от усадьбы есть причал для местных рыбаков. Там я наверняка найду весельную лодку. Я поехал туда. Полицейская машина все еще стояла у ворот. Они ждут меня. Черт дернул вызвать горничную. Я хотел ее сам допросить, но не дождался. Теперь ее допрашивают полицейские. И я уже не могу ничего исправить. До причала я добрался быстро и лодку нашел подходящую, но тут раздался этот проклятый звонок. Мало того, меня вызывали в морг, а не домой. Я должен ехать. Труп Германа может подождать и до завтра.
Я сел в машину и спокойно, без нервотрепки продумал свое поведение. Сторож меня не видел. Но он мог заметить исчезновение трупа. Определили имя. Это и есть повод моего срочного вызова. Но я-то тут при чем?
У полиции нет шансов разгадать мою многоходовую комбинацию. Поехал я в морг совершенно спокойным человеком. Но кончилась эта история для меня очень печально.
На этом все. Добавить мне нечего. Труп Германа в воду сбросила Таня по моей просьбе. Я с ней перезванивался. Она же была на квартире у Германа и уничтожила все снимки, сделанные им по заданию моей жены. И тоже по моей просьбе. Нас вместе никто не видел. Я не хочу впутывать девушку в свою кошмарную историю.
Дата. Подпись.
Спустя час после записи
В лабораторию, где сидел Коптилин, следователь пришел один. Андрей то и дело перечитывал свое чистосердечное признание, делая в нем правки.
– Вы что-нибудь написали? – спросил Ильин.
Андрей подал ему несколько листков, над которыми долго мучился. На улице было уже светло.
– Я это написал в надежде, что вы мне поможете, Павел Михалыч. Смерть Германа можно расценивать по-разному. Борьба, самозащита.
– Да, я уже думал об этом. Тремя годами отделаетесь, а тут еще ваши характеристики и хороший адвокат. Я даже не думаю о Садовском. Меня другое беспокоит. Убийство вашей жены.
– Так еще же не поздно. У нас есть время до двенадцати часов дня как минимум. Укол сыворотки поднимет ее на ноги. Она же жива.