– Расследование тем и осложняется, что я не ставлю перед собой вопросов: «Где?», «Когда?», «При каких обстоятельствах?». Главное – «Почему?». Вот на этом вопросе мы зависли. Скажите, а вы бывали в этом морге раньше?

– Бывал и не раз, – спокойно ответил Андрей. – Я знаю местного патологоанатома. Ему часто требовались разного рода препараты, которые не купишь в аптеках. Я ему их привозил. И не только ему, но и в первый морг. Только так и никак иначе. Приятелями нас не назовешь.

Тут подошел майор Кравченко.

– Горничную доставили.

– Давайте ее сюда, Тарас Григорьевич.

Девушка была напугана. Очевидно, она считала, будто одного допроса с нее достаточно.

– Послушайте, Зина, вы должны говорить только правду. Ваши слова запишут в протокол. Ложные показания чреваты уголовной статьей.

Андрей сидел, а деликатный следователь встал, когда к нему подвели женщину. Возле стола стоял третий стул, и он предложил ей сесть. У Зины тряслись руки.

– Итак, вы сказали, что ушли в три часа. Но это не так. Как все выглядело на самом деле?

– Я ушла в начале первого. Елена Сергеевна попросила меня принести бокал красного вина. Это случилось минут через десять после ухода хозяина. Я принесла и поставила его на тумбочку возле кровати, а она вышла в гардеробную: в смежную комнату, где висят ее вещи. Тут я заметила на ковре пятно. Я наклонилась. Один бокал, недопитый до конца, стоял на ковре, а второй, точно такой же, упал, и все вино вылилось. Я их подняла и пошла мыть. А когда вернулась в комнату, Елена была одета в подвенечное платье и прикалывала фату к волосам. Я еще застежки ей на спине закрепила. «Вот что, детка, – сказала она. – Возьми общую тетрадку на столе и отнеси ее в лабораторию мужа. Просто брось на столе. И забери все деньги из шкатулки. Это твои премиальные. На них можно год прожить без забот. И всё. Уходи. Завтра ты выходная. И не задавай мне глупых вопросов. Выполняй». Я все сделала, как она сказала. Когда я выходила из комнаты, Елена Сергеевна взяла телефонную трубку. На часах был полдень. Больше я ее не видела. А в шесть вечера мне позвонил Андрей Ефимович и велел вернуться в дом. Лена умерла. Я вернулась, но хозяина не застала. Кроме меня, в доме никого не было до вашего приезда.

– Вы рассказали правду? – спросил следователь.

Девушка перекрестилась.

– Хорошо, пройдите к тому столу, лейтенант запишет ваши показания.

Андрей оставался равнодушным, усталость читалась на его лице, но он держался.

В его кармане зазвонил телефон. Вот это было не кстати.

– Вы возьмете трубку? – спросил Ильин.

– Я уже устал от бесконечных соболезнований.

– В три часа ночи?

Брыкаться не имело смысла. Он достал телефон. На дисплее высветилось имя: Лена. Эсэмэс-сообщение. Он его открыл:

«Тебе все еще верят, убийца?!»

Андрей показал запись Ильину.

– Это уже второй звонок. Первый я стер.

– Но телефон жены в вашем кармане.

Андрей даже вздрогнул. Все верно. Как мог определиться номер Лены? Андрей достал ее телефон. Он был мертвым. Ильин снял заднюю крышку.

– Тут нет сим-карты. Кто же ее вынул? – удивился Ильин.

– Но вы же мне сказали, что переписали все данные с телефона. Он лежал здесь, в целлофановом пакете.

– У вашей жены стоит дополнительная память на флеш-карте. Данные хранятся на ней. Сим-карту мы не проверяли.

– Я думаю, вы сумеете разобраться в этой ерунде. Кто-то хочет вывести меня из себя. Это же делается умышленно. Может, тем же Германом Садовским.

– А если послания шлет вам ваша жена? Почему мы обязаны считать ее мертвой? И обратите внимание, вы все время говорите о ней в настоящем времени, будто она и впрямь жива.

– Я уже плохо соображаю. Может, вы отпустите меня домой?

– Нет, – уверенно заявил Ильин. – Пока мы не найдем вашу жену, домой я вас не отпущу. И не исключено, что вам грозит опасность.

Андрей ничего не мог сделать. Его будто связали по рукам и ногам. Он мог рассчитывать только на Таню. Эта девушка его по-настоящему любит. Она знает, на что он пошел ради их счастья. Ей и придется довести дело до конца. К утру все должно быть закончено.

Она упала и потеряла сознание. Я успел затормозить. Удар оказался не слишком сильным. От злости я треснул кулаком по рулевому колесу. И опять шел дождь, и опять стоял мрак за окном.

Я вышел из машины и подошел к жертве. Передо мной лежала хорошенькая блондиночка и очень молоденькая. Ощупав ее, я понял, что она жива. Осторожно подняв девушку на руки, я уложил ее на заднее сиденье и тут же помчался в ближайшую больницу. Практически мне не задавали вопросов. Я просто сказал, что увидел эту девушку, лежащую на дороге. Видимо, мой вид внушал доверие. Ее увезли, а я остался ждать врача.

Он появился через час.

– Ничего страшного. Небольшое сотрясение мозга и сломана нога. Можно сказать, ей повезло.

Кому из нас повезло, сказать трудно. В полицию звонить не стали, хотя и обязаны. В эту ночь произошло много аварий и других событий, и врачи суетились. Когда девушку перевели в палату, я ушел домой. Моя подопечная приснилась мне в ту же ночь. Абстрактный сон, я даже его не помню, но знаю, что он был красивым и цветным. Мне редко снятся сны, а еще реже хорошие. На следующий день я тоже думал о ней и, наконец, среди дня сорвался с работы, и поехал в больницу.

В палате лежали шесть человек. О комфорте и говорить не приходилось. Ее я тут же узнал. Не назову ее красавицей, но меня притягивало к ней словно магнитом.

Я представился, попросил прощения и еще наговорил кучу разных слов. В руках у меня был огромный букет цветов. Я положил его на тумбочку возле кровати.

– Меня зовут Таня. Меня еще никто не сбивал. Очень удивительно, что вы не удрали, а привезли меня в больницу. Смело с вашей стороны. А еще мне никто раньше не дарил цветов. Спасибо. Они очень красивые.

Голос у нее был нежным, почти ласковым. Черт меня знает, но я совсем не видел жизни и плохо ее понимал. Мне и в голову не могло прийти, будто я вновь могу влюбиться. Причем Таня не походила ни на кинозвезду, которыми я часто любовался в старых журналах, ни на супермодель, в которых, кроме костей, я ничего не видел. Она была обычной девушкой. Вероятно, эту встречу и можно назвать судьбой, а не ту, подстроенную, где меня использовали в качестве оружия. Я ни о чем не жалею. Что сделано, то сделано. Для меня прошлое казалось сказкой. Ко мне в дом попала великая Лана Тернер с томным взглядом и огромным талантом вить из мужиков веревки. Бывшая шлюха по вызову имела огромный опыт, но все, что она делала, касалась только ее интересов. Я никогда с ней не чувствовал себя мужем. Так, обслуживающий персонал, занимающий свою нишу в ее многообразной жизни. Возможно, Лена меня любила, но я всегда оставался ее собственностью, как любимый плюшевый мишка, которого можно отбросить в сторону, если он надоел.

Я ходил в больницу каждый день и все больше привязывался к Тане. После ее выписки мы начали встречаться. Это можно было назвать платонической любовью. Может, я и хотел большего, но не снимать же номер в отеле. Но однажды это случилось. Я уже горел желанием и меня понесло. Сделал непростительную глупость. Привел Таню на квартиру к Оксане. У меня еще оставался ключ. Дело происходило днем. Тогда Таня еще не знала о том, что я женат и кому принадлежит квартира. О последствиях я не думал. Витал в облаках, мечтал и ловил моменты счастья.

С этого поганого дня все и началось. Оксана появилась в доме, когда мы лежали в ее постели. Она не вышла из комнаты, а рассмеялась:

– Хороший сюрприз. Ты ничего лучшего не придумал, Андрюша? Нельзя таскать девчонок в постель бывшей любовницы. А ты успокойся, деточка. Вижу, что ты не шлюха, да и Андрей со шлюхами не спит. Значит, это любовь? Ах, как трогательно. Одна мелочь может помешать вашему кайфу. Андрюша женат. Его жена купила его у меня. Влюбилась. Но и это мелочи. Какой женатый мужик не гуляет от своей жены? Я таких не видела. Вот только Андрюша женат на монстре в обличье первой красавицы города. Да еще очень богатой и могучей. Ему она ничего не сделает. А тебя отравит. Ты заснешь и больше никогда не проснешься. Обширный инфаркт. Тебя тихо похоронят и забудут о тебе. Так она всех убирает со своего пути. Ну а если жить хочешь, то натягивай трусики и беги сломя голову подальше от этого парня. Не видать тебе с ним счастья, как своих ушей.