Техасский поло-клуб усиленно рекламировал игроков с рейтингом в десять голов, которые принимали участие в игре, проводившейся на ежегодной распродаже пони для поло, и Рауль был одним из них. Именно поэтому она и оказалась здесь. Может быть, это было нечестно — захотеть вновь увидеть его после того, как они разошлись более года назад. Но Лес в последнее время постоянно задавала себе один и тот же вопрос: осталось ли между ними хоть что-нибудь? И ей необходимо было выяснить это. А четыре пони, которых она выставляет на завтрашнем аукционе, давали ей прекрасную возможность приехать в Хьюстон.

Она наблюдала, как Рауль вывел коня в позицию для удара. Он поднял голову, и Лес увидела, как он на миг оторвал взгляд от мяча и посмотрел прямо на нее. Его словно ударило током, но потрясение промелькнуло по его лицу так кратко, что Лес решила: это ей только почудилось. Затем он ударил по мячу и промазал. А ведь ударить было очень просто.

— Буканан не попал по мячу. Такое вам удастся увидеть не слишком часто, леди и джентльмены, — пророкотал по громкоговорителю голос комментатора. — Но, думаю, это доказывает, что и игроки с рейтингом в десять голов тоже могут порой делать ошибки.

Лес поняла, что Рауль видел ее. Она на мгновение отвлекла его и… Вспыхнула слабая надежда — может быть, он захочет увидеться с ней.

Рауль натянул поводья и оглянулся на Лес. Рядом никого не было, значит, он смотрел именно на нее.

Игра на поле продолжалась. До конца оставалось меньше трех минут. Поколебавшись долю секунды, Рауль развернул лошадь и поскакал за мячом. Лес не стала дожидаться конца игры. Она двинулась к небольшому павильону, где игроки отдыхали между чуккерами.

Когда прозвучал финальный колокол, Лес стояла в тени под навесом и теребила пальцами поясок своего узкого платья-сафари. Она сама не понимала, насколько волнуется, пока не увидела Рауля, едущего с поля в сторону павильона. Спешившись на линии, где игроки меняли лошадей, он передал коня конюху, снял шлем и наколенники, взял полотенце и стал стирать пот с лица и шеи.

Все еще держа полотенце в руке, он пошел к Лес.

Сердце у нее бешено забилось. Рауль изменился очень мало. Может быть, немного больше загорел и возле глаз появилось еще несколько морщинок, но волосы его были так же темны, а глаза столь же голубыми, как ей помнилось. Ей было несколько неловко стоять и поджидать его здесь — она помнила, как она просила его уйти.

— Здравствуй, Рауль.

— Ты отлично выглядишь, Лес.

— Спасибо… — Она искала слова, пытаясь придумать, что сказать.

Другие игроки, разъезжаясь с поля, окликали Рауля. Некоторые поздравляли его с хорошей игрой, другие — подшучивали над тем, как он промазал по легкому мячу. Он отвечал большинству из них коротким кивком, затем взял Лес за руку.

— Давай пройдемся.

— Да.

Он уводил ее прочь от толпы конюхов, всадников, лошадей и зевак, и пожатие его пальцев было волнующим и восхитительным. Они направлялись к деревьям, в тени которых уже шли приготовления к традиционному барбекю и танцам, которые должны были начаться вечером под знаменитым клубным дубом. Войдя под прохладу деревьев, они непроизвольно замедлили шаги. Оба молчали.

Рауль первым нарушил тишину.

— Когда ты уехала из Палм-Бич? Я услышал об этом нынешней зимой.

— Чуть больше года назад. Теперь я живу в Виргинии, на Хоупуортской ферме. Начала тренировать пони для поло. Именно поэтому и приехала сюда. — Такой, во всяком случае, была одна из причин. — Я выставляю четырех лошадей на завтрашнем аукционе. У меня есть два заинтересованных покупателя, которые хотят испытать пони. Мы договорились через час встретиться с ними у конюшен.

— Ты всегда хорошо управлялась с молодыми лошадьми.

— Жаль только, что я никогда не могла хорошо управляться со всем остальным, — печально проговорила Лес, затем посмотрела вверх на распростертые над ними ветви огромного дуба. — Мне почти хочется, чтобы аукцион проходил, как и прежде, под этим древним дубом, а не в новом торговом павильоне. Я всегда считала это дерево единственным в своем роде.

— Эктор сказал, чтобы я передал тебе: дом покрылся плющом. Он надеется, что ты когда-нибудь приедешь и увидишь, каким красивым стало древнее чудовище.

— Как он? — улыбнулась Лес и спросила себя: насколько Рауль поддерживает это приглашение?

— Отлично.

— Когда я узнала, что ты должен приехать в Хьюстон, я надеялась, что у меня будет возможность с тобой повидаться. Хотела поздравить тебя с получением рейтинга в десять голов.

Она протянула ему руку, чтобы пожать, но Рауль взял ее ладонь и посмотрел на нее.

— Это несправедливый обмен. Потерять тебя и приобрести высший рейтинг.

В груди у Лес все сжалось.

— Я не была уверена, что ты захочешь вновь увидеть меня, Рауль.

— Ты сама попросила меня уйти.

— Мне надо было побыть одной, чтобы подумать. Я разошлась с бывшим мужем и почти сразу же встретилась с тобой. У меня не было времени, чтобы решить загадку: кто я и что или чего я хочу… — Она всматривалась в его гордое лицо, до боли знакомое. — Понимаешь, я воспитывалась в уверенности, что стою хоть чего-нибудь, только если у меня есть мужчина. Теперь я провела год, рассчитывая только на саму себя, и обнаружила, что мне это нравится. Сейчас я знаю: я — личность и сама по себе. Я чего-то стою.

— Я мог бы сказать тебе это и прежде.

— Но мне надо было выяснить это самой, — сказала она.

Ей в конце концов пришлось признать, что она не должна была брать на себя вину за смерть Роба. Даже если бы она и знала о пристрастии сына к наркотикам, скорее всего она все равно не сумела бы предотвратить его гибели.

— Что ты будешь теперь делать? — Рауль продолжал держать ее за руку.

— Это зависит не только от меня. Не всегда бывает возможно вернуть то, от чего сама когда-то по недомыслию отказалась.

Она бессознательно затаила дыхание.

— Если любишь, нет ничего невозможного, — сказал Рауль. — Я не видел тебя почти полтора года, но мое чувство так же сильно, как и прежде. Я люблю тебя, Лес.

Она медленно улыбнулась, и слезы затуманили ей глаза.

— Мы никогда еще не говорили этого друг другу… — она слабо покачала головой, почти не веря, что все могло так обернуться. — Рауль, тебе нужна женщина, которая может дать тебе дом и семью. Ты моложе меня. У тебя еще есть время завести детей. Мне сорок четыре. Я не смогу родить тебе сыновей и дочерей.

— Мне не нужны дети. Мне нужна ты.

Лес не стала ждать, что он еще скажет, и со счастливым вздохом упала в объятия Рауля. Никогда, никогда больше она не потеряет его.