– Давайте быстрее, – бросает она через плечо. – Тесса, шевели ногами!
Платье слишком короткое. Стоит мне вздрогнуть или нагнуться, как оно задирается. Машина гудит. Несколько парней пристально таращатся на мою грудь и задницу.
– Почему ты ее слушаешься? – спрашивает Кэл.
– Просто слушаюсь, и все.
Зои сияет. Она ждет, пока мы ее нагоним, и берет меня под руку.
– Я тебя прощаю, – заявляет она.
– За что?
Она с заговорщицким видом наклоняется ко мне:
– За то, что ты прожужжала мне все уши про свой облом с сексом.
– Не было такого!
– Было, было. Ладно, я не сержусь.
– Больше двух – говорят вслух! – вмешивается Кэл.
Зои подталкивает его вперед и притягивает меня ближе.
– Итак, – начинает она, – как далеко ты готова зайти? Если я тебе скажу, ты сделаешь татуировку?
– Да.
– Попробуешь наркотики?
– С удовольствием.
– Признаешься вон тому дядьке в любви?
Она указывает на лысого прохожего старше моего папы. Мужчина вышел из газетного киоска, сорвал целлофан с пачки сигарет и бросил его на землю.
– Да.
– Вперед.
Мужчина выбивает из пачки сигарету, прикуривает и выдыхает дым. Я подхожу к нему; он с улыбкой поворачивается – наверное, думает, что это кто-то знакомый.
– Я вас люблю, – произношу я.
Он хмурится, потом замечает хихикающую Зои.
– Проваливай, – рычит он. – Идиотка.
Умора. Мы с Зои вцепляемся друг в друга и хохочем до слез. Кэл строит раздраженную гримасу.
– Пошли уже, – говорит он.
На рынке кипит жизнь. Люди толкаются, как будто случилось что-то из ряда вон выходящее; все куда-то спешат. Мимо меня протискиваются толстые старухи с корзинами для покупок; родители с колясками перегораживают проход. Смеркается; я стою посреди толчеи, словно во сне, и мне кажется, что я не двигаюсь, ноги мои как из свинца и прилипают к земле. Мимо с отсутствующим видом шагают парни в свитерах с поднятыми капюшонами. Бродят девчонки, вместе с которыми я когда-то училась. Сейчас они меня не узнают – я сто лет не была в школе. В воздухе висит запах хот-догов, бургеров и лука. Чего тут только нет: подвешенные за ноги вареные куры, лотки с рыбой и требухой, куски свиных туш с торчащими ребрами. Ткани, шерсть, кружева и занавески. В ларьке с игрушками тявкают и кувыркаются собачки, заводные солдатики бьют в тарелки. Продавец улыбается мне и показывает на огромную пластмассовую куклу, молча сидящую в целлофановой упаковке:
– Всего десятка.
Я отворачиваюсь, сделав вид, что не слышу.
Зои сверлит меня взглядом:
– Ты же вроде должна на все соглашаться. В следующий раз купишь, что бы тебе ни предлагали. Договорились?
– Да.
– Вот и хорошо. Я сейчас вернусь.
И она скрывается в толпе.
Мне жаль, что Зои ушла. Она мне нужна. Если она не вернется, мне нечего будет вспомнить об этом дне, кроме прогулки по детской площадке и восхищенного свиста вслед по дороге на рынок.
– Как ты себя чувствуешь? – интересуется Кэл.
– Нормально.
– По тебе не скажешь.
– Я в порядке.
– Мне скучно.
А вот это уже опасно, потому что, если Кэл захочет вернуться домой, мне придется согласиться.
– Зои сейчас вернется. Мы прокатимся по городу на автобусе. Сходим в магазин для фокусников.
Кэл пожимает плечами и засовывает руки в карманы.
– Она не захочет.
– Посмотри пока игрушки.
– Там одна фигня.
Неужели? В детстве папа приводил меня сюда, и я рассматривала игрушки. Они казались мне волшебными.
Зои возвращается не в духе.
– Скотт – лживый ублюдок, – выпаливает она.
– Кто-кто?
– Скотт. Он говорил, что сегодня работает, но его нет на месте.
– Торчок? И когда он это тебе сказал?
Зои смотрит на меня как на полную идиотку и отходит. Она направляется к продавцу фруктового ларька и наклоняется над коробками с бананами, чтобы с ним поболтать. Он пялится на ее грудь.
Ко мне подходит какая-то женщина. В руках у нее несколько пакетов. Она смотрит на меня в упор, и я не отвожу взгляда.
– Десять свиных отбивных, три пачки копченого бекона и вареная курица, – шепчет она. – Будете брать?
– Да.
Она передает мне пакет и, пока я достаю деньги, запускает палец в свой шелушащийся нос. Я протягиваю ей пять фунтов; порывшись в кармане, она дает мне два фунта сдачи.
– Почти даром, – говорит она.
Когда она отходит, Кэл встревоженно смотрит на меня.
– Зачем ты это купила?
– Заткнись, – обрываю я, потому что нигде в правилах не сказано, что я должна радоваться всему, на что соглашаюсь. У меня осталось всего двенадцать фунтов, и я прикидываю, можно ли изменить правила и соглашаться только на то, что бесплатно. Из пакета мне на ноги капает кровь. Я раздумываю, нужно ли оставлять себе все, что купила.
Возвращается Зои, замечает пакет и забирает его у меня.
– Что там такое? – Она заглядывает внутрь. – Похоже на куски дохлой псины! – Она выбрасывает пакет в урну и с улыбкой поворачивается ко мне. – Я нашла Скотта. Он оказался на месте. И Джейк с ним. Пошли.
Мы пробираемся сквозь толпу, и Зои, не глядя на меня, признается, что после того вечера, как мы приехали к ним домой, она несколько раз встречалась со Скоттом.
– Так почему же ты раньше молчала?
– Ты целый месяц не объявлялась! К тому же я думала, что ты рассердишься.
Так непривычно увидеть ребят при свете дня в ларьке с фонариками, тостерами, часами и чайниками. Оба кажутся старше, чем я запомнила.
Зои заходит за прилавок поболтать со Скоттом. Джейк кивает мне.
– Как дела? – спрашивает он.
– Нормально.
– Пришла за покупками?
Сейчас он выглядит иначе – потный, немного смущенный. Сзади подходит какая-то женщина, и нам с Кэлом приходится посторониться, чтобы пропустить ее к прилавку. Женщина покупает четыре батарейки. Они стоят фунт. Джейк кладет их в пакетик и берет деньги. Женщина уходит.
– Тебе нужны батарейки? – спрашивает Джейк, не глядя на меня. – Бесплатно.
Он так это говорит, будто делает мне огромное одолжение, будто ему меня жаль и хочется показать, что он хороший парень: тут я понимаю, что он все знает. Зои проболталась. В его взгляде я читаю жалость и осознание вины. Он переспал с умирающей девицей и теперь боится. Вдруг я заразна? Моя болезнь тронула его за плечо. А что, если она затаилась и ждет, чтобы его сразить?
– Так что, нужны? – Он берет с прилавка упаковку батареек и показывает мне.
– Да, – выдавливаю я, стараясь скрыть досаду, беру его дурацкие батарейки и прячу в сумку.
Кэл пихает меня локтем в бок:
– Ну, пошли, что ли?
– Да.
Зои обнимает Скотта за талию.
– Нет! – протестует она. – Мы едем к ним. Через полчаса у них перерыв на обед.
– Мы с Кэлом идем гулять по городу.
Зои с улыбкой подходит ко мне. Она выглядит очень сексуально – наверное, Скотт ее тискал.
– Ты же вроде собиралась со всем соглашаться?
– Кэл первый попросил.
Она хмурится:
– У парней есть кетамин. Я обо всем договорилась. Хочешь, возьми с собой Кэла. Мы придумаем, чем его занять, – может, у них найдется игровая приставка.
– Ты рассказала Джейку.
– Что рассказала?
– Про меня.
– Нет.
Она краснеет, бросает окурок на землю и затаптывает, лишь бы не смотреть на меня.
Могу представить, как это случилось. Она приехала к парням, они забили на троих косяк, Зои дунула первой, глубоко затянулась, а они на нее смотрели. Потом подсела к Скотту и спросила:
– Помните Тессу?
И все им рассказала. Может, даже расплакалась. И Скотт наверняка ее обнял. А Джейк схватил косяк и затянулся глубоко-глубоко, чтобы ни о чем не думать.
Я беру Кэла за руку и увожу. Прочь от Зои, прочь с рынка. Я тащу его за собой по ступенькам за ларьками, по дорожке вдоль канала.
– Куда мы идем? – хнычет он.
– Заткнись.
– Я боюсь.
Я смериваю его взглядом. Мне плевать.