Василій Иларіонычь звалъ его къ себ

ѣ

года два тому назадъ, шутя, про

ѣ

здить вм

ѣ

ст

ѣ

отъ

ѣ

зжее поле.

— Онъ мн

ѣ

истинно жалокъ! И мы по

ѣ

демъ къ нему, ежели ты согласна, Зина? — сказалъ онъ жен

ѣ

.

<Я очень рада, — сказала Зина. — И они по

ѣ

хали. Князь Василій Иларіонычь былъ старый — или скор

ѣ

е стар

ѣ

ющійся холостякъ. —>

Тотъ, кто въ 40 л

ѣ

тъ не понимаетъ всей глубины значенія этаго стиха, тотъ и не испытаетъ этаго тяжелаго жизни холода и той борьбы за жизнь, когда мы начинаемъ ощущать этотъ жизни холодъ, который т

ѣ

мъ сильн

ѣ

е чувствуется, ч

ѣ

мъ больше хорошаго, любимаго вс

ѣ

ми было въ молодомъ челов

ѣ

к

ѣ

. —

Князь Василій Иларіонычь боролся съ этимъ холодомъ жизни и былъ слаб

ѣ

е его.

— Къ чему мн

ѣ

почести? Къ тому, чтобы не им

ѣ

ть ни минуты покоя, ни минуты своей? Вліяніе [на] искорененіе злоупотребленій! (тогда еще было то время, когда вс

ѣ

воображали, что единственное призваніе челов

ѣ

ка состоитъ въ искорененіи злоупотребленій). Я накажу 10 мошенниковъ, а въ это время 20 новыхъ обманутъ меня? Къ чему? — Любовь женщины, женитьба. Къ чему? Чтобъ страдала жена, бол

ѣ

ли д

ѣ

ти и я самъ за нихъ? Къ чему? Богатство? Боже мой, ежели бы кто научилъ меня, какъ жить безъ богатства, какъ бы я былъ счастливъ. Богатство къ тому, чтобъ вид

ѣ

ть, какъ вокругъ тебя вьются подлецы, воры — одни подлецы — съ т

ѣ

мъ, чтобъ одному украсть 10 к., а другому 10 т. р. Къ чему все? Гадость, грязь, обманъ... Лучше не трогаться и оставить ихъ, только бы они меня оставили въ поко

ѣ

съ моимъ стаканомъ чая, рюмкой вина, съ окномъ моимъ на садъ, каминомъ зимою, съ книжкой глупаго романа (и тамъ люди, да не живые). Есть, правда, два челов

ѣ

ка не глупые и не подлые, да и то не надолго. И т

ѣ

хъ дай Богъ вид

ѣ

ть поменьше. <Ну a ос

ѣ

нью и до порошъ охота. Былъ бы зв

ѣ

рь, тутъ люди мало м

ѣ

шаютъ. И люди даже д

ѣ

лаются милы.> Было время, когда все это было хорошо. Тогда у меня были и зубы и волосы вс

ѣ

, и глупъ я былъ, а теперь къ чему? Желудокъ плохо варитъ — а тутъ смерть — вонь и ничего. Къ чему?

Такъ думалъ большей [частью] Василій Иларіонычь до завтрака и передъ об

ѣ

домъ, да и вечеромъ и посл

ѣ

завтрака немного весел

ѣ

е представлялась ему жизнь. Р

ѣ

дко, р

ѣ

дко въ изв

ѣ

стныя поры дня и года, особенно ос

ѣ

нью, находили на Князя Василія Иларіоныча минуты радостнаго расположенія духа.

Только¹⁷⁰ въ трехъ случаяхъ жизни этотъ страшный вопросъ: кчему? не представлялся Василію Иларіонычу. Это были: когда д

ѣ

ло касалось его воспитанницы д

ѣ

вочки, жившей съ нимъ, когда д

ѣ

ло касалось его брата, и когда д

ѣ

ло касалось охоты. Когда ловчій его приносилъ ему отнятыхъ у мужиковъ волченятъ и, пом

ѣ

тивъ, пускалъ ихъ назадъ въ островъ, Василію Иларіонычу не приходила мысль — к чему онъ ос

ѣ

нью будетъ съ замираніемъ всего существа ждать на свою свору этихъ меченныхъ волченятъ, когда онъ могъ истребить ихъ еще три м

ѣ

сяца тому назадъ. —

Василій Иларіонычь лежалъ, какъ онъ и проводилъ обыкновенно ц

ѣ

лые дни, съ ногами на диван

ѣ

въ своемъ кабинет

ѣ

и читалъ романъ, когда Англичанка гувернантка съ воспитанницей вошли въ комнату. Василій Иларіонычь помоталъ ногами въ знакъ того, что онъ знаетъ, что надо было встать, и продолжалъ читать. Лицо его выразило досаду, и онъ н

ѣ

сколько разъ сопнулъ носомъ, что, какъ знали вс

ѣ

въ дом

ѣ

, означало дурное расположеніе.

— Совс

ѣ

мъ не радъ! Вовсе не радъ, — сказалъ Василій Иларіонычь¹⁷¹ англичанк

ѣ

, гувернантк

ѣ

своей воспитанницы, которую — гувернантку — онъ считалъ за пошлую дуру, но съ которой несмотря на то, такъ [какъ] она одна была у него подъ рукой для разговора, онъ часто входилъ въ самыя задушевныя подробности. — Совс

ѣ

мъ не радъ, — говорилъ онъ, получивъ письмо Т

ѣ

лошина, видимо давая чувствовать гувернантк

ѣ

, которой д

ѣ

ла до этаго не было, что ежели Т

ѣ

лошинъ думаетъ сд

ѣ

лать ему большую честь и удовольствіе этимъ пос

ѣ

щеніемъ, то онъ очень ошибается. И нехудо, чтобы онъ это зналъ.

— Прі

ѣ

дутъ сюда эти петербургскіе вельможи [?] и франты съ женою, говорилъ онъ за чайнымъ столомъ, обращаясь къ 40-л

ѣ

тней Англичанк

ѣ

, но взглядывая на 15-л

ѣ

тнюю воспитанницу, отъ которой, несмотря на молодость ея, онъ, видимо, больше ждалъ оц

ѣ

нки и пониманія своихъ словъ.

Да не подумаетъ читатель, что Василій Иларіонычь былъ влюбленъ или им

ѣ

лъ похожее на начало этаго чувства къ своей воспитанниц

ѣ

, хотя полное жизни, крови и мысли подвижное молодое лицо воспитанницы и могло возбудить подобное чувство. Напротивъ, Василій Иларіонычь каждый день говорилъ себ

ѣ

, что онъ сд

ѣ

лалъ глупость, взявъ къ себ

ѣ

эту д

ѣ

вочку, которая, какъ и вся нын

ѣ

шняя молодежь, Богъ знаетъ съ какими мыслями и въ сущности дрянь. —

— Вовсе не радъ! Привезутъ съ собой всю эту Петербургскую сплетню и м

ѣ

шать мн

ѣ

будутъ. Все надо ихъ занимать. Только ужъ этаго никакъ не будетъ. Хочетъ онъ жить — живи, а я въ Нар

ѣ

жное иду¹⁷² 2

^го

Сентября. Ужъ вы пожалуйста, мистрисъ Джонсъ, приготовьте имъ тамъ верхъ и все. Вы это ум

ѣ

ете.

[Третий отрывок.]

<— Очень жаль б

ѣ

днаго Иларіона, очень мн

ѣ

жаль. Все бросилъ — хандритъ. Озлобленъ на все и впадаетъ, самъ того не зам

ѣ

чая, въ эту гадкую и грязненькую жизнь стараго холостяка — собачника. Да, собачника. И кто же? Князь Иларіонъ — сынъ Князь Василья Иларіоныча. — Занимая такой постъ и при двор

ѣ

.... и вдругъ все бросить — непонятно! Вы знаете, что мы съ женой

ѣ

демъ къ нему нынче ос

ѣ

нью. И я над

ѣ

юсь поднять его. У насъ и такъ мало людей въ Россіи, чтобы пропадали такіе люди какъ Иларіонъ... Я беру отпускъ. — Мн

ѣ

нужно же побывать въ им

ѣ

ньяхъ жены,¹⁷³ я и не видалъ мужиковъ нашихъ. Надо р

ѣ

шить что нибудь. А мы съ нимъ однаго у

ѣ

зда. —

Такъ говорилъ молодой тайный сов

ѣ

тникъ — значительное лицо Петербурга, обращаясь къ Генералъ-адъютанту, сид

ѣ

вшему у него въ кабинет

ѣ

.

— А вотъ и Зина. Ты меня извини. Мы должны быть у Елены Павловны нынче. А мы говорили о твоемъ cousin Иларіон

ѣ

... — обратился онъ къ жен

ѣ

, которая въ томъ незам

ѣ

тно изящномъ убор

ѣ

, котораго тайна изв

ѣ

стна только высшему св

ѣ

ту, тихо вошла въ комнату.

— Ежели вы его не вытащите изъ его берлоги, — сказалъ Г[енералъ]-А[дъютантъ], обращаясь къ жен

ѣ

пріятеля, — никто этаго не сд

ѣ

лаетъ.

— Да, очень жалко его, — сказала она.

И вс

ѣ

трое вышли.

Князь Иларіонъ Васильичъ былъ старый, скор

ѣ

е стар

ѣ

ющій холостякъ. Блаженъ кто..... и постепенно жизни холодъ съ годами вытерп

ѣ

ть ум

ѣ

лъ!..

Кто изъ людей, дожившій до 40 л

ѣ

тъ — (из людей жившихъ и любившихъ) не испыталъ на себ

ѣ

всей глубины значенія этаго стиха:>