Раненый уже в двух местах, Джедра без толку махнул своей дубиной в приступе паники. Лотар, казалось, мог парировать любой удар, а теперь, похоже, он выигрывает и соревнование с Кайаной.

Если он встанет, это смерть. Джедра уже терял силы, а если дварф покончит с ним, Кайана останется без защиты. Копье вообще не орудие ближнего боя, и к тому же весь ее левый бок открыт, после того как дварф прорезал ее броню. Взбешенный, Джедра сделал единственное, что пришло ему в голову: он ударил ногой по песку так, чтобы песчинки полетели в глаза Лотара. Первый раз не получилось, зато своей второй попытке он помог псионически. Это был настолько короткий и внезапный импульс, что псионики, стоявшие по периметру арены, не имели никакого шанса отреагировать. А может быть они решили, что это был честный прием; в любом случае Лотар выругался, когда песок на мгновение ослепил его, а Джедра воспользовался возможностью, проскользнул мимо его защиты и вышиб меч из руки дварфа.

Меч отлетел, Лотар уже не мог его достать, даже если бы увидел, и Джедра опять ударил противника дубиной, по правому боку. Не слишком прочная хитиновая броня треснула, и Джедра опять ударил в то же самое место.

Лотар застонал и ударил ногой, но Джедра предвидел это и ударил дубиной по ноге точно так же, как он ударил Сахалика, и точно так же сломал ее. Следующий свой удар он нацелил в голову, промазал, зато попал по копью, которое в результате глубоко воткнулось в грудь Лотара, дойдя до ребер.

Толпа уже была на ногах, все громко приветствовали их и ревели, как всегда в таких случаях, — Убей, убей, убей! — но теперь, когда дварф был безоружен и искалечен, Джедра отступил. Он взглянул на бесящиеся трибуны, потом на Сахалика, который стоял у входа на арену, внимательно глядя на них. Эльф приложил палец к горлу и провел его вдоль горла жестом, в значении которого невозможно было усомниться, но Джедра не мог заставить себя сделать это.

Он опять взглянул на трибуны и на ряды балконов, где сидели король и его темплары. Из за яркого солнечного света он не видел короля, так что он поднял руку, чтобы закрыться от солнца.

Толпа внезапно замолчала. Все головы повернулись в сторону королевского балкона, было так тихо, что Джедра даже услышал скрип стульев под каждым из зрителей.

— Что я такого сделал? — прошептал он Кайане.

— Не знаю, — шепнула она ему в ответ.

— Ты только что попросил о пощаде, — сказал Лотар через стиснутые зубы. — Очень благородно с твоей стороны, но если бы я захотел, я бы попросил сам.

— Так ты не хочешь пощады? — потрясенно спросил Джедра.

— Ты хочешь, чтобы я прослыл слабаком? — сплюнул дварф.

В этот момент на балконе задвигались. Джедра прищурился и увидел, как единственная фигура в золотой одежде подняла кулак, большим пальцем вниз.

Толпа одобрительно заревела. Люди кричали — Убей, убей! — и через несколько секунд начали петь.

Лотар может быть и не был слабаком, но и умирать он не хотел. Он пополз к своему мечу, напрягая свою здоровую ногу и таща себя руками. Джедра недовольно ударил его в плечо дубиной, но упрямый дварф продолжал ползти.

Слезы потекли из глаз Джедры. — Я не могу этого сделать! — крикнул он, отступая назад.

Толпа засвистела, куски гнилых фруктов и даже куски жареного мяса полетели на песок рядом с ним. Кайана вовремя заметила летящий в нее кусок дыни и пригнулась, потом вырвала дубину из руки Джедры, подбежала к упрямо ползущему Лотару и со всей силы ударила его по голове. Треск от удара дерева по костям пронесся, казалось, над всем стадионом, Лотар дернулся и замер без движения.

Джедра повернулся и бросился прочь. Во внезапном молчании, которое приветствовало его совершенно не гладиаторский поступок, Кайана прошептала, — Кровь Рала, поклонись королю!

Блгодаря судьбу за то, что он отвернулся от короля прежде, чем броситься прочь, Джедра сумел затормозить, повернулся к королевскому балкону и поклонился. Он взглянул на мертвого дварфа, потом перевел взгляд на Кайану.

— Как ты могла сделать это? — спросил он, глядя на нее с внезапным отвращением.

— Не будь таким надменным со мной, — сказала она громко, а потом прошептала еле слышным голосом. — Я ударила его достаточно сильно и он потерял сознание, но я усилила звук так, что всем показалось, что я убила его.

— О! — Джедра внезапно успокоился, забрал у нее свою дубину и они вместе пошли к ямам для рабов у основания пирамиды, успокоенные тем, что они пережили свой первый бой и не убили никого. Команда уборщиков — два раба, один из них с лопатой — пробежала мимо них к телу дварфа.

— Извини за неразбериху, — сказал смущенный Джедра, как если бы он только что вырвал свой завтрак перед тысячами людей.

— Давай так почаще, приятель, — бросил тот раб, что был с лопатой. — Оччень круто, просто жуть.

Наконец Джедра с Кайаной дошли до входа на арену, где Сахалик радостно приветствовал их и похлопал по спине. Некоторые из остальных гладиаторов тоже сгрудились вокруг них, поздравляя или что-то советуя, но внезапно шум прекратился и все опять посмотрели на арену, где один из команды уборщиков приподнял голову дварфа, а второй коротким ножом перерезал его горло от уха до уха.

— Ха, — проворчал Сахалик. — Наверно трус сделал вид, что умер. Не волнуйтесь, это никак не отразится на вас.

Как бы в опровержание его слов, у Джедры подкосилась раненая нога и он упал на колени. — Ого, — сказал Сахалик, хватая его могучей рукой за плечо и поднимая на ноги. — Похоже ты потерял больше крови, чем я думал. Целитель! Сюда! Немедленно целителя сюда!

Джедра почти не слышал его. Он не почувствовал, когда двое из псиоников арены аккуратно уложили его и остановили кровь, бегущую из ран, и даже не заметил, как они избавили его от боли. Его мысли были в миллионах миль от арены, в том воображаемом мире, где люди не сражаются ради развлечения и не убивают друг друга на потеху толпе.

Этой ночью казарма гладиаторов была почти пустая. Шани была вместе с Сахаликом, празднуя свою победу на эльфийкой из другого аристократического дома, но и койка рядом с Джедрой с ее стороны тоже была пуста. Мужчина средних лет проиграл свой матч. Он никогда не был другом; они не обменялись и дюжиной слов за все время, пока жили вместе, но теперь, без него, в доме было пусто и тоскливо. Может быть из-за того, что Джедра знал, что где-то, в другой казарме гладиаторов, кто-то празднует его смерть.

Кайана тоже молчала. Джедра попытался заговорить с ней, но она либо молчала либо отвечала односложно на его слова, и было ясно, что она хочет побыть одна. Джедра не винил ее за это; его брезгливость заставила ее вмешаться, рискнуть, сыграть в отчаянную игру чтобы спасти их и одновременно не взять на себя вину за убийство, и теперь это ударило по ней самой.

Стражники-псионики играли, как всегда, в кости, полагаясь на то, что их чувство опасности предупредит их, если рабы решатся на побег. Джедра подумал было соединиться с Кайаной и удивить их, но они оба были слишком истощены; результатом могло быть только жестокое наказание. Нет, им надо выжидать удобного случая. Возможность представится. Обязана.

Утром Сахалик улыбался во весь рот. Его былая враждебность к своим новоиспеченным гладиаторам растаяла, исчезла как дым. — Вас называют забияками, или вечно спорящей парочкой, — сказал он им, когда они собрались на утреннюю тренировку. — Им чрезвычайно приятно смотреть, как вы ругаетесь друг с другом. Их это по настоящему увлекло, и мне бы хотелось, чтобы вы продолжали в таком духе, если, конечно, вы способны на это.

Кайана рассмеялась, в первый раз с того момента, как их схватили, — О, это как раз не проблема.

— Я тоже думаю так. Но этот аспект боя я оставляю вам, а сейчас мы сконцентрируемся на использовании оружия. Я буду учить вас работать с мечом.

Он и Шани весь день показывали им как владеть мечом: как держать его «на страже», как атаковать, парировать, обманывать и еще дюжины разных приемов, которые хороший гладиатор может делать не просыпаясь. В результате к концу дня их головы распухли от незнакомых терминов, а мышцы болели в новых и неожиданных местах. И в то же время Джедра с удивлением осознал, что у него природный талант к мечу. Казалось, что какой-то инстинкт направляет его руку именно туда, куда надо, в результате в конце дня он сражался с Сахаликом не меньше минуты, прежде чем эльфу удалось прорвать его защиту.