Война всегда интересовала меня. Но война не въ смысл ѣ 95 комбинацій великихъ полководцевъ — воображеніе мое отказывалось сл ѣдить за такими громадными д ѣйствіями: я не понималъ ихъ — а интересовалъ меня самый фактъ войны — убiйство. Мн ѣинтересн ѣе знать: какимъ образомъ и подъ вліяніемъ какого чувства убилъ одинъ солдатъ другаго, ч ѣмъ расположеніе войскъ при Аустерлицкой или Бородинской битв ѣ.

Для меня давно прошло то время, когда я одинъ, расхаживая по комнат ѣи размахивая руками, воображалъ себя героемъ, сразу убивающимъ безчисленное множество людей и получающимъ за это чинъ генерала и безсмертную славу. Меня занималъ только вопросъ: подъ вліяніемъ какого чувства р ѣшается челов ѣкъ безъ видимой 96 пользы подвергать себя опасности и, что еще удивительн ѣе, убивать себ ѣподобныхъ? Мн ѣвсегда хот ѣлось думать, что это д ѣлается подъ вліяніемъ чувства злости; но нельзя предположить, чтобы вс ѣвоюющіе безпрестанно злились, и <чтобы объяснить постоянство этаго неестественнаго явленія> я долженъ былъ допустить чувства самосохраненія и долга <хотя кнесчастію весьма р ѣдко встр ѣчалъ его. Я не говорю о чувств ѣсамосохраненія, потому что, по моимъ понятіямъ, оно должно-бы было заставить каждаго прятаться, или б ѣжать, а не драться.>

Что такое храбрость, это качество, уважаемое во вс ѣхъ в ѣкахъ и во вс ѣхъ народахъ? Почему это хорошее качество, въ противуположность вс ѣмъ другимъ, встр ѣчается иногда у людей порочныхъ? Неужели храбрость есть только физическая способность хладнокровно переносить опасность и уважается 97 какъ большой ростъ и сильное сложеніе? Можно-ли назвать храбрымъ коня, который, боясь плети, отважно бросается подъ кручь, гд ѣонъ разобьется? ребенка, который, боясь наказанія, см ѣло б ѣжитъ въ л ѣсъ, гд ѣонъ заблудится, женщину, которая, боясь стыда, убиваетъ свое д ѣтище и подвергается уголовному наказанію, челов ѣка, который изъ <страха общественнаго> тщеславія р ѣшается убивать себ ѣподобнаго и подвергается опасности быть убитымъ? —

Въ каждой опасности есть выборъ. Выборъ, сд ѣланный подъ вліяніемъ благороднаго или низкаго чувства, не есть-ли то, что должно называть храбростью или трусостью? — Вотъ вопросы и сомн ѣиія, занимавшіе меня и для р ѣшенія которыхъ <прі ѣхавъ на Кавказъ> я нам ѣренъ былъ воспользоваться первымъ представившимся случаемъ побывать въ д ѣл ѣ.

<Только т ѣ, которые испытали скуку въ маленькомъ укр ѣпленіи, изъ котораго нельзя шагу выйдти, могутъ понять какъ> я обрадовался новости капитана и 98 закидалъ его вопросами: куда идутъ? на долго-ли? подъ чьимъ начальствомъ?

«Этаго, я вамъ скажу, отв ѣчалъ мн ѣкапитанъ, не только нашъ братъ, ротный командиръ, а и самъ Полковникъ не знаетъ: прискакалъ вчера ночью Татаринъ отъ Генерала, привезъ приказъ, чтобы батальону выступать и взять двухъ-дневный провіянтъ, а куда? зач ѣмъ? да надолго-ли? этаго, батюшка, не спрашиваютъ: вел ѣно идти и идутъ».

«Да какже, перебилъ я, в ѣдь вы сами говорите, что провіянта вел ѣно взять на два дня, такъ стало быть и войска продержатъ не дол ѣе…»

«Видно, что вы изъ Россіи, 99 съ самодовольной улыбкой сказалъ капитанъ, что-жъ такое, что провіянта на два дня взято, разв ѣне бывало съ нами, что сухарей возьмутъ на 5 дней, а на пятый день отдаютъ приказъ, чтобы отъ однаго дня растянуть провіянтъ еще на 5 дней, а потомъ еще на 10 дней. И это бываетъ. Вотъ она-съ, кавказская служба-то какова!»

«Да какже-такъ?»

«Да также, лаконически отв ѣчалъ капитанъ. А ежели хотите съ нами ѣхать, то сов ѣтую вамъ всякой провизіи взять побольше. Вещи ваши на мою повозку положить можно, <и челов ѣка даже взять можно».>

Я поблагодарилъ капитана.

«Да не забудьте теплое платье взять. Шуба у васъ есть?»

Я отв ѣчалъ утвердительно.

«То-то, продолжалъ капитанъ, вы не смотрите на то, что зд ѣсь жарко, въ горахъ теперь такіе холода бываютъ, что и въ трехъ шубахъ не согр ѣешься. Вотъ въ такомъ-то году тоже думали, что не надолго, нич ѣмъ не запаслись…» и Капитанъ сталъ разсказывать уже давно изв ѣстныя мн ѣпо его разсказамъ б ѣдствія, претерп ѣнныя имъ въ одномъ изъ самыхъ тяжелыхъ кавказскихъ походовъ. — Надававъ мн ѣкучу наставленій и насказавъ пропасть страховъ о зд ѣшнихъ походахъ, по привычк ѣстарых кавказцевъ пугать прі ѣзжихъ, Капитанъ отправился домой. —

* № 8 (III ред.).

«Зач ѣмъ вы зд ѣсь служите?» спросилъ я.

«Надо же служить», отв ѣчалъ онъ съ уб ѣжденіемъ.

«Вы бы перешли въ Россію: тамъ-бы вы были ближе».

«Въ Россію? въ Россію?» повторилъ капитанъ, недов ѣрчиво качая головой и грустно улыбаясь. «Зд ѣсь я все еще на что нибудь да гожусь, а тамъ я посл ѣдній офицеръ буду. Да и то сказать, двойное жалованье для нашего брата, б ѣднаго челов ѣка, тоже что нибудь да значитъ».

«Неужели, Павелъ Ивановичъ, по вашей жизни вамъ бы недостало ординарнаго жалованья?» спросилъ я.

«А разв ѣдвойнаго достаетъ?» подхватилъ горячо Капитанъ, «посмотрите-ка на нашихъ офицеровъ: есть у кого грошъ м ѣдный? Вс ѣу маркитанта на книжку живутъ, вс ѣвъ долгу по уши. Вы говорите: по моей жизни…. что-жъ по моей жизни, вы думаете, у меня остается что нибудь отъ жалованья? Ни гроша! Вы не знаете еще зд ѣшнихъ ц ѣнъ; зд ѣсь все въ три дорога…»

Капитанъ очень понравился мн ѣпосл ѣэтаго разговора — больше ч ѣмъ понравился: я сталъ уважать его. —

Павелъ Ивановичь жилъ скупо: въ карты не игралъ, кутилъ р ѣдко и курилъ простой табакъ — тютюнъ, который однако, неизв ѣстно почему, называлъ не тютюнъ, a самброталическій табакъ<и находилъ весьма пріятнымъ>.

«Всего бывало», — говаривалъ капитанъ, — «когда я въ 26 году въ Польш ѣслужилъ…» Онъ разсказывалъ мн ѣ, что въ Польш ѣонъ будто-бы былъ и хорошъ собой, и волокита, и танцоръ; но глядя на него теперь, какъ-то не в ѣрилось. Не потому, чтобы онъ былъ очень дуренъ; у него было одно изъ т ѣхъ простыхъ спокойныхъ русскихъ лицъ, которыя съ перваго взгляда не представляютъ ничего особеннаго, но потому что маленькіе [?] с ѣрые глаза его выражали слишкомъ много равнодушія ко всему окружающему, и въ р ѣдкой улыбк ѣ, осв ѣщавшей его морщинистое загор ѣлое лицо, былъ зам ѣтенъ постоянный отт ѣнокъ какой-то насм ѣшливости и презр ѣнія.

Офицеры однаго съ нимъ полка, кажется, уважали его, но считали за челов ѣка грубаго и чудака. Когда я спрашивалъ о немъ, храбръ ли онъ? мн ѣотв ѣчали <какъ обыкновенно отв ѣчаютъ Кавказскіе офицеры въ подобныхъ случаяхъ>: «То-есть, какъ храбръ?.. Также какъ и вс ѣ». 100

** № 9 (III ред.).

Въ 4 часа утра на другой день капитанъ за ѣхалъ за мной. На немъ былъ старый истертый и заплатанный сюртукъ безъ эполетъ, лезгинскіе широкіе штаны, б ѣлая попашка съ опустившимся и пожелт ѣвшимъ курпеемъ 101 и азіятская шашченка черезъ плечо самой жалкой наружности — одна изъ т ѣхъ шашекъ, которыя можно вид ѣть только у б ѣдныхъ офицеровъ и у переселенныхъ хохловъ, обзаводящихся оружіемъ.

* № 10 (III ред.).

Мы молча ѣхали по дорог ѣ; капитанъ не выпускалъ изо рта дагестанской трубочки, съ каждымъ шагомъ поталкивалъ ногами свою лошадку и казался задумчив ѣе обыкновеннаго. Я усп ѣлъ зам ѣтить торчавшій изъ-за засаленнаго воротника его мундира кончикъ черной ленточки, на которой вис ѣлъ образокъ, привезенный мною; и мн ѣ, не знаю почему, пріятно было уб ѣдиться, что онъ не забылъ над ѣть его.

* № 11 (III ред.).

«И куда скачетъ?» съ недовольнымъ видомъ пробормоталъ капитанъ, щурясь отъ пыли, которая столбомъ поднялась на дорог ѣ, и не выпуская чубука изо рта сплевывая на сторону. —

«Кто это такой?» спросилъ я его.

«Прапорщикъ <нашего полка, князь….. ей Богу забылъ. Недавно еще прибылъ въ полкъ. Изъ Грузинъ кажется.> Аланинъ, субалтеръ-офицеръ моей роты. Еще только въ прошломъ м ѣсяц ѣизъ корпуса прибылъ въ полкъ».

«В ѣрно, онъ еще въ первый разъ идетъ въ д ѣло?» сказалъ я.

«То-то и радёшенекъ…..» отв ѣчалъ капитанъ, глубокомысленно покачивая головой. «Охъ! молодость!»

«Да какже не радоваться? я понимаю, что это для молодаго офицера должно быть очень пріятно».